Твоя на три года - Валентина Игоревна Колесникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Твоя мама говорила, что это полезно, — хмыкнула я, видя ошарашенное лицо мужчины, — так что милости прошу к столу.
— Терпеть не могу овсянку, — кажется, его хорошее настроение мгновенно улетучилось.
— Если не понравится, я приготовлю что-нибудь другое и больше так рисковать своим временем не стану, хорошо?
Лиам посмотрел на меня скептически, с упреком. Медленно открыл крышку, печально взял половник и стал накладывать себе в тарелку… синюю кашу…
— Не понял, — ага, кажется кто-то окончательно проснулся! — Ты решила меня отравить? Я сделал что-то настолько ужасное? А давай ты просто признаешься, я все исправлю, но есть это не буду?
— Лиам… — мой глаз нервно дернулся, — это черника… Я просто добавила в кашу ягоды и черничное пюре… Попробуй, это не просто овсянка. Я старалась, надеясь изменить твое отношение…
Нервно сглотнув, мужчина осторожно взял в руки ложку, скривился, поднес кашу к губам и, не выдержав столь высокого давления, окунул в нее кончик языка. Ну детский сад! Боже, это просто каша… Если не понравится, то больше готовить ее не буду.
Наступило молчание. Я ожидала восторгов, Лиам боли в животе и спазмов.
Я смотрела с вызовом, Лиам с удивлением…
Затем он уже более глобально решил испробовать мое зелье — съел всю ложку.
— Ты туда еще что-то добавила? — с подозрением спросил миллиардер, не любящий овсянку.
— Голубика, немного малины, — на самом деле с ягодками каша получается просто обалденная. За счет малины в ней есть кислинка, а черника больше сладости дает на мой скромный взгляд, — ну как? Жить будешь?
— Более того, я это даже съем, — видимо, он сам того не ожидал, но все же взял блюдо, налил себе свежий кофе и с удивлением сел за стол, продолжая размешивать темно-синюю овсянку.
— Мне так мама в детстве делала, когда папа за ягодами ходил, — не знаю, что в итоге из этого выйдет, но лично я съела уже третью тарелку, — это вкусно.
— Я вижу, что вкусно, — заметив это, Лиам стал завтракать, изредка поднимая на меня глаза, — просто в шоке от того, что я это ем. Не в смысле вида или способа приготовления, а то, что это ненавистная мною овсянка. Слушай, Лена, только маме моей об этом не говори — она у нас кулинар от Бога, но я ее каши не люблю. Ревновать начнет…
— Без проблем, — вот чего-чего, а проблем со свекровью мне точно было не нужно, — часто в твоей жизни бывают выходные?
— Только когда я уже без сил, — спокойно заметил мужчина, тихонько зевая и потягиваясь в кресле.
Забавно, на его губах появилась улыбка, а у самого кончика осталось немного каши. И вот вроде сидит в кресле богатый, пафосный мужчина, сотканный из кристалликов льда, а смотришь на него утром — в домашних шортах, весь взлохмаченный, сонный, но довольный воробушек с невероятным цветом глаз, который явно что-то задумал.
— Я не хочу никуда ехать, — тихо заметил Лиам, но не дал мне ответить, — но придется. Мне интересно, почему семья Волковых тебе понравилась? Я наблюдал за тобой с того момента, как ты вошла в зал аукциона — они единственные, к кому ты проявила интерес и не смотрела испуганно.
— Я казалась испуганной? — почему-то я расстроилась, услышав эти слова. Все же я старалась, играла, как ни как, а выходит, что все напрасно.
— Очень испуганной, — Лиам вновь улыбнулся, допивая кофе, — не забывай, когда люди вращаются в подобных кругах общества, они учатся распознавать эмоции. У многих это на уровне интуиции, кто-то психолог по образованию, так что… Да, ты была словно маленький пушистый кролик, окруженный стаей голодных волков.
— Волковы не волки, — тут же заметила я, и рассмеялась, — я думаю, что они сохранили семейные ценности. Их брак ведь изначально строился на эмоциях и правильном подходе к выбору спутника, а не так, что вот тут нам выгодно, поэтому дочку отдаем замуж за старика, а вот тут еще выгодней, поэтому давайте и сына женим. Подумаешь ему двенадцать лет, а ей почти сорок…
— Я тебя примерно понял, — Лиам не прекращал улыбаться. В его ярких лазурных глазах играли смешинки, он улыбался, показывая ровные белые зубы и выглядел расслабленным, — можешь быть спокойна, все же в наши дни маленьких девочек и мальчиков не отдают на растерзание старым дряхлым старикам и женщинам. Эти времена прошли.
— Почему ты их не любишь? — я поставила на стол пустую чашку и мигом удивилась. Лиам взял ее, молча встал с места и унес на кухню. Не любит, когда грязная посуда стоит на стеклянном столике? Мне стоит всегда ее убирать? Но… А нет, он просто пошел делать мне кофе…
Наблюдая за мужчиной, мне стало очень тепло. Знаете, это как маленький сгусток пламени, что теплится в ладонях и при этом не обжигает. Странное ощущение, особенно если учесть тот факт, что сам человек представляет из себя самый настоящий айсберг.
— Ты ведь пьешь сладкий? — тихонько спросил Лиам, застыв рядом с чашкой. Я согласно кивнула и уже спустя некоторое время стала наслаждаться еще одной порцией утреннего кофе, — по поводу семьи Волковых… Дело не в них самих, а в том, что мы вечно конкурируем друг с другом. То они тендер выиграют, то мы. И так уже на протяжении многих лет. Мы все конкурируем друг с другом в той или иной степени, но с ними… Знаешь, это уже вошло в привычку. Если Виктор выйдет из игры, мне будет не так интересно.
— Ты думаешь, он правда выйдет? Сложно внезапно взять и изменить свои привычки. Если он привык постоянно работать, то внезапно заставить себя сидеть дома у него точно не выйдет.
— Он умный человек, Мария тоже не так проста, как многим кажется. Они оба хорошие, светлые люди, с семейными ценностями.
— И этим они тебя раздражали, да? — догадалась я, понимая, что для Лиама это больное место. Он молчал, не злился на мои слова, но я видела, что угадала. Он тоже хотел семьи, он хотел ощутить то тепло и любовь, которой был окружен Виктор, но понимает ли сам Лиам, что это возможно при обоюдном обмене? Я имею ввиду, что в отношениях дарят всегда двое, происходит взаимообмен, без которого пара будет не состоятельна. Глядя на мужчину, в моей голове невольно возник совершенно логичный вопрос. Если он так хочет семьи, зачем тратит время на подобную чушь вроде договорного брака? Такими
