Волчья стая - Валерий Ковалёв

Пелите опустил глаза и вспомнил свою последнюю встречу с Ритой, так звали девушку, весной сорок четвертого. Русские наступали, город пылал, и незадолго до отхода, отпросившись у Боргезе, он на несколько минут заехал в небольшой рыбацкий поселок, расположенный неподалеку от места базирования их отряда. Расставание было тягостным, и на прощание лейтенант оставил Рите адрес своих родителей в Арбатаксе, немного продуктов и миниатюрный золотой кулон на цепочке, с изображением Девы Марии.

— А все-таки, русские неплохие люди, — ни к кому не обращаясь, произнес он.

— Тебя, Франциско послушать, — нахмурился Грилло, — так эти «иваны» нам чуть ли не братья. А я их ненавижу. И с удовольствием подниму на воздух всех, кто на «Чезаре». Тем более, что за операцию нам отвалят солидный куш.

— И не только, — добавил Торриани. — В случае успеха, все участники операции будут представлены к Военному ордену. А это не только почет, но и пенсия.

— Да, — мечтательно протянул Грилло. — Тогда бы я вышел в отставку и купил себе небольшую виллу где-нибудь в горах.

— А почему именно в горах, а не у моря? — закурив сигарету и глубоко затянувшись, спросил Пелите.

— Оно мне чертовски надоело. Еще немного и я точно превращусь в лягушку.

— В этом случае в отставку тебя не пустят. Лягушки нам очень нужны, — рассмеялся Торриани.

— М-да, — хмыкнул Грилло, — возможно. А как ты думаешь, Джовани, не обнаружили ли русские наш «карман» с тротилом на линкоре? В этом случае имеющейся взрывчатки едва ли хватит, чтобы отправить «Чезаре» на дно.

— Вряд ли, — подумав, ответил Торриани. — Обнаружить его практически невозможно. Разве что прорубить в этом месте внутреннюю обшивку.

— Что ж, в таком случае взрыв будет небывалой силы. Тем более что рядом артиллерийские погреба. Пожалуй, разнесет весь порт и часть города?

— По расчетам наших взрывотехников, в случае детонации, да, — жестко произнес Торриани. — Это будет почище, чем подрывы английских линкоров в Александрии…

В точно назначенное время, «Леонардо» вышел на траверс Херсонеса. Ночь была по осеннему темной и ненастной, и только у туманного горизонта временами вспыхивал неверный проблеск далекого маяка.

Выключив ходовые огни, судно замедлило ход и в его машинном отделении, нагнетая воду в кормовой трюм, размеренно загудели насосы. Спустя непродолжительное время их гул прекратился, в задней части ахтерштевня[81] беззвучно открылась массивная аппарель, и в пучину темной тенью скользнул «Пикколо». Затем аппарель закрылась, насосы заработали снова и, набирая ход, сухогруз лег на прежний курс.

— Не завидую я вашим парням, Джузепе, — пробормотал капитан, приказав рулевому увеличить ход.

— А я не завидую тем, кто попадется на их пути, — последовал ответ…

Удифферентовав лодку, Пелите переложил рули на всплытие, и когда стрелка глубиномера застыла на пятиметровой отметке, Грилло поднял перископ и осмотрел горизонт.

В захлестываемом волнами мутном окуляре, позади тускло светились ходовые огни удаляющегося «Леонардо». Развернув перископ, капитан-лейтенант поймал в него очередной маячный проблеск и назвал рулевому курс. В отсеке тихо зажужжали электромоторы и «Пикколо» двинулся к Херсонесу.

Через три часа, оставив позади служивший ориентиром маяк, и следуя на той же глубине, лодка с диверсантами проскользнула в бухту Омега. Здесь она застопорила ход и после того, как Грилло внимательно обозрел в перископ пустынную акваторию, направилась к группе полузатопленных судов в ее дальней части. Это были уже упоминавшиеся ранее, отжившие свой век и ждавшие последующей утилизации, советские и трофейные немецкие корабли. По имевшимся у диверсантов агентурным сведениям, они никем не охранялись и являлись прекрасным укрытием.

Следуя командам Грилло, Пелите направил «малютку» в узкий створ между полузатонувшей баржей и немецким эсминцем с развороченной кормой. Там она всплыла, щелкнул кремальер рубочного люка и на палубу баржи ловко перебрались две тени в плотно облегающих их прорезиненных костюмах. Пригибаясь и держа перед собой короткие автоматы, они скользнули в разные стороны и осмотрели судно. То же самое, спустя короткое время, было проделано и на эсминце.

— Никого, — прошептал один из боевых пловцов, вернувшись на «Пикколо», из рубки которого торчала обтянутая резиной, голова Грилло.

— Ва бе'не, — пробормотала она и исчезла.

Весь остаток ночи, выставив в рубке эсминца наблюдателя, диверсанты выгружали из лодки и находящихся на ее надстройке торпедных аппаратов, помещенные в магнитные корпуса мины и другое снаряжение. После этого, один из них, включившись в акваланг, обследовал дно под лодкой и сообщил о возможности ее покладки на грунт.

Когда над бухтой занялся рассвет, ничто не напоминало о незваных гостях. «Пикколо», с готовой к приему команды шлюзовой камерой лежал на дне, а диверсанты, выставив охранение, мирно спали в одной из сохранившихся кают эсминца. Проснувшись в полдень и подкрепившись мясными консервами и галетами, они рассредоточились по укромным местам корабля, а затем до вечера наблюдали за внутренним рейдом базы, в глубине которой, в сотне метрах от берега, высилась темная громада стоящего на бочках[82] линкора…

Когда золотистый диск нежаркого солнца стал катиться к западу, с одного из обрывистого склонов бухты, по едва заметной, вьющейся среди редкого кустарника и полыни тропинке, к воде спускались двое мальчишек. Первый, лет двенадцати, худенький и черноволосый, одетый в потрепанные штаны и черный, не по росту бушлат с латунными пуговицами, нес в руках несколько удочек и садок, а второй, чуть постарше, с торчащими в разные стороны рыжими вихрами и в солдатском ватнике, тащил на плече пару весел.

— Давай, пошевеливайся Санька, — бубнил время от времени идущий впереди, поторапливая отстающего приятеля.

— Не спеши, Витек, успеем — флегматично отвечал тот, и прибавлял ходу.

Спустившись к урезу воды, и сложив незамысловатый груз у вросшего в песок гранитного валуна, мальчики направились к расположенному неподалеку заброшенному глинищу[83] и, кряхтя, притащили оттуда небольшой рыбацкий ялик[84]. Загрузив в него свою поклажу, друзья столкнули лодку в тихо шелестящий прибой и, забравшись в нее, вставили в уключины весла. Через минуту, покачиваясь на волнах, ялик заскользил в сторону видневшихся вдали полузатопленных судов.

Как все севастопольские мальчишки, Санька с Витькой были заядлыми рыбаками и имели свое наиболее уловистое место, куда сейчас и направлялись. На кладбище старых кораблей отлично брала султанка[85], а сейчас как раз начался ее осенний ход. О том, что это место не охраняется, мальчишки узнали еще весной от одного знакомого в порту и уже пару раз наведывались туда. И это была не прихоть. Отцы ребят погибли на фронте и они, чем могли, помогали матерям. Часть улова приносили домой, а остальное продавали наодном из местных рынков.