Земляне против политики - Антон Толстых

— Вы поступили правильно, сударь. Но ради разнообразия я предлагаю перейти к менее тривиальной теме.

— В таком случае извольте стихи из недавно созданной музыкальной комедии «Джентльмен Джо». Нет, этот Джо не имеет ко мне ни малейшего отношения. Он кэбмен. Но именно из-за имени Джо на афише я согласился с рекомендацией доктора Хамфри и посетил представление. Речь в том отрывке, который я собираюсь прочесть, идёт о такой теме, как приобщение современных женщин к велосипедизму.

— Интересная и злободневная тема! Если в будущем женщины от велосипедов перейдут к безлошадным экипажам, то мужчинам останется только сесть за швейные машины. Тем не менее, я позволяю прочесть.

Чемберлен сложил руки на груди и прочёл с видом школьника, которого много пороли:

Не верю я! Здесь дама-велосипедист!Смотри-ка! Лучше на неё смотреть!Привет! Привет! Привет! Привет! Привет!Её юбка развивается струей,Теперь же нужно ездить без неё.Она надеется, что мать не будет узнавать её,И хочет, чтоб они не заскучали.Но что это? Привет! Привет!Следи за этой дамой-пед,Жмёт дама на педали![28]

Аплодисменты.

Эдисон смог расслышать прочитанное (всё-таки Чемберлен читал не иначе как школьник, которого много пороли), и его ум занял непонятый аспект.

— Один вопрос. «Её юбка развивается струёй, теперь же нужно ездить без неё». Как она будет ездить без юбки?

— Очень просто. Дама-велосипедист наденет рациональный костюм.

— Мне приходилось слышать это новое выражение, — ответил лорд.

— Что вы сказали? — не понял Эдисон.

— Рациональный костюм. То, что единомышленницы этой дамы-велосипедистки заимствовали у суфражисток.

Эдисон сначала напряг слух, стараясь правильно воспринять фразу, после чего задумался над пассажем собеседника.

— «То, что её единомышленницы заимствовали у суфражисток»? Я бы выразился короче, — здесь он произнёс прямое обозначение того, чью разновидность надели на себя суфражистки.

Чемберлен смущённо кашлянул, скрывая возмущение сдержанным жестом.

— Как вы сказали, сэр? Нет, не надо повторять.

— Разве я сказал что-то недозволенное?

— Именно так.

— Не понимаю, сэр.

— Вы сказали так, как не выразился бы ни один джентльмен в хорошем обществе.

— Вы сказали так, как не выразился бы ни один джентльмен в хорошем обществе! — повторил премьер уже громче.

— Я никогда не говорил, что я джентльмен. В чём дело? Я всего лишь произнёс слово… — снова неподходящее обозначение.

— Должен пояснить, что мы, при людях, называем эту часть одежды н е н а з ы в а е м ы м и.

— Как?

— Неназываемыми!!

— Я в первый раз слышу такое выражение. Должно быть, я недостаточно хорошо знаю различия между языком американцев и британцев.

— Вы правы. Американцы подземку называют метро, смокинг называют такседо, лицо называют воздушным змеем, канадцев называют синими носами. Некоторые гласные вы выбрасываете на свалку истории. Вместо того, чтобы делать кого-либо известным, вы просто бумкаете, как динамит. Вместо того, чтобы ласково гладить по головке, вы откусываете нос. Этот список может быть продолжен до бесконечности.

— О. K., конфликт исчерпан.

— Меня прозвали Тигром, — заметил Чемберлен, — но хотел бы я знать, что это слово обозначает у американцев.

После того как Эдисон заблаговременно напряг слух, слова нашего Джо, выскочив обратно, изменились до неузнаваемости.

— О Высший разум! Вас прозвали Тигром! Какой позор!

— Чем вы испуганы?

— Американцы называют тиграми особ, которые торгуют собой.

— Вот как!

— Теперь я понимаю, почему вас прозвали тигром. Вы политическая проститутка.

— Не очень-то это хорошо.

В дверях возник дворецкий. Когда он представил Бориса Джерома, тот смущённо признал свою осведомлённость:

— Примите извинения, но я слышал конец вашего разговора. Он странным образом совпал с тем, что я намереваюсь передать вам от мистера Хамфри.

— Что он пишет в этой записке? — намеренным вопросом ответил лорд Солсбери.

— Записку писал я, поскольку у мистера Хамфри плохой почерк.

Лорд Солсбери прочёл записку и его брови поднялись выше макушки, едва дойдя до середины текста.

