Тёмные лисы (СИ) - Козырев Виктор Алексеевич

— Как же всё это жутко, — думала Алиса. Поэтому она просто шла и шла вперёд, подгоняемая первобытным страхом. Главное — не смотреть в окна. Потому что к страху примешивается ещё и грусть. Нет, уж лучше вперёд и только вперёд.

И вот тут, вдалеке, мелькнула какая-то фигура, и ведьма снова испугалась, но, в конце концов, взяв себя в руки, пошла навстречу неизвестности, потому что идти назад было ещё страшнее. Не хотелось ей снова проходить мимо этих окон.

Фигура, укутанная в чёрный плащ, всё приближалась и приближалась, пока наконец Алиса не оказалась рядом с ней на расстоянии вытянутой руки. Лисёнка остановилась и заглянула в лицо этому созданию.

— Антуан? — удивилась она. — Что ты здесь делаешь?

— Нет, — глухо отозвалось существо голосом некроманта Антуана Белецкого. — Я не он.

— Тогда кто ты?

— Обычно люди видят под капюшоном или голый череп или пустоту. Но у тебя я ассоциируюсь с вполне конкретным человеком, поэтому тебе кажется, что перед тобой стоит именно он. Твой защитник. Это встречается редко, очень редко. Но ведь ты необычная девушка.

— Защитник? — не поняла Алиса. — Но если ты не он…

Ведьма вдруг осеклась и с испугом поглядела на существо перед ней.

— Пока ты не определилась, объяснять ничего не буду, — ответила Смерть.

Алиса Рейнгард судорожно сглотнула, но потом наконец смогла собрать свои мысли на место.

— Разве у меня есть выбор?

— Разумеется. С тобой ведь не произошло ничего смертельного. Просто перенапряжение сил в поединке, который был тебе не по зубам.

Алиса посмотрела на Смерть исподлобья.

— Так что же. Мне теперь идти назад?

— Как хочешь.

— Мне страшно.

— Самое смешное в том, — вдруг сказала Смерть. — Люди боятся умирать… но жить они боятся ещё больше.

— Есть такое, — пробурчала Лисёнка, успокаиваясь и усаживаясь на пол. — А ты что скажешь?

— Ничего. Мне всё равно. Пойдёшь вперёд, я отведу тебя к твоим друзьям, которые… будут несколько разочарованы, но всё равно рады тебе.

— Разочарованы? Чем?

— Тем что ты не прошла своё испытание, не прожила свою последнюю жизнь до конца.

— Последнюю жизнь? — каким-то странным образом в горле Алисы пересохло.

— Большего, пока ты не переступишь черту, я сказать тебе не смогу.

— Знаешь, я готова перейти её уже чисто из любопытства.

— Понимаю. Хотя нет. Вру. Я этого не понимаю. Мне это недоступно, как и все человеческие чувства.

— Жаль нет сигарет, — пожаловалась Алиса.

— В прошлый раз ты жаловалась на отсутствие трубки.

— В прошлый раз?

— Позапрошлая жизнь.

— Логично. А почему не прошлая?

— Прошлая связана с тем, что тебя ждёт за чертой. Про неё я рассказать тебе не могу, а вот про другие твои жизни мы можем пообщаться.

— И в скольких жизнях я была магом или ведьмой?

— Эта первая.

— И она же последняя…

— Что логично. Иначе тебе было бы скучно жить. За твоей спиной много всего, тебя ничем не удивить и не пронять, а вот магия для тебя в новинку и тебе она интересна.

— Логично, да…

— Предугадывая твои следующие вопросы. Мужчиной ты рождалась в тридцати процентах перерождения, а женщиной в семидесяти. Женское начало в тебе выражено сильнее. Проституткой ты была в одной жизни, весьма короткой замечу, а в пяти жизнях содержанкой. Плюс одна, в которой ты была мужчиной-геем… но тоже содержанкой.

— Спасибо, — язвительно отозвалась ведьма. — На самом деле я хотела узнать в чём смысл моей жизни.

— А разве ты его не нашла?

— Бороться с преступностью, в маске лисицы?

— Не самая плохая жизненная цель, замечу. У твоей матери, например, было всё проще. Родить тебя и воспитать.

— Она справилась, ага…

— Так себе. Поэтому и получает ту награду, что заслужила.

— Живёт и живёт. Я ей деньги перевожу, регулярно.

Казалось, что Смерть усмехнулась.

— И наказание.

— Какое наказание?

