Истопник - Александр Иванович Куприянов

Френкель вопросительно смотрит на старшего лейтенанта. Подтянут, побрит, свежий подворотничок на кителе. Сам щеголь, Нафталий Аронович любит офицеров, следящих за своим внешним видом.

Мало того что Ярков был из грамотных штабистов, он еще и стрелял отменно. Усы Френкеля, щеточкой под носом, воинственно топорщатся. Он подходит к сейфу и достает листок с подписью Яркова. Не глядя на документ – там стоит уже какая-то печать, отдает. Костя молча читает… Как же так?! Кто успел это написать Костиным почерком?! «Говердовская заявляла, что труд заключенных – подневольный, большинство осуждены несправедливо. И это она знает не со слов, отбывающих наказание, а потому что сама изучала многие дела осужденных. Она также говорила, что рубить скалу женщинам – это преступление против человечности и демократии».

И что-то еще. Про японского военнопленного по кличке Санька.

Именно так Сталина и говорила!

Но ничего подобного Костя не писал.

Только, бравируя, расписался тогда на чистом листочке бумаги.

Вот как работают подручные Нафталия Ароновича!

Костя рвет донос на четыре части и бросает листочек в урну.

Урна уже до отказа набита бумагами, порванными на мелкие кусочки.

– Знаешь, для чего мне была нужна такая бумага?

Френкель меряет кабинет быстрыми шагами.

– Чтобы написать признание твоим почерком, мне не нужно заставлять тебя самого строчить донос. У меня на Тырме сидит такой умелец-художник, он пятихатку химическим карандашом рисует за ночь. Не отличишь!

Френкель достает из сейфа второй листок – с небрежной росписью Яркова, опробовавшего ручку в кабинете следователя.

На листке по-прежнему ничего нет, кроме росписи Яркова.

Вот это да! Высокий класс.

Костя в восторге.

– Говердовской и без твоих показаний хватило собственных признаний на десятку. Мне нужна была уверенность в тебе! В то, что ты искренне веришь в наше дело. И конечно, страховка. Нам, чекистам, всегда нужна страховка!

Френкель и Гвоздевский значительно переглядываются. Ярков понимает: Френкелю нужен был компромат, чтобы при случае всегда пустить его в дело. Нужно было держать Костю в узде. И оправдаться, если что-то пойдет не так. Вот и вся чекистская страховка. Сам Сталин велел Френкелю приглядеться к молодому фронтовику-офицеру и взять его на службу. Иосиф Виссарионович никогда не забывал о своих поручениях.

– О женщине не жалей! – продолжает генерал, уже в отставке, – да, красавица! Полячка… Но мы уже давно к ней начали приглядываться. Она по-своему понимала нашу политику на стройке. Развела там, понимаешь, гнилой либерализм! Цветочки на клумбах, женсовет. Да, мы отмечали ее лагпункт, как лучший на магистрали. И работали они неплохо! Знаешь почему?

Френкель лукаво щурится и подмигивает Гвоздевскому.

– Я им хорошую приваду кинул! Они хотели быстрее с мужиками встретиться. Ну, ты понимаешь…

Костя все понимает.

Лес рубят – щепки летят.

Да сколько того леса по стране повалено!

И сколько костров сгорело из тех щепок?!

Разве кто-то посчитается с его личным, Кости Яркова, костерком?

– Такие, как Говердовская, нигде не пропадут. Сам такой!

Френкель улыбается.

И продолжает:

– Подженилась она на Акуре, устроилась в тепле. Сыночка родила. Не пропала твоя Сталина. Захочешь – еще найдешь. Но я тебе не советую. Поляки, они все с гнильцой. А у тебя будущее! Хочешь, порекомендую тебя в личную охрану к товарищу Сталину? Стреляешь ведь как бог!

Френкель победно, орлом, поглядывает на Гвоздевского. Костя, насупив брови, думает.

Разве бог стреляет?

Он, скорее, мешает целиться. И толкает под руку.