— Послушайте, что нам передаёт этот сумасшедший. Ему приснилось, что у землян тоже есть политические про... Он даже перечисляет их. Один из них обещал, что белорусский народ будет жить плохо, но недолго. Второй — хотел стать космонавтом, но для этого надо было много учиться, и поэтому он стал президентом. В настоящее время он давно уже не является политической про..., поскольку он передал полномочия преемнику, изображение которого было обнаружено в египетской пирамиде. Четвёртый в 2008 году сказал, что мы все грузины. Пятый — премьер-министр, который во всём следует американскому президенту, и, по меткому замечанию одной девицы, их сотрудничество напоминает дружбу лягушки и жабы. Шестой сказал, что украинских демонстрантов надо сослать в Сибирь. Ещё один обещал, что если он станет американским президентом, то иллюминаторы в самолётах будут открываться... Самолёты? Космонавт? Что это? Я не понимаю.

— Что всё это означает? — удивился Тесла.

Лорд Солсбери проявил сдержанность, и, хотя он скомкал записку, ни один мускул не дрогнул.

— Это означает, что доктор Хамфри повредился умом. Откуда у геян политические сами-знаете-кто? И всё остальное?

— Не знаю, но это был сон. Мистер Хамфри сообщает, что в этом сне ему понравилась только семейка Симпсонов.

С этими сухими словами Джером покинул гостиную.

— Не знаю, как вы расцените мой вопрос, но что вы еще можете рассказать нам? — осведомился наш Джо.

Эдисон смог расслышать слова, его разум воодушевился.

— Я расскажу вам анекдот.

— Слушаем.

— Скажите, Тесла, почему вы не пошли по стопам своего отца? Он был попом, а вы электрик...

— Но извольте, Эдисон, вы тоже не пошли по стопам своего отца. Ваш отец был джентльменом...

Милорд не удержался от улыбки. Его министр прищурил глаз:

— И в чём соль?

— Соль в том, что отец Эдисона не был джентльменом.

— Вы не могли бы быть любезны занять нас ещё чем-нибудь? — спросил лорд Солсбери Эдисона. — Ну, чем-нибудь американским?

— Вы слышите меня, сударь? — крикнул наш Джо уже громче. — Лорд Солсбери хочет, чтобы вы развлекли присутствующих чем-либо американским!

— Вы хотите, чтобы я рассказал вам американский анекдот?

После ознакомления со следующей репликой легко догадаться, что произносит её Никола Тесла:

— Только не те анекдоты, которые вы рассказывали мне на Риджент-стрит. Марк Твен и Гёте слишком дороги для меня, чтобы слышать о них легкомысленные вещи.

— В таком случае я могу поведать англичанам нечто вроде анекдота, услышанного от уроженца Дакоты. По его словам, этот анекдот был опубликован в местном журнале неким Фрэнком Баумом. Фермера спросили, есть ли корм для лошади. Тот ответил, что корма нет, но зато он придумал надевать лошади зелёные очки и кормить опилками, как будто это трава.

Англичане ответили сдержанным смехом, по достоинству оценив эту незамысловатую фермерскую шутку.

— Идея насчёт зелёных очков выглядит довольно оригинальной. Даже наш юмор, вероятно, не использовал такой анекдот.

— Идея использования зелёных очков гениальна! — послышался посторонний голос.

Голос принадлежал Бернарду Шоу, который снова ухитрился безвозбранно войти в резиденцию. К сожалению, лорд Солсбери и Чемберлен не находились в Букингемском дворце, ведь иначе Шоу определённо не смог бы воздействовать на их нервы своим присутствием.

— Эта идея гениальна! Я предлагаю надевать на капиталистов зелёные очки.

— Вы в своём уме? — недоверчиво спросил лорд Солсбери.

— Да. Если капиталисты будут носить зелёные очки, то им всё будет казаться долларами.

— Но вы явно подразумеваете американских капиталистов.

— Хорошо. Тогда я предлагаю надевать на британских капиталистов золотые очки. Всё будет казаться им золотом. Ведь мы никак не можем выйти из золотого стандарта, верно?

— Вы бредите, мистер Шоу, — деликатно ответил Чемберлен, стараясь не оскорблять собеседника более откровенным наименованием его бессмысленных речей (за исключением упоминания золотого стандарта).

— Почему? Через сто двадцать лет за агрессию будут платить долларами. А рублями будут платить людям, которые называют всех американцев тупыми.

— И скажите, что вы здесь делаете, в резиденции главы британского правительства?

— Я пришёл, чтобы узнать, о чём здесь говорят.

— Простите, сударь, но когда я сегодня собирался сюда, мне сообщили, что вас арестовала полиция.