Двойная жизнь - Олег Рой

На петропавловско-камчатской «карусели» Костя прокатился пару раз (ладно еще хватало рассудка успеть перевести часть денег родителям), после чего понял – хватит. Иначе он тоже станет таким же жалким, по сути, не принадлежащим самому себе бичом.

Они как раз сошли на берег и двигались ненатурально веселой толпишкой к «Вулкану». Костя, пообещав догнать приятелей, свернул к почте – отправить перевод родителям. Стоя в скудной очереди, он уже предвкушал «райские радости», не особо обращая внимания на окружающих. Бич, сказал кто-то неподалеку, расшифровывается как «бывший интеллигентный человек».

Костя вздрогнул. Нет, он не желал становиться «бывшим». Отправив перевод и выйдя с почты, он собрал в кулак всю свою силу и свернул не к «Вулкану», где дожидались «соратники», а к аэропорту. Погода, к счастью, была хорошая, «борты» летали. Нет, к родителям он не полетит, решил Седов и неожиданно для себя попросил у полусонной кассирши билет до Челябинска. Там обосновался Володька Матвеев – единственный, кроме родителей, конечно, человек из «прежней» жизни, с которым Костя поддерживал хоть какую-то связь. В редких письмах Володька сообщал, что люди на здешнем металлургическом комбинате нужны, платят хорошо и вообще жить можно.

Жить, конечно, было можно. Костя легко устроился в слесарную мастерскую – одну из многих при огромном комбинате, – задумался, не поступить ли в техникум, а то и (где наша не пропадала, не боги горшки обжигают) замахнуться на вечерний факультет института. Вот только все как-то руки не доходили. Дни текли, неотличимые один от другого, монотонные и… скучноватые. Давно и прочно женатый Володька расхваливал радости семейной жизни, даже знакомил с «холостыми» подругами жены. Но ничего путного из этих попыток так и не выходило, «отношения», едва начавшись, быстро сходили на нет. Симпатичные молодые девчонки предпочитали галантных и веселых кавалеров. Седов, с его замкнутостью, тяжелым взглядом, загрубелыми руками и непрошибаемой молчаливостью, их почти пугал. К измученным же одиночеством и потому согласным на любого «серым мышкам» постарше его самого не очень-то тянуло. Скучно.

Утром – в мастерскую, вечером – «домой», в комнатенку, снимаемую у ворчливой, но добродушной старушки с забавным именем Калистрата Спиридоновна. Можно было бы и общежитие выбить, но Косте за последние годы изрядно осточертело быть «горошиной в стручке». А съемное жилище, хоть и довольно убогое, создавало иллюзию некоторой «самости», отдельности. Собственный дом, как же! Вот только идти в этот «дом» хотелось с каждым вечером все меньше и меньше…

– Рашпиль?! Вот встреча! Здорово! – Радостный оклик откуда-то сбоку заставил резко обернуться.

Игорь Морозов, с которым Костя, казалось, совсем недавно лежал на соседних шконках – из-за этого их даже считали корешами, – слегка повзрослевший, но все такой же кудрявый и такой же улыбчивый. Он и в колонии улыбался не переставая. Даже когда им наколки на запястьях делали – в один день, – тоже улыбался. Мрачнел, только когда его называли Игорем, не любил. Либо Мороз, либо, что ему особенно почему-то нравилось, Гарик.

– Здорово, Гарик, – сдержанно откликнулся Костя. – Какими судьбами?

– Да я уж давно тут живу. Случайно заехал, случайно женился на местной и завис. – Морозов расхохотался. – Правда, развелись почти сразу, характерами не сошлись. Но я все равно тут завис, вот умора! На стройке работаю. А ты-то как?

Они зашли в пивную и часа три болтали, вроде как «делясь» пережитым. С каждой очередной кружкой рассказы становились все красочнее, составлявшие их основное содержание гроздья буквально виснущих на каждом из приятелей «телок» – все обильнее, а сами «телки» – все шикарнее. Наверное, еще через пару-тройку кружек они начали бы выяснять, кого первого предпочла Софи Лорен… Разобрало даже всегда замкнутого Рашпиля. Почему-то зыбкое необязательное приятельство на «малолетке» отсюда казалось чем-то серьезным, значительным, чуть не самым дорогим, что было в жизни. В конце концов они настолько прониклись радостью «вновь обретенной» дружбы, что решили: жить порознь – Костя у Калистраты Спиридоновны, Гарик в общежитии – совершенно глупо.

– Не, мы найдем чего-нить получше, – хлопал Мороз по Костиному плечу и заливисто хохотал. – Заживем королями, точняк! – Он потягивался и мечтательно щурился, словно любуясь сияющими картинами их будущей, разумеется, сказочно прекрасной жизни.

Не то что сказочно прекрасной, но даже сколько-нибудь шикарной жизни как-то не получилось. Квартиру на двоих они нашли без труда, но совместное житье обернулось чередой бесконечных пьянок. Вокруг моментально образовалась соответствующая компания. Чего-чего, а любителей гульнуть – широка ты, русская душа! – везде хватает. И даже с избытком. Соседи не успевали писать жалобы, а участковый Степан Петрович стал хотя и не слишком желанным, но, увы, постоянным гостем. Чем-то он напоминал Косте дядю Мишу, гонявшего с танцплощадки пацанов-безбилетников. Степенный, серьезный, много повидавший, он, хотя соседи день ото дня все настойчивее требовали прикрыть «притон», не спешил принимать крайние меры. Беседовал, убеждал, увещевал:

– Подумай, Седов, оглянись. Кто вокруг тебя сползается? Что дальше-то будет? И с тобой, и с дружком твоим. Ну с того-то как с гуся вода, ему все хиханьки да хаханьки. Но ты же неглупый вроде парень, а? Что с вами будет? С вашими-то судимостями? – вздыхал Степан Петрович, печально качая головой.

И как в воду глядел.

К финалу очередной затяжной гульбы в квартиру невесть почему нагрянули с обыском. Компания к этому моменту уже почти рассосалась, кроме Гарика и Кости в квартире оставались только парочка визгливо-пьяных девиц да мертво спящий в углу местный водопроводчик.

Часа через полтора плохо соображающий с похмелья Костя увидел, как один из «официальных лиц» радостно вытащил из-за батареи, из щели за плинтусом, пакетик с «белым порошком неустановленного происхождения». Должно быть, кто-то из не переводившихся на хате гостей решил использовать ее не то как перевалочный пункт, не то как хранилище. Впрочем, эта версия никого не интересовала. Зачем, когда есть синица в руках – теплая парочка судимых, да еще и не самого приличного поведения?

– Ну что, Седов, – брезгливо цедил лощеный следак. – Сперва драка с тяжкими последствиями, потом наркота, дальше что? Убивать начнешь? Пора тебя остановить. Или все-таки будем сотрудничать? Ну-ка, давай, откуда порошок, от кого, когда, кому передаешь… ну?

Костя угрюмо молчал. А что он мог сказать? Что впервые видел этот чертов пакетик? Ну-ну.