Любить и не страдать. Когда страдание становится образом жизни - Татьяна Хромова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
4. Спокойный период в отношениях – медовый месяц. Факт насилия забывается, обидчик прощен. Отношения возвращаются к тому, с чего начинались.
В начале отношений цикл насилия может занимать много времени, например, год или два. Жертва успевает поверить в то, что случившееся было досадной оплошностью и больше не повторится. С каждым разом цикл становится все короче и короче, а стадия «медового месяца» все более стертой. Со временем «медовый месяц» исчезает полностью.
• Раз за разом проходя через циклы насилия, жертва становится сломленной. Она не верит в себя, у нее низкая самооценка, не доверяет своим чувствам. Агрессор подкрепляет это фразами: «Ты не справишься», «Да кому ты нужна?», «Тебе некуда идти», «Только благодаря мне ты живешь». Жертва часто финансово зависит от насильника – у нее нет своих источников дохода, жилья, она не работает несколько лет или не работала никогда.
• Насильник ограничивает жертву в социальных контактах, запрещает общаться с родными и друзьями, выходить на работу. Например, мужчина обвиняет женщину в том, что она плохая жена и мать, раз хочет выйти на работу и отдать ребенка в детский сад. Жертва находится в изоляции. У нее нет поддержки, друзей, кто мог бы помочь ей в этой ситуации.
• Общество часто осуждает жертв за попытки выйти из ситуации насилия.
«У детей должен быть отец».
«А что ты сделала для того, чтобы он тебя не бил?»
«Значит, напросилась».
Россия – одна из немногих стран, где до сих пор не принят закон о домашнем насилии, предполагающий создание системы охранных ордеров и способов защиты пострадавших от домашних побоев – кризисных центров и убежищ. В нашей стране домашнее насилие настолько распространено, что практически является нормой. У каждого есть знакомая женщина, которая регулярно подвергается насилию со стороны мужчины.
Анна Расмуссен (1988) показала, что эти подвергающиеся серьезной опасности люди боятся быть оставленными гораздо больше, чем боли или даже смерти. Она отмечает: «Разлучаясь с теми, кто их избивает, исследуемые личности впадают в такое острое глубокое отчаяние, что становятся жертвой Большой Депрессии и едва могут функционировать… Многие не могут есть, спать и взаимодействовать с другими. Одна из них говорит: “Когда мы врозь, я не знаю, как вставать по утрам… Мое тело забывает, как есть. Каждый кусок пищи – камень в моем желудке”. Пучина, в которую они опускаются, пребывая в одиночестве, несравнима с дистрессом, который они переживали, когда находились со своими истязателями».
Семья считается традиционной ценностью. Наше общество по-прежнему остается глубоко патриархальным. Например, до сих пор считается добродетелью такая ценность, как «один брак на всю жизнь». И это очень здорово, когда этот брак по-настоящему счастливый, где каждый из партнеров имеет личную свободу и может реализовывать свой потенциал. Но такая добродетель оказывается опасной в ситуации, когда один из партнеров регулярно применяет насилие по отношению к другому человеку.
Мазохист – моя мама, а отец – инфантильный тиран-нарцисс. С первых дней брака отношения их не задались – папа избил маму, чтобы показать ее место. Мама осталась, потому как считала себя недостойной лучшего. Он всю жизнь ее унижает, критикует, угрожает, периодически бьет. Мама с ним продолжает быть. Она всем пытается доказать и рассказать – особенно нам, детям, – какой он плохой. Она его очень боится, но продолжает с ним жить.
Анонимная подписчица
Я никогда не была жертвой домашнего насилия во взрослом возрасте. Но я была жертвой физического и психологического насилия в детстве. Закономерным последствием пережитого в детстве опыта стало то, что я оказалась жертвой психологического насилия на работе. В той компании я проработала 5 лет, насилие длилось 4,5 года. Я очень хорошо помню свои чувства и мысли в тот период. Моя самооценка как сотрудника и как человека была очень низкой, я не верила, что смогу найти достойную работу, старалась, но этого всегда было недостаточно, всегда можно было найти, к чему придраться. Из-за этого я была в постоянном напряжении и стрессе. Моя работа была связана с общением с сотрудниками и организацией мероприятий. Меня сократили в той компании, и если бы этого не случилось, я бы, наверное, сама не отважилась уйти. Продолжала бы терпеть. Быть тем человеком, которого травят, очень унизительно. Ведь не травят же других моих коллег, а значит, со мной что-то очень не в порядке. Я попробовала один раз обратиться к генеральному директору за поддержкой, но вместо этого получила назидания, что, скорее всего, что-то делаю не так – недостаточно вежлива, мало стараюсь. Это была неправда. Но вместо того чтобы защитить себя и отстоять свое мнение, я стала стараться еще больше: была приветливой и вежливой с тем человеком, который меня травил, я делала вид, что все в порядке, хотя все было не то что не в порядке, все было ужасно. Увольнение помогло мне начать путь к самой себе. Этот путь был долгим, тревожным и непростым. Но он однозначно стоил того, чтобы его пройти. В настоящем я точно знаю, что не допущу подобного отношения к самой себе. Я научилась доверять своим чувствам, я умею себя защищать, в моем окружении только те люди, с которыми мне безопасно и комфортно, с кем я могу быть собой.
Увольнение стало точкой невозврата. Когда ты живешь в ситуации постоянной угрозы, ты выживаешь. Чтобы перестать выживать, нужно закончить эту ситуацию.
Татьяна Хромова
Если ваш знакомый оказался в ситуации насилия, первое, что нужно сделать, – это спросить у него, какая помощь ему нужна. Как показывает практика, огромный процент жертв насилия не готовы ничего делать для того, чтобы выйти из этой ситуации. Взрослый человек сам определяет свою судьбу. Если он психически здоров, если у него есть связь с реальностью, то он всегда может найти возможность попросить о помощи. И именно в такой ситуации стоит «впрягаться» и предпринимать активные действия.
Очень важно, чтобы человек, который находится в ситуации насилия, осознал масштаб бедствия.
Глава 6. Отношения мазохиста
Мазохисты со стороны воспринимаются как излишне добродетельные. Они все делают во благо и только для других, при этом лишая всего самого себя. Со стороны может бросаться в глаза, как этот человек упивается своим страданием. При этом в контакте с мазохистом вы можете чувствовать от него презрение: вот он может вынести это страдание, а вы нет.
При этом мазохисты тех, кого считают садистами, выставляют в плохом свете.
Например, клиентка
