Битая карта - Иэн Рэнкин

— Да мы и так уже зашиваемся с этой машиной и другим домом.

— Спасибо, я все понимаю. Но эта экспертиза может быть еще важнее.

Ребус стоял в маленькой столовой. Мебель здесь никак не вязалась с образом Понда. Но потом он увидел фотографию пятидесятых годов — двое молодых влюбленных. Родители Понда, сообразил он. Эту мебель когда-то купили они. Понд, видимо, унаследовал ее, но решил, что она несовместима с его стремительным стилем жизни, зато идеально подходит для этого дачного дома. Понд, до этого спокойно сидевший за обеденным столом, вдруг поднялся на ноги. Ребус зажал ладонью микрофон трубки.

— Вы куда?

— Пописать. Не волнуйтесь. Я выйду во двор.

— Не поднимайтесь наверх, ладно?

— Договорились.

Голос в телефоне продолжал ворчать. Ребус зябко передернул плечами. Ему было холодно. Да нет, он просто устал. Кровообращение замедлилось.

— Слушайте, — сказал он, — тогда ложитесь снова спать, а утром первым делом приезжайте сюда. Записывайте адрес. В буквальном смысле: первым делом. Договорились?

— Вы очень щедры, инспектор.

— На моем могильном камне напишут: он давал.

Понд с завистливого благословения Ребуса лег в главной спальне, а Ребус остался дежурить у дверей ванной. Обжегшись на молоке… Он не хотел, чтобы повторилась история со «взломом» в «Гнезде глухаря». Вещественные доказательства, если только это вещественные доказательства, должны остаться в неприкосновенности. Поэтому он уселся в коридоре спиной к двери ванной, завернулся в одеяло и задремал. Потом он соскользнул на пол и свернулся в позе эмбриона на коврике под дверью. Ему снилось, что он пьян… что его везут в «бентли». Водитель умудряется вести машину, высунув задницу в окно. На заднем сиденье «бентли» шло веселье. Там были Холмс и Нелл, они осторожно совокуплялись, надеясь зачать мальчика. Там была и Джилл Темплер, она пыталась расстегнуть ширинку Ребуса, но он опасался, что их засечет Пейшенс… Где-то неподалеку вроде был и Лодердейл. Этот смотрел. Только смотрел. Кто-то открыл шкафчик с алкоголем, но он оказался забит книгами. Ребус вытащил одну и принялся читать. Это была лучшая книга, какая попадалась ему в руки. Он оторваться не мог. Там было все…

Утром, когда он проснулся, окоченевший и с затекшими конечностями и спиной, ему не удалось вспомнить ни строчки, ни словечка из этой книги. Он поднялся, потянулся, снова возвращая себя в человеческую форму. Потом открыл дверь ванной, вошел внутрь и посмотрел туда, где должны были стоять стаканы.

Стаканы были на месте. Ребус, несмотря на то что все тело ныло, улыбнулся.

Он долго стоял под душем, и вода лилась на голову, на грудь и плечи. Где он? В квартире на Оксфорд-террас. На работу он уже опоздал, но у него была уважительная причина. Чувствовал он себя паршиво, но лучше, чем ожидал. Как ни странно, но на обратном пути ему удалось подремать, и они не мчались так, как ночью.

Милях в двадцати от Кингасси Понд сказал:

— Сцепление барахлит.

Он съехал на обочину и заглянул под капот. Под капотом был двигатель.

— Понятия не имею, куда тут смотреть, — признался он.

Беда с этими дорогими машинами — механиков, которые в них разбираются, можно по пальцам перечесть. Да что там — на техобслуживание всякий раз приходится ездить в Лондон. Так что назад они ехали тихим ходом. (Дом остался под присмотром озадаченного сержанта Нокса и двух усталых криминалистов.)

И Ребус уснул. Конечно, он не выспался и потому не поддался искушению полежать в ванне, а принял душ. Под душем не уснешь, а в горячей утренней ванне — запросто. И поехал он не в свою квартиру, а к Пейшенс. Выбор был тем легче, что Оксфорд-террас была как раз на въезде в город с той стороны, с которой он и въезжал. На Форт-Бридже им пришлось помучиться в пробке вместе со всеми, кто из пригорода ехал на работу в город. Торговые агенты в «опель-астрах» поглядывали на роскошную итальянку и утешались тем, что ее экипаж смахивает то ли на жуликов, то ли на сутенеров…

Он выключил душ, вытерся, переоделся в чистое и приступил к процессу возвращения в человеческое состояние. Побрился, почистил зубы, выпил чашку свежезаваренного кофе. У окна заорал Душка, и Ребус впустил его. Он даже насыпал ему в плошку немного еды. Кот подозрительно посмотрел на него. Такого Ребуса он не знал.