Но отказаться ведь опять нельзя?

Это как не выпить стакан водки за здоровье товарища Сталина.

Или не написать чистосердечного признания о женщине, с которой провел ночь. И полюбил ее.

Френкель правду говорит. Он сам такой.

Когда-то Нафталий закончил Коммерческий институт. Говорят, что в Турции. И даже стал миллионером. Торговал лесом на Черном море. Получил прозвище Король леса. И зэком он тоже был. Сидел на Соловках, в знаменитом СЛОНе. Срок получил за контрабанду товаров и золота – 10 лет. После окончания Гражданской войны он организовал в Одессе подпольный трест. Работал с размахом – Турция, Румыния… Пограничная охрана, уголовный розыск, суды и Одесское ГПУ – все было подкуплено Френкелем. Брали его специально посланные в Одессу московские чекисты под руководством легендарного Терентия Дерибаса. Дерибас был с виду карликом-уродом, с оттопыренными ушами и шелушащейся кожей. Вызывал у людей брезгливость и страх. Отпрыск рода де Рибасов, вырожденец, с примесью еврейской крови. Бравировал своей уродливостью и особой, какой-то извращенной, грубостью. Но был неподкупен. Всех арестованных директоров подпольного треста Дерибас лично доставил на Лубянку. Потом их расстреляли. 1924 год. Уберегся один Френкель. Заглянуть бы хотя бы одним глазком в личное дело Нафталия Ароновича, ныне хранящееся в секретных архивах! Какие деньги он заплатил чекистам, чтобы остаться в живых? Скольких заложил, своих же товарищей по добыче золота для диктатуры пролетариата? Из Одессы в Москву регулярно направлялись агенты Френкеля с чемоданами, набитыми золотым ломом.

Но, говорят, аппетиты в Москве росли, и трест не справлялся.

Перестал делиться добычей в нужном объеме.

Москва расценила это как саботаж.

И самое главное. Что он пообещал власти за возможность остаться в живых?! Смертную казнь, по некоторым источникам, ему заменили сначала на 20 лет, потом на 10. Почему уберегся? Говорят, что в деле Френкеля есть пометка – сексот. Секретный сотрудник ГПУ В Турции он был первым резидентом советской разведки. Подпольную биржу по скупке золота на советские рубли в Одессе тоже организовал по заданию чекистов.

Задолго перед Торгсином.

Френкеля отправили на Соловки. Первое, что он сделал там, – сразу же выделился из темной массы зэков. На Соловках не было бани. Эпидемия косила людей сотнями. Сыпнотифозная вошь грозила к весне уничтожить все население острова. Уже прекратилась навигация. Нарядчик Френкель объявил начальству, что построит баню… за сутки! Для воплощения задуманного, попросил в свое распоряжение сидельцев-стариков, уже умирающих, и кронштадтских матросов, известных на острове умельцев. Расчет Френкеля был почти библейским. Матросы, жалея стариков, трудились как звери. Баню за сутки построили. Френкеля назначили начальником экономической части Соловков.

Всю зиму под его руководством строили бани.

Через год Нафталия Ароновича перевели в Кемь. Здесь, в местном монастыре, он обнаружил огромные запасы кожи, в свое время выделанной монахами.

Френкель срочно ищет по лагерям скорняков и сапожников. Организованный им цех поставляет кожгалантерею и модельную обувь в фирменный московский магазин на Кузнецком Мосту. Выручку с продаж снимают те же чекисты.

И на Соловках, и в Кеми до появления Френкеля начальство не знало, как занять зэков работой. Ее просто не было, работы. С приходом к управлению Нафталия Ароновича мастеровых рук стало не хватать. Особенно специалистов и техников. Он требовал все новых и новых этапов с заключенными. Френкель придумал специальные трудподразделения лагерных пунктов – бригады, командировки, фаланги, колонны. Пишет исследователь и знаток БАМа Виктор Прудкин:

«Главное ноу-хау Френкеля заключалось в том, что индивидуальная норма труда