— Ты караешь её за выбор отца. Не самое удачное её решение.

Лицо Алисы скривилось.

— Я же сказала. Деньги я ей засылаю. Живёт как хочет. Может делать всё что угодно: с работы уйти или работать ради удовольствия. Мало кто такую роскошь, может позволить себе в наши дни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А это ли нужно матери от единственной дочери?

Внезапно Алису проняло. Она обхватила лицо ладонями и зарыдала.

— Какая же я скотина, — всхлипывая, пробормотала она. — Она ведь ко мне нормально относилась. Строго, но нормально. Кормила. Красивую одежду всегда покупала. Из дома я убежала не потому, что мне плохо там было. Нормально. У других хуже бывает. Приключений захотелось. Роскошной жизни. Я ведь сама виновата, что повелась на предложения папаши… Она отговаривала, говорила, что он не такой, как кажется. Она-то его лучше знала.

Смерть задумчиво покивала головой. Её было не удивить такими рассказами.

— Я пойду обратно, — вскакивая, произнесла Алиса. — Хоть мне и страшно.

— Жить вообще страшно, но весело.

— Кто это за твоей спиной? — вдруг заметила ведьма. — Мне кажется, я их знаю.

Здоровый и хмурый человек чем-то похожий на Антуана Белецкого. Не внешностью, а выражением лица и взглядом. Высокая и стройная женщина рядом с ним, которая казалась немного высокомерной. Паренёк внешне похожий на Алису, а также почему-то огромный кот и человек, которого полностью разглядеть не удавалось, только лицо.

— Это твои друзья, — ответила Смерть. — Они одобряют твой выбор и поддерживают.

Алиса сделала шаг назад. Махнула рукой людям и коту, потом развернулась и зашагала обратно.

— И обратный путь будет нелёгким, — сказала ей в спину Смерть.

Да, Смерть её не обманула. Обратно идти было страшнее. Взгляд помимо воли приковывался к окнам, про которые Алиса теперь точно знала что это прошлые жизни. Её вешают. Её убивают. Сажают в тюрьму. Насилуют. Режут ножом в тёмной подворотне. Вешают. Убивают. Насилуют. В тюрьму. Снова и снова, раз за разом. Жизнь за жизнью. Не везде так, но почти всегда. Вот вроде тихая и мирная жизнь… Относительно, конечно. А вот уже разнообразие. Она тонет.

Назад Алиса бежала почти бегом. Не останавливаясь, не глядя на них. Но всё равно. Она чувствует. Вот теперь и она сама. Убивает. Насилует. Режет ножом. Топит.

От этих картин у Алисы закружилась голова и она упала. Поднялась. Окна манили. Казалось, можно было влезть в одно из них и что-то поменять…

XIX век. Молодая и красивая женщина приставила нож к горлу юной служанки. Зелёные глаза смотрят холодно и высокомерно.

— Госпожа, госпожа, — испуганно лопочет сельская простушка, взятая в господский дом. — Я никому не скажу… это же не только для вас позор, но и для меня…

— Позор? — поднимает бровь аристократка. — Мне показалось тебе понравилось.

Лицо служанки заливает краска. Она совсем теряется.

— У тебя слишком болтливый язычок, Анхен, — продолжает женщина. — Хотя во всём остальном и приятный… Не надо отводить глаза. Мне донесли, что пыталась обсудить мои пристрастия на кухне, разумеется, не упоминая своего в них участия. Глупая Анхен. Если кто-то не говорит, то это не значит что он не слышит и не может рассказать то, что он услышал. И то чем мы занимались, это не только позор. За это бросают в тюрьму. Даже людей моего происхождения.

Служанку прошиб холодный пот. Она зачарованно глядела на лезвие кинжала, который упёрся в её горло.

— В глаза мне гляди, — приказала аристократка.

Девушка уставилась в холодные и зелёные глаза хозяйки, как кролик смотрит на удава.

Алиса поняла, хотя, может быть, вспомнила, что сейчас произойдёт. Она хотела крикнуть, влезать в окно, чтобы остановить знатную даму, но ноги, казалось, парализовало холодным ужасом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Аристократка улыбнулась, отвела кинжал, но потом резко взмахнув оружием, перерезала девушке горло одним ударом. Та, хрипя, стала оседать на пол.

— Платье испачкала, — расстроено произнесла аристократка, а потом резко сменив тон, обратилась к кому-то стоящему рядом. — Карл, будь добр, одень это животное в это моё платье, а потом выкинь тело в ближайшем лесу.