Непара - Эллин Ти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Расслабляюсь от касаний и подпеваю одну из любимых песен, распластавшись на удобном сиденье. Хорошо быть маленькой, везде много места.
— Сейчас кое-что тебе покажу, — говорит Артем, и я хмурюсь. Мы все-таки едем не домой? Куда он меня везет? Что покажет?
Не успеваю подумать, а рука Савельева уже движется по бедру вверх, но из-за теплых штанов я практически ее не ощущаю, хотя от одного взгляда на эти чертовы пальцы меня бросает в жар, а по спине бегут предательские мурашки. Он ведет себя абсолютно спокойно, держит руль и смотрит на дорогу, как будто не его ладонь стремительно пробирается мне под пуховик, даже умудряется что-то мычать в такт песне, как будто подпевая.
Рука Савельева критически близко, и жар от ладони уже пробирается сквозь толщу одежды. Мне горячо, до невозможности горячо снова ощущать его. Дышать нечем, хочется открыть окна и вдохнуть свежего морозного воздуха, который сейчас необходим мне как никогда.
— Савельев, — шепчу хрипло, не в силах собраться из лужи в цельного человека, — мы не будем трахаться в машине, на мне слишком много одежды, прекрати.
— Не-а, — он ухмыляется, точно дьявол, и быстро ныряет пальцами под резинку штанов. — Не бойся, кончишь, даже не раздеваясь.
— А ты? — на выдохе и с тихим стоном, потому что его пальцы уже с силой давят на клитор сквозь тонкую ткань белья.
— Так и быть, подрочу в душе, вспоминая твои стоны. Обещай стонать послаще, чтобы мне понравилось.
Обещать не приходится. Он снова творит своими пальцами что-то невообразимое, все еще не прекращая невозмутимо вести машину. Стоны непроизвольно срываются с губ, и удержать их внутри у меня не получается. Расстегиваю пуховик и чуть стягиваю его с плеч, потому что невыносимо жарко, и закатываю глаза, когда Тема проводит пальцами по клитору несколько раз, посылая по телу разряды тока.
Мне почти больно от наслаждения, но так сладко, что хочется кричать. Это какое-то сумасшествие, то, что мы творим в машине посреди города, но если быть сумасшедшими так круто, то я не готова лечиться, я хочу каждый день сходить с ума.
На следующий день Артем
После того как решил заняться собой, даже вставать по утрам стало проще. Вроде понедельник, к первой паре, а я бодрячком уже стою у универа за пятнадцать минут до начала занятий. Февраль в этом году не холодный, уже март на носу, на улице вполне комфортно, если ты не Гаврилова. Та наверняка до июля будет ходить как капуста, потому что мерзнет. Ее на острова закинуть надо, где нет зимы, она точно змея, не переносящая холод.
Сигареты не достаю, сам себе обещал не курить, хотя все еще грешу вечерами на балконе, не могу резко бросить. Но сейчас терплю.
На душе как-то гадко, сам не знаю, какого черта. Хотя… знаю. Лизка говорит, что надо к тренеру идти, потому что времени прошло достаточно и я вроде нормально себя веду, но… Ссу как лох последний, но не могу. Вылетел с позором, не хватает сил подавить свою гордость, чтобы идти обратно и просить вернуться. Обычно за мной все бегали, такой я ценный был, а тут корону задели, и я сразу на попятную.
Так и Гаврилова говорит, но в целом я с ней согласен. Мне стремно. Если выпрет еще раз, я уже не возьму себя в руки. Пошлю хоккей на хер и в жизни больше не притронусь к конькам и клюшке. Я до противного принципиальный, если мне надо. Точно знаю, что уже не вернусь и это будет последний шанс. Поэтому и оттягиваю.
Вижу, как во двор универа заходит Тоха, замечает меня и немного тушуется. Мы дерьмово ладим после всех его стычек с Гавриловой, точнее, не ладим никак. Он ходит мимо, я не обращаю внимания, все. Столько лет дружбы псу под хвост.
— Здорово, — кивает головой и даже подходит пожать руку. Удивительно. Давно он такого не делал. Хотя обычно я с Колосом и мелкими тут торчу, а сегодня они где-то задерживаются, может, в этом дело? Не подходил из-за них? — Сава, когда вернешься, а?
Бля, еще один?
— Не знаю, — жму плечами и напрягаю спину. Вопросы про хоккей меня все еще выводят из себя. — Надо к тренеру сходить, может, есть местечко. Нет значит нет, унижаться не буду.
— Я не про хоккей. — Тоха хмыкает и закуривает сигарету. Отворачиваюсь, чтобы не соблазниться на запах. Я кремень, я держусь. — Я про всего тебя. Где нормальный Сава? Бабник и душа компании. Что за милый мальчик на его место пришел? Где тусовки, где миллионы разбитых сердец, Сава?
Бесит. Может, треснуть ему еще раз?
— Коваль, ты перепутал что-то? Какой милый мальчик? — поворачиваюсь к старому другу, надеясь, что шутит, но он не шутит. Серьезно говорит, хмурится.
— Да ты давно себя видел? Таскаешься за своей Гавриловой как щенок. Приворожила ведьма? Втрескался, да? А как же «я не для отношений, мне гулять хочется»? Все? Нагулялся? Когда свадьба?
— На хер иди. — Желание врезать растет в геометрической прогрессии, и жалость о том, что мы перестали общаться, мигом уходит. — Я отчитываться перед тобой не собираюсь. Если бы не проеб перед тренером, за щенка бы тебе сейчас врезал пару раз. Только ты же будешь ныть как телка, расскажешь в команде, что злой Сава тебя обижал. Ты же так всегда делал, да? Вел себя как баба. И сейчас продолжаешь.
— Не обидно. — Коваль пожимает плечами и прячет руки в карманах, а я реально не понимаю, что ему от меня надо. Пришел сказать это, чтобы что? Задеть меня? Так не вышло. От тусовок и левых баб я ради себя отказался и своей карьеры, а то, что с коротышкой общаюсь, так вообще не его дело. Или… Бля.
— Коваль, ты реально думаешь, что после всего, что ты сделал, Гаврилова с тобой будет?
Догадка всплывает неожиданно, но, судя по лицу Антона, я попадаю в яблочко. Придурок. На что он надеялся после всего дерьма, что натворил мелкой?
— Не тебе решать за нее, — кривится и бросает сигарету, а я на пару секунд залипаю, как окурок шипит в остатках снега, — скажи, вместе вы или нет? А дальше я сам решу, что делать.
Противная змея в черепушке тихим шепотом просит сказать, что мы встречаемся. Чтобы Коваль отвалил от Лизы, чтобы даже не думал подходить и касаться ее своими противными лапами. Эгоистично присвоить себе, чтобы
