Волчья осень (СИ) - Беляев Николай Владимирович

Из подъезда, придержав дверь, чтобы она, открываясь, не стукнула, вывалились трое. Двое держались на ногах, а третий безвольно висел на них, свесив голову.

На вид – действительно подгулявшая компания. Если бы не одно «но». Темнота мне сейчас – не помеха, и в том, который болтался среди двух стоящих, я без труда узнал Славика Королёва.

Твою мать… Опоздал.

Впрочем, ещё не опоздал – есть шанс, что Славик жив-здоров, просто или усыплён, или оглушён. Или… Или всё ещё проще – это могут быть его друзья, которых я попросту не знаю. Довели его до дома, он не смог найти ключ, вот и волокут куда-то на ночёвку…

Впрочем, кого я успокаиваю? Не могло Славика так развезти от пары кружек пива. Он водитель, а тут – либо ты пьёшь, зная меру, либо вылетаешь с работы.

Один отделился от троицы, мягким, плавным шагом дошёл до угла дома, заглянул за угол, вернулся, подхватил Королёва, и вся троица двинулась за дом.

Осторожно, стараясь ни в коем случае не клацнуть, я оттянул затвор ТТ. Медленно вернул его на место, досылая патрон. Услышали? Вроде нет, уже скрылись за углом.

Только бы не зашуршать травой! Впрочем, на пешеходной дорожке вытоптано, у самого дома трава давно пожухла… Я прокрался до угла, выглянул.

Стоят метрах в двадцати от меня, на фоне старого двухэтажного дровяного сарая – конечно, тут чуть не за каждым домом такой есть. Темень кромешная – значит, точно колдуны, у этих есть возможность усилить своё зрение, чтобы обходиться без источника света… Потому особо и не опасаются – патруль они явно увидят издалека, потому что все патрули ходят с фонарями, случайных прохожих за домом быть не может – кто полезет в темноту?

Ну ё-моё!

«Славиков» уже было двое – один стоит уверенно, поддерживая второго, в то время как третий человек что-то делает, но что – непонятно.

Вот оно как. Доппель. А что, шикарный вариант – на место настоящего Славика встаёт двойник. Пусть трусоватый, но зато в ближайшие трое суток Королёва никто не хватится.

Голова заныла, воздух заструился, как тогда, на стадионе. Пробой! А вот теперь мешкать нельзя.

Я чуть высунулся из-за угла, поднял ТТ на уровень глаз. Обморочного Славика доппель переваливает на плечо колдуну… Сейчас или никогда!

Никогда бы не подумал, что буду стрелять исподтишка и в спину, но пошла бы она в одно место, эта мораль!

ТТ грохнул дважды, безымянный колдун завалился вперёд – промахнуться на 20 метрах сложно, отпущенное им тело Королёва осело, фальшивый Славик, взвизгнув, рванул в сторону, за сарай, но я без труда достал его третьей пулей – тело доппеля аж швырнуло вперёд, и до земли оно долетело уже прахом.

Муть пробоя вилась передо мной, в голове гудело. А ведь он открыт, работает… Буквально шаг – и я окажусь внутри охранного периметра Колледжа, может быть – нос к носу с главой всей этой кодлы. И у меня есть оружие – два пистолета и карабин. Но… но нельзя. Случись что не так – и я кану в небытие. Кто знает – может, там меня ждут с серебряными… ладно, не пулями – ножами, арбалетными болтами? Ведь если я всё правильно понял, они отлично всё обо мне знают. А если так – я там и пяти минут не протяну без плана и возможной поддержки… Я даже расположения комнат не знаю! Не был же нигде внутри, не считая кабинета Бурденки.

В общем, исполнить их желание – заполучить меня – совершенно не хочется.

Я стоял примерно полминуты, пока не рассеялась муть. Потом присел, охлопал карманы убитого колдуна – пусто, конечно. Они, похоже, «на дело» с собой никогда ничего не берут – у этого нет даже «мобильника», да и у Колтырина ничего не