Бригадир - Владимир Колычев

– Кто люди?! Вы люди?! – презрительно скривился офицер. – Бандиты вы!

– Так это еще доказать надо, – ничуть не смутился Гобой. – В суде.

– Без доказательств ясно.

– Ну, это тебе ясно… И мне тоже… У каждого свое место в этой жизни, начальник.

– Хреновое у тебя место.

– Спорить я с тобой не стану. Ты же не спорить сюда приехал? Ты за добычей сюда приехал. Забирай добычу и уезжай. Только не говори сразу, что автоматы деревянные. Ну, если там пресса… Или ты перед Хазаром отчитаться должен?

– Перед кем?

– Ну, кто машины вам эти дал, – кивком головы Гобой показал на «бумеры».

– Куда показали, туда и сели…

– Кто показал? Начальство? Если начальство, то Хазар с ними договаривался. Им заплатил, а не тебе…

– Я тебе сейчас так в грудину заплачу, всю жизнь кровью харкаться будешь!

– Значит, договорились, да?

– Какой с тобой может быть договор, урод?

С презрением глянув на Гобоя, офицер распорядился грузить задержанных в автобус. Его самого, правда, не тронул, и Бабая отпустил. Но это еще не значило, что Хазара удалось перехитрить.

Ностальгия, дыхание весны, шум рынка – эта смесь кружила голову похлеще молодого вина. Хазар был пьян без водки. Он снова на коне, под копытами которого гниют кости врага, а в животе приятно урчит репчинская барахолка, этот утраченный и возвращенный приз.

Его хитроумный план сработал. Спартак в морге, его друзья и прочие «спартанцы» в ментовке, и рынок просто некому охранять. Поэтому барахолка сдалась без боя. Теперь здесь новый хозяин.

Хазар смотрел на заднее кафе, которое когда-то строил Спартак. Он все-таки довел начатое до конца, кафе уже вовсю работает, на летней площадке перед ним расставлены столики, за которыми пьют пиво все двадцать три бойца новой репчинской бригады. Мощные ребята, выглядят внушительно, и оружие у них есть, а еще у Хазара связи в ментовке – все это должно отпугнуть Носорога. А он где-то рядом. Ведь рынок был обещан ему, а он не мог не знать о гибели Спартака. Все-таки это не последняя фигура в криминальных раскладах столицы, хотя далеко и не первая.

– Ну, что делать будем? – спросил Артемон. Он только что осмотрел здание кафе изнутри и вернулся к боссу.

Хазар и сам не прочь был глянуть, как там обустроено, но его больше интересовал сам рынок. Растет барахолка, развивается, стройка масштабная, площадь намного увеличилась, и это, судя по всему, только начало. Видать, у Спартака были далеко идущие планы… Что ж, Хазар не гордый, он их продолжит. И еще вдобавок ко всему компьютерный рынок здесь организует, а это такие навары, что родная мать обзавидуется.

– А что ты предлагаешь?

– Ну, «спартанцы» съехали, нам номера освободили. Там качалка конкретная и кабинет для тебя. И номера…

– Номера… Давай людей организуй, пусть по рядам пройдутся, народ премиальных ждет.

Рынок увеличился раза в два, и все места за прилавками заняты, толпы между рядами ходят. Наверняка дневной навар будет такой, что подмосковная братва обалдеет. Они на фурах и автобусах за месяц столько не зарабатывали, сколько здесь за день поднять можно…

Но только Хазар запустил «шапку» по кругу, как появились гости. Он вздрогнул, когда увидел Носорога. Ждал этого урода, но все-таки к встрече с ним полностью не был готов.

Носорог шел небрежной развалистой походкой. Плечи расправлены, грудь колесом, руки в брюки. И целое стадо «быков» за ним. Даже менты расступились перед этой массой. Смотрят мусорюги на толпу, носы чешут, не знают, как им быть. Наверное, с начальством свяжутся, известят, что намечается большая разборка. Значит, дело до драки лучше не доводить. И стволы надо бы спрятать. Но как без них быть, если Носорог вдруг круто наедет прямо здесь, на рынке? У Хазара «дезерт игл» под мышкой, у Артемона, у Данилы такие же стволы; у остальных, не у всех, правда, железо попроще – «ТТ» китайской штамповки. Пока ОМОН подтянется, всех варшавских перестрелять успеют… Если те это позволят. Не исключено, что и у Носорога стволы, он предупреждал. Да и на разборке со Спартаком у него были пушки.

Хазар поднялся на летнюю площадку, только тогда развернулся к Носорогу лицом. Так спокойней, когда братва по бокам и с тыла.

Носорог шел, не замечая его; но вот он показал пальцем, засмеялся, рукой поглаживая живот. Как будто клоуна увидел. Только его веселье со страхом смешано. Понимает Носорог, что Хазар – реальная сила, не считаться с которой нельзя.

– Ты чего ржешь, как конь? – грубо спросил Хазар, когда Носорог приблизился к нему. – Давно в стойло не ставили?