— Скажи спасибо, что я добрый.

Какой сегодня день? Вторник? Прошло больше двух недель со дня рейда и почти две недели с того дня, когда Алек Корби слышал ссору и видел две или три машины на площадке перед телефонной будкой. Мало-помалу дело двигалось, главным образом благодаря Ребусу. Если бы только он мог заставить начальство забыть про Уильяма Гласса…

На каминной полке он нашел записку, подсунутую под часы: «Почему бы нам не попытаться когда-нибудь встретиться? Поужинаем сегодня вместе или… Пейшенс». И никаких поцелуев-крестиков. А это всегда плохой знак. Нет крестика — значит, она открещивается от него. Сердиться на него у нее были все основания. Нет, ему в самом деле пора было на что-то решиться. Либо переехать, либо съехать. Перестать использовать эту квартиру как гостиницу, где можно принять душ, побриться, посрать, при случае потрахаться. Чем он лучше Лиз Джек и ее таинственного спутника, которые воспользовались домом Понда? Черт, в некотором смысле он даже хуже. «Поужинаем сегодня вместе или…» В смысле — или пошел к черту. Он вытащил из кармана авторучку и перевернул записку.

«Если не ужин, то хотя бы десерт», — написал он. В высшей степени двусмысленно, конечно, но ему это показалось умным. Он подписался и нарисовал целый ряд поцелуев-крестиков.

Крис Кемп получил свою сенсацию. Такую сенсацию, что вполне тянула на первую полосу. После разговора с Ребусом молодой журналист немало поработал. Он отыскал Гейл Кроули, не забыв прихватить с собой фотографа. Она была не очень настроена на общение, но им удалось сделать ее фотографию рядом с любительской старой фотографией Гейл, на которой ей было лет пятнадцать. Статья была насыщена всевозможными оговорками на тот случай, если информация окажется ложной. Читателя оставляли в некотором недоумении — пусть думает сам. «Визит члена парламента к таинственной проститутке — его потерянной сестре?» Но фотографии говорили сами за себя. Сходство не вызывало сомнения — тот же нос, те же глаза и подбородок. Несомненно. Фотография Гейл Джек в юности — гениальный ход, и Ребус не сомневался, что стоявшего за этим гения звали Иэн Эркарт. Как бы еще Кемп мог найти — и найти так быстро — нужную фотографию? Звонок Эркарту и простое объяснение, что сотрудничество в его интересах. Фотографию либо отыскал сам Эркарт, либо он убедил Джека найти ее.

Статья появилась в утреннем выпуске. К завтрашнему дню в других газетах появятся другие версии. Газеты не могут себе позволить остаться в стороне. Ребус сел в машину, которую оставлял на парковке возле дома Понда, и, остановившись под светофором, успел прочесть на газетном киоске: «Эксклюзивный материал! Член парламента в борделе». Он притормозил за перекрестком, потрусил к газетному киоску, вернулся в машину и дважды перечитал статью, восхищаясь произведением репортерского искусства. Потом завел машину и поехал, куда собирался. Нужно было купить два экземпляра, подумал он. Он эту газету еще наверняка не видел…

На подъездной дорожке стоял зеленый «ситроен», за ним зияли открытые двери гаража. Ребус остановил машину, блокируя выезд «ситроена». Двери гаража закрылись, Ребус вышел из машины, держа в руке сложенную газету.

— Кажется, наконец-то я вас поймал, — громко сказал он.

Рональд Стил повернулся.

— Что? — Он увидел машину, перегородившую выезд. — Слушайте, если вы не возражаете. Я торо… — И тут он узнал Ребуса. — Ах, это вы, инспектор…

— Ребус.

— Да, Ребус, приятель Распутина.

Ребус показал Стилу запястье.

— Зажило, — сказал он.

— Слушайте, инспектор… — Стил посмотрел на часы. — У вас что-то важное? У меня встреча с клиентом, а я и так проспал.

— Да нет, ничего важного, — беззаботно сказал Ребус. — Просто мы обнаружили, что ваше алиби на среду, когда была убита миссис Джек, — сплошное вранье. И я подумал, может, вам есть что сказать на этот счет?

Лицо Стила, и без того длинное, еще больше вытянулось.

— Вот как. — Он посмотрел на носки своих довольно поношенных туфель. — Я знал, что это так или иначе всплывет. — Он попытался улыбнуться. — При расследовании убийства утаить почти ничего невозможно, верно?

— А вам не следует ничего утаивать, сэр.

— Вы хотите, чтобы я поехал в отделение?

— Возможно, позже, сэр. Чтобы мы сняли с вас показания и составили протокол. А сейчас мы можем поговорить в вашей гостиной.

— Хорошо. — Стил медленно двинулся к своему бунгало.