Летчики на войне - Григорий Чечельницкий

Экипаж разведывательного самолета возвращался на свой аэродром из района Риги. Только что воздушный стрелок-радист Надежда Журкина закончила передавать на КП полка радиограмму такого содержания:

«Станция Рига — до 30 эшелонов, 16 паровозов. На аэродроме 110 самолетов. В порту 19 транспортных кораблей. Колонна с юга к Риге 130 автомашин».

Дальние разведчики уже успели побывать здесь. Но такое донесение было получено впервые. Командир полка немедленно доложил о результатах разведки начальнику штаба армии, а генерал Саковнин — штабу ВВС.

Разведывательные полеты в этот район были продублированы во второй половине дня.

Приказ исходил лично от генерал-полковника авиации Науменко. Наступление только начиналось, и противник подтягивал резервы для контратак. Имелись агентурные сведения от латышских партизан о появлении новых танковых частей в районе западнее Эргли. Но где именно?

На этот вопрос могли и должны были дать ответ разведчики 50-го истребительного авиаполка.

Подполковник А. М. Винокуров послал на задание пару: Ивана Пронякина и Николая Концевича.

Взлетев с аэродрома утром, летчики взяли курс на Эргли. В наушниках начальника штаба полка Л. П. Казанкова, сидящего у радиостанции, послышался негромкий голос ведущего: «Следую к цели». «Вас понял», — ответил подполковник и сразу уступил место у радиостанции Винокурову: ясно, что за этой разведкой будет следить командир, а на НП армии — генерал Науменко.

С маршрута лейтенант еще несколько раз доложил: «Нормально», причем каким-то безразличным тоном. Но Винокуров понял: пара еще не долетела до заданного района. Но вот голос ведущего резко изменился, в нем почувствовались радостные нотки. Пронякин чуть не вскрикнул: «Вижу следы коробочек… В лесу скопление машин… Квадрат… — и назвал номер. Потом: — Следую домой».

Вместо обычного: «Вас понял, разрешаю», раздались слова: «Я „Береза“. Назовите число танков». Это вмешался в переговоры генерал Науменко.

Конечно, командующему нужно было знать количество танков. Ответ мог подсказать, каковы замыслы противника, а главное — какие силы авиации направить немедленно к этому лесу близ мызы Катриня.

И разведка продолжалась. Трижды усложненная. Что только не делал с самолетом Пронякин, чтобы сосчитать танки! Ведомый повторял все его движения.

Рядом с самолетами, впереди, выше их мгновенно возникали черные зловещие клубки и шапки, проскакивали стайками трассирующие пули и снаряды. Огонь с земли достигал высшего предела — его вели из «эрликонов», танков, из всех видов оружия.

Теперь просматривался весь лес: танки угадывались под кучей веток, стояли на недавно пробитых ими тропах, прижимались борт к борту на краях полян.

Считать и считать. Пронякин менял направление полета, делал змейку, перекладывая самолет с крыла на крыло, круто виражил.

«Пора докладывать». Ведущий нажал на кнопку передатчика, успел произнести позывной. Но в этот момент несколько снарядов прошили кабину. И все-таки в последнее мгновение он выдохнул еще одно слово. Его должны были понять на НП командующего. Понял и Винокуров на своем КП.

Потребовались считанные минуты, чтобы по приказу из штаба армии поднялись в воздух все полки 188-й бомбардировочной авиадивизии и девятками направились к лесу, над которым погиб лейтенант Иван Пронякин из пятерки «краснозвездных».

Событие, происшедшее в начале наступления 2-го Прибалтийского фронта, изложено в штабных документах так: «Разведчики-истребители 15 сентября 1944 г. своевременно вскрыли подход танковой дивизии противника по дорогам от мызы Скуене через мызу Катриня на Вимбас, от мызы Нитауре через мызу Аннас на мызу Огре, от мызы Клидене через Яунмуйжа на Расас и сосредоточившихся для нанесения контрудара в районе лесов Гобаскрогс. Своевременное вскрытие подходящих к полю боя танковых резервов противника дало возможность авиационному командованию немедленно организовать штурмовые и бомбардировочные удары для их уничтожения, а наземному командованию принять соответствующие меры по усилению войск, действующих на гобаскрогском направлении.

Высылаемые в последующие дни истребители-разведчики 50-го иап 315-й иад в условиях сильного противодействия с земли и в воздухе давали информацию о действиях указанной танковой дивизии противника, по которой наносились мощные удары авиации.