– Ничего себе наезд! – оторопел авторитет. – Ты ломовой лошадью не прикидывайся, это тебе не идет…

– Короче!

– Короче говоря, ты мне армию напомнил. Стоишь, как часовой на посту. Помнишь, как смена караулов проводится? Пост сдал – пост принял… Я так понял, ты мне свой пост сдал, да?

– Какой пост?

– Ну, барахолку.

– Гонишь?

– А что такое? – вскинулся Носорог.

– Я устав караульной службы знаю. Без разводящего пост не сдашь. А где разводящий?

– Я – разводящий! А пост мои пацаны примут.

– Ну, так и я тебе не лох, чтобы ты меня разводил…

– Не хочешь, значит, барахолку отдавать? – побагровел от злости Носорог.

– С какой это радости?

– С той радости, что у нас договор был.

– Какой договор?

– Ты решаешь проблему со Спартаком, я забираю рынок, а ты живешь спокойно.

– Но рынок я первый забрал. И проблему со Спартаком не решал. Он сам по себе помер, если ты не знаешь. Честно тебе скажу, людей нашел, двух спецов, они в Афгане снайперами были, – соврал Хазар. – Но не успел… С ментами номер прошел, тут я постарался – скормил им знаменских. Знаю, что не по понятиям. Но ты же не станешь с меня за это спрашивать?

– Я с тебя сорок процентов спрошу, – сквозь зубы пригрозил Носорог.

– Может, на два поделишь?

– А почему не на три?

– Так я же сказал, что у меня всего два снайпера. Было бы три, на три бы и делил. Было бы четыре, на четыре бы делил. А так их у меня всего два. И деньги они свои получили. Ждут, когда я им отмашку дам. Вот я и думаю, может, мне на тебя махнуть, а? – насмешливо и свысока глянул на него Хазар.

– Это что, угроза?

– Ты не Носорог. Ты Баран. Думаешь, сделал меня? А хрен тебе на закусь!

Хазар отвел в сторону полу куртки, обнажая торчащий за поясом пистолет. И его бойцы поступили так же. Носорогу было чем побить этот козырь: у него под курткой обнаружился пистолет, вложенный в ментовскую кобуру под мышкой, и его «быки» были подкованы не хуже. Но все-таки эта демонстрация подняла Хазара, ведь у него бойцов было раза в полтора больше. И откуда Носорогу знать, какие силы у него в резерве?

– За базар ответишь!

– Да хоть сейчас! Давай спрашивай.

– Не могу, – заметно стушевался Носорог. – Народу много… Менты… Да и асфальт здесь, как яму для тебя потом рыть?

– Давай на Гнилое озеро, здесь недалеко. Ты на тачках, мы на тачках. Ну, что, погнали?

– А ты ментам уже стуканул?

– Я тебя и без них стукану! Сначала по балде тебе стукану, а потом по крышке твоего гроба… Так чо, слабо на Гнилое озеро ехать? Если слабо, так и скажи…

– Стукач ты ментовский! Не хочется с тобой связываться, – сплюнул под ноги Носорог.

– И озеро Гнилое, и отмазы у тебя гнилые… Можешь не говорить, что очко сыграло. Я и сам вижу, что жим-жим у тебя конкретный! Фу! – Хазар поморщился и помахал рукой перед носом.

– Слышь, ты!..

Носорог дернулся от отчаяния, но Хазар оказался быстрей. И пистолет он раньше из-за пояса выдернул, и ствол к его животу приставил. Другой рукой он взял бандита за его бычью шею.

– Слушай сюда, носорогий! – глядя куда-то в сторону, прошипел он. – Ты сейчас тихонько отвалишь в сторону, как будто ничего не было. А я, так уж и быть, не стану давать отмашку киллерам. Ты забываешь про меня, я забываю про тебя. Договорились?

Носорог напрягся так, что, казалось, вот-вот лопнет, как паровозный котел от чрезмерного давления. И столько силы в нем было, такая вибрация от него пошла, что самого Хазара затрясло. Самому страшно стало. Но все-таки победа осталась за ним.

– Договорились, – пробурчал Носорог.

И куда только делся его молодецкий задор, с которым он тыкал в Хазара пальцем? С рынка он убрался с видом побитой собаки. Даже его «быки» смотрели на него с презрением.

Угольно-черная муха взбудораженно нарезала круги вокруг люстры. Отогрелась в лучах майского солнца, пробудилась от зимней спячки, ожила, потому и озорует. По законам природы она живет, и не за что ее осуждать. И тем более убивать…

Но вот она устала, села на клейкую ленту, что свисала с потолка. И намертво прилипла к ней. И снова все по закону дикой природы. Жизнь, она сплошь состоит из ловушек, и если не хватает ума их обходить, то не обессудь, если попался.

А ленту к потолку подвесила Юля. Она умница, она знает, как устроить быт, как насытить его уютом. Жанна оказалась дьяволом, а ей пришлось стать ангелом-хранителем. Да она и по жизни такая. И светлая, и добрая. Может часами сидеть у изголовья, нисколько не надоедая и не раздражая.