Волкодав - Мария Семенова

Прежде чем окликать его, Волкодав осмотрел прилавок. Книги были на разных языках, и почти каждая, если верить внешнему виду, прожила долгую и полную опасностей жизнь. Волкодав обежал взглядом пухлые фолианты в деревянных и кожаных переплетах, стоившие, наверное, целые состояния, и потянулся к невзрачной серенькой книжице, решив, что она, по своей малости, была здесь и самой дешевой. Положив промокший мешочек с раковинами у ног, он взял книжицу в руки и осторожно раскрыл посередине: удастся ли разобрать хоть одно знакомое слово?.. Благо за погляд, как известно, денег не берут. 0н успел только увидеть, что буквы внутри были-таки сольвеннскими.

– Доблестный воин неравнодушен к поэзии? – подняв голову, неожиданно осведомился торговец, и отвлекшийся Волкодав едва не выронил книжку. Вообще-то застигнуть его врасплох было непросто: вот что делает с человеком ученость! А торговец продолжал: – Не правда ли, у Видохи Бортника не все одинаково хорошо, но попадаются и отменные строки?

Пока Волкодав соображал, как ответить, не теряя достоинства, на выручку ему пришла Ниилит. Грамотности венна хватило ровно настолько, чтобы по крайней мере не держать книжку вверх ногами. И Ниилит, высунувшись из-за его локтя, негромко прочла нараспев:

Верша свой круг, назначенный от века,Роняет Небо наземь хлопья снега,И кутает особенная негаСедой Земли немеющий покров.Сравню я их с четою стариков?Все та же в тихой, ласке их любовь…

Волкодаву приходилось слушать странствующих сказителей. Ниилит вполне могла бы прокормиться, читая людям стихи. Он побился бы об заклад, что она знала их великое множество. А может, и сама сочиняла. Так говорить песнь может только тот, кто знает, как управляться со словом.

– А я-то думал, наше время совсем оскудело даровитыми людьми! – восхитился книготорговец. – Сказать по правде, я не смел и надеяться, чтобы последний труд обласканного Богами Видохи обрел здесь достойных ценителей… Я так полагаю, славный воин, ты покупаешь. Переплет, правда, плохонький, совсем не такой, какому надлежало бы быть. Зато всего полтора коня серебром…

Волкодав покачал головой и мысленно охнул, а вслух спросил:

– Нет ли у тебя, почтенный, какой-нибудь совсем простой книжки? С самыми простыми словами…

– Для тех, кто только овладевает искусством читать?

– Да.

Нагнувшись, продавец раскрыл обшарпанную берестяную коробку и извлек даже не то чтобы книгу – просто тетрадь из нескольких кожаных листков, сшитых вместе толстыми прочными нитками. Он протянул ее Волкодаву, и тот взял. На первой же странице красовались сольвеннские буквы. Все тридцать шесть штук. Четыре столбика, в каждом по девять.

– Вирунта! – сказал продавец. Волкодав не понял и на всякий случай промолчал. На второй странице были уже слова. Вверху листа – короткие, внизу – подлиннее. Потом слова, идущие друг за другом, как вьючные лошади или повозки в купеческом караване. В конце книжечки их было уже столько, что у Волкодава слегка зарябило в глазах.

– Благородный воин не только ценит стихи, но и учит грамоте сына?

Волкодав закрыл кожаную тетрадь. В конце концов, Тилорн с Эврихом действительно вразумляли грамоте веснушчатого Зуйко, так что особо врать и не понадобится…

– Это я сам не умею читать, – проговорил он спокойно. – И про Видоху твоего первый раз слышу. Но я хочу научиться. Сколько ты просишь за эту книгу?

– Три четверти коня серебром, – улыбнулся торговец. – Поистине, воин, затрата окупится.

– Я подумаю, – сказал Волкодав. – Спасибо, почтенный.

Они купили сладкого лука, который Ниилит собиралась поджарить на конопляном масле вместе с моллюсками, и зашагали домой. Волкодав с мрачным упорством читал вое вывески подряд и, конечно, ошибался, принимая «Рыжего Кота» за «Ражего Кита», и наоборот. И рычал на Ниилит, когда она пыталась подсказывать.

– Что такое «Вирунта»? – спросил он, уже подходя к мастерской.

Ниилит подумала и ответила:

– Так сольвенны называют порядок своих букв. По первым семи.

Волкодав не выдержал:

– Тоже сосед научил?

Ниилит лукаво скосила голубые глаза.

– Нет, я их просто увидела в той книжке, что ты смотрел… – Потом перестала улыбаться и сказала: – Ты, наверное, все-таки простыл. Ты так кашлял…

– Может, и кашлял, – сказал Волкодав. Ниилит, робея, предложила:

– Мы бы полечили тебя…

Волкодав промолчал. Ниилит только вздохнула, не решаясь настаивать.

Проводив ее домой, Волкодав отправился к кольчужникам. Идти туда надо было опять-таки мимо торговой площади и всевозможных питейных заведений, в изобилии ее окружавших. Несмотря на то что день едва перевалил полуденную черту, в этом месте вполне можно было нарваться на раннего пьяницу. Волкодав, от греха подальше, прибавил шагу.

Быстро пройти, однако, не удалось. Едва он свернул за угол, как с противоположной стороны показались всадники, рысью ехавшие навстречу, – видимо, в кром. Посередине на вороном халисунском жеребце красовался молодой боярин. Волкодав узнал его без труда: тот самый, что стоял по левую руку кнесинки, когда она судила их со старым Варохом. Имя боярина было Лучезар, но Волкодав про себя так и называл его Левым. Очень уж напоказ, по его мнению, тянул он руку к ножнам, когда кнесинка велела Волкодаву приблизиться. За что такого любить?..

Венн посмотрел на приближавшихся всадников и усмехнулся в усы. Впереди и по бокам боярина скакали шустрые отроки, и у каждого в руках покачивалось копье. Не ровен час, вдруг да обидит кто-нибудь вельможу! Даром, что тот с пеленок драться учился. Мальчишкам, похоже, даже хотелось, чтобы сыскался такой неразумный. Хоть один на весь Галирад. То-то бы уж они его…

Волкодав отступил назад, к стене какого-то дома, и подумал: галирадские сольвенны, по крайней мере, не ломали шапок, повстречав на улице витязей своего кнеса. Пока еще не ломали. Наверное, скоро начнут…

И в это время мимо него пробежала какая-то бедно одетая, неухоженная старуха и с плачем устремилась наперерез боярину, пытаясь ухватиться за стремя. Просительница, успел решить Волкодав. Ищет Правды боярской. А может, защиты от сильного человека…

Отроки между тем не упустили долгожданного случая себя показать. Не позволили бабке не то что коснуться стремени, – даже и приблизиться к своему господину. Юный воин сейчас же оттеснил ее лошадью, опрокинув на мостовую. Наклонившись в седле, он хотел еще наподдать наглой оборванке древком копья… Но не ударил, потому что над старухой, припав на одно колено, уже стоял рослый венн с длинным рубцом на левой щеке. Венн ничего не сказал, просто поднял голову и посмотрел на юнца, и тот внятно понял: еще одно движение, и ему настанет конец. Причем конец этот, вероятно, будет ужасен. Отрок торопливо толкнул коня пятками и поскакал следом за своими.