Москва бандитская - Николай Сергеевич Модестов

Впрочем, лучшей характеристикой будет рапорт, написанный в 1979 году со слов одного из негласных сотрудников МВД: «Источник рассказал, что недавно побывал на свадьбе у цеховика Вити. Там же был недавно освободившийся из спецбольницы Слава Япончик, с ним пришли вор Рафик Багдасарян и Асаф. Слава выглядел плохо, был худ, но весел. Интересовался новыми „работами“ и новостями преступного мира. Нужно подчеркнуть, что Япончик действительно болен воровской идеей. Он с 14 лет воровал, никогда нигде не работал и, даже имея на кармане 100–200 тысяч наличными, всегда шел на любую работу. Даже в том случае, если был большой риск, а навар оказывался минимальным. Делает это он ради своего воровского авторитета.

Япончик сидел мало, но сумел у окружающих создать впечатление, что полжизни провел „на принудке“. Он ненавидит и враждует с московскими и украинскими ворами — Черкасом, Гиви Резаным, Антибиотиком, Гиви называет „бензоколонщиком“. Ругает их „цеховиками“ и „комсюками“ за то, что те давно не сидели и не любят „ставить шею“, получая „дармовые доли“. Япончик очень дружен с теми, кто отбыл по 20–30 лет в колониях и тюрьмах, в особенности с ворами Закавказья. У них он пользуется огромным авторитетом и поддержкой. Его считают ничем не запятнавшим себя в воровской жизни и причисляют к „терпигорцам“. Япончик близок с окружением Монгола — Ильей-татарином и Васькой (они освободились недавно). Источник уверен, что первым делом Япончик возьмет „жигуль“, затем найдет себе квартиру и будет совершать преступления, используя форму сотрудников милиции или удостоверения КГБ…»

Дерзость, с которой действовал Иваньков, ошеломляла даже опытных сыщиков Петровки, 38. Вместе с освободившимся к тому времени Балдой, рецидивистом Сливой и имевшим четыре класса образования отпетым уголовником Асафом Иваньков, под видом сотрудника правоохранительных органов, производил обыски у теневиков-миллионеров. Он гастролировал по стране. Ставил под нож антикваров в Риге, совершал разбои в Казани, только на один день появился в Свердловске, где дочь известнейшего уральского цеховика Тарланова сама вручила ему всю имевшуюся в доме «ювелирку». (Япончик представился сотрудником милиции и предложил добровольно, для облегчения участи, выдать компетентным органам незаконно нажитые ценности.) В каждом регионе, по оперативным, а следовательно, нереализуемым официально данным, он оставлял трупы. В Казани расправился с утаившим часть барыша налетчиком по кличке Чарлик, в Риге отправил на тот свет богатого спекулянта Яшу…

В начале 1980 года похождения Япончика получили такой резонанс, что ими заинтересовался КГБ СССР. Для разработки банды были выделены дополнительные силы, подключились службы, которыми располагал комитет и милиция. Оперативники установили нелегальные квартиры и дачи, где жили преступники, более тридцати легковых автомашин, которыми они пользовались. Любопытно, что в Москве Балда и Япончик некоторое время жили на квартире одной из ведущих популярнейшей детской телепередачи «Спокойной ночи, малыши!».

Иваньков и его приятели, хорошо знакомые с методами оперативных служб, даже по телефону говорили условными фразами, выставляли контрнаблюдателей в местах встреч, устраивали на машинах «карусель», чтобы проверить и отсечь хвост. В мае 1981 года стало известно, что бандиты собираются на отдых к Черному морю. И хотя документирование преступлений было далеко до завершения, руководители спецслужб откладывать арест не решились. Япончика с его маскарадами и вооруженными налетами терпеть дольше было невозможно. Накануне отъезда 14 мая заранее спланированная акция по задержанию членов банды удачно проведена сыщиками Петровки, 38 и их старшими братьями из Комитета госбезопасности.

Из пикантных деталей ареста. Япончик, которого в «шестерке» блокировало сразу несколько автомобилей, сдаваться без боя не хотел. Он даже таранил машину оперативников, а те вынуждены были дважды стрелять по колесам. После задержания у вора в законе, официально являвшегося шизофреником, инвалидом II группы, изъяли три поддельных водительских удостоверения и четыре паспорта на разные имена, но с его, иваньковской, фотографией. Это не считая множества бланков, трудовых книжек и прочих документов строгой отчетности. Примерно при таких же обстоятельствах проходило задержание дружков.

Как и следовало ожидать, следствие и суд оказались серьезнейшими испытаниями для правоохранительных органов. Как рассказал участвовавший в процессе начальник отдела МУРа Владимир Пронь, имелась информация о готовящемся нападении на конвой во время этапирования Иванькова из «Матросской тишины» в зал судебного заседания. Япончика собирался освободить его давний друг, рецидивист Бец, который находился в розыске за убийство двенадцати человек. (Позже Беца застрелили в багажнике машины его бывшие подельники.) Нападения не последовало, но меры предосторожности конвой применял серьезные. Каждый раз меняли маршрут движения, впервые был задействован ОМОН. Специальную круглосуточную охрану, такое было тоже первый раз, выделили судье.

Тем не менее сложностей избежать не удалось. Свидетели вдруг начали жаловаться на забывчивость, доказательная база затрещала по швам, и, если бы не особое внимание, которое уделялось делу Иванькова, приговор, вероятно, оказался бы мягче (в окончательном варианте обвинения фигурировал лишь один эпизод вымогательства под угрозой оружия). Подельники получили солидные сроки, а сам главарь, приговоренный к 14 годам лишения свободы, в ореоле «правильного вора» отправился за решетку.

6 марта 1983 года Япончик этапом прибыл в Магадан. Продержался он там совсем недолго — уже 30 июля за злостное несоблюдение режима московского вора направляют в знаменитую зону тюремного режима СТ-2 города Тулуна Иркутской области. Там Иваньков и пробыл весь оставшийся срок. Причем с первых же дней повел себя как «отрицала» — заключенный, отказывающийся идти на какой-либо контакт с администрацией. Вотлишь некоторые из подвигов Япончика в Тулуне.

10 января 1984 года он наносит тяжкое телесное повреждение осужденному Гребенцу, за что получает еще один год «довеска». Затем новая выходка, добавившая к сроку очередной год, — Япончик бросает стул и травмирует сотрудника СТ-2. Без последствий осталась драка с заключенным Лыткиным, выдававшим газеты и журналы. Иваньков потребовал чужой номер еженедельника «За рубежом». Услышав справедливый отказ, Япончик схватил палку для прочистки унитаза идо потери сознания избил Лыткина. Выходка осталась без наказания, потому что свидетелей избиения не оказалось…

За время заключения Иваньков 58 раз нарушал лагерный режим, 35 раз водворялся в штрафной изолятор и карцер, на два месяца переводился в помещение камерного типа. При этом Япончик сохранил лицо, не просил пощады, а заваливал начальство жалобами на произвол и беззакония. Он не опускался до примитивных обвинений, типичных матерщины и оскорблений. Заявления так же, как и письма домой, грамотны, рассудительны и говорят сами за себя: «…из ста суток моего нахождения здесь около восьмидесяти суток (в общей сложности) меня содержат в штрафных изоляторах под различными вымышленными предлогами. Фактически водворяют туда не за нарушения, а беспричинно, из-за какой-то жандармской перестраховки, и в конечном итоге дополняют недуг, который и сам