В общем итоге контратака 250 танков противника на данном направлении была сорвана, а танковая дивизия вследствие значительных потерь введена в бой не была и вынуждена 17 сентября начать отход в западном направлении на Мадлиену.

Разведывательные данные экипажей истребителей разведчиков 50-го иап 315-й иад были высоко оценены командующим фронтом и командующим воздушной армией»[76].

Когда был освобожден район, с воздуха и на земле начались поиски самолета лейтенанта Ивана Пронякина. К великому огорчению, его не нашли. Не вырос в лесу обелиск. Но память об этом разведчике-истребителе навсегда осталась в сердцах его однополчан.

Событие, происшедшее в районе Гобаскрогских лесов, в известной мере отражало ожесточенный характер боевых действий, развернувшихся на рижском направлении начиная с 14 сентября. Здесь одновременно перешли в наступление ударные группировки 1, 2 и 3-го Прибалтийских фронтов.

На 2-м Прибалтийском фронте события разворачивались так.

С рассветом 14 сентября после обработки переднего края и тактической зоны обороны ночными бомбардировщиками 284-й и 313-й авиадивизий и также после мощной артиллерийской подготовки и массированных бомбардировочно-штурмовых ударов войска перешли в наступление на участке озеро Юмурда, мыза Сауснея. (Ближайшей их задачей был выход на рубеж Иерики, Нитауре, Мадлиена, Скривери.)

Противник оказывал упорное сопротивление, вводя в бой на некоторых участках резервы, переброшенные с других фронтов.

На третий день операции вследствие понесенных значительных потерь в живой силе и технике немецко-фашистские войска перешли к подвижной обороне и частично начали отход в западном направлении.

Авиация воздушной армии на этом этапе непрерывными массированными ударами групп бомбардировщиков и штурмовиков уничтожала вражескую живую силу и технику на переднем крае и в тактической глубине обороны, разрушала отдельные очаги и узлы сопротивления, уничтожала резервы. Группами истребителей прикрывала боевые порядки наших войск. Вела борьбу с авиацией противника и разведку.

В первые дни наступления наши войска продвигались медленно, метр за метром прогрызая вражескую оборону, выталкивая противника с оборонительных рубежей. Подчас приходилось переносить удары на новое направление.

Но вот к 17 сентября 22-й и 3-й ударным армиям, действующим совместно с 5-м танковым корпусом, удалось добиться значительного успеха. Прорвав оборону противника между Эргли и Плявиняс, они продвинулись на 20 километров.

Затем по решению командующего фронтом генерала армии А. И. Еременко основные силы были сосредоточены к северу от железной дороги Эргли — Рига с той целью, чтобы собранная на узкой полосе в кулак артиллерия и авиация могли подавить огневые средства противника во всей глубине его обороны. Командующий воздушной армией тогда же отдал приказ о перебазировании большинства частей на передовые аэродромы.

Через несколько дней ударная группировка войск фронта при поддержке авиации протаранила оборонительную полосу «Цесис» и форсировала реку Огре. Прорыв расширялся. На правом фланге 22-й армии успешно действовал 130-й Латышский корпус. За 22 сентября брешь достигла 100 километров. За несколько дней до стремительного рывка 5-го танкового корпуса к станции Таурупе по вражеским эшелонам на этой станции нанесла мощный удар 188-я бомбардировочная авиадивизия.

Недолго оставался на одном месте вспомогательный пункт управления, на котором находился генерал-полковник авиации Науменко с офицерами штаба. Сегодня ВПУ — близ КП 10-й гвардейской, завтра — 22-й армии, потом снова на направлении 10-й гвардейской. В зависимости от обстановки. Планы командования фронта в соответствии с коррективами Ставки претерпевали изменения, и место командующего воздушной армией было там, где концентрировались усилия войск.

Одна переписка как нельзя лучше отражает взаимоотношения людей земли и неба. Ее начал ефрейтор Павлюченко в день, когда войска освободили Кокнесе. «Я хочу, чтобы мое письмо прочитали летчики. Пусть знают, что о них говорят наши пехотинцы, которые отвоевывают с жестокими боями захваченную немцами советскую землю.

Проходил у нас последний бой. Немцы закрепились. Их надо было вышибать с каждой высотки, из каждого леска. Артиллерии и минометов у них было очень много. Нам надо было прорвать оборону и двигаться вперед. Утром слышим: моторы гудят — это наши самолеты. Считаем: десять, двадцать, идут и идут. На сердце радостно стало, прямо хоть „ура“ кричи. Немцы начали бить из зениток, но разве наших летчиков остановишь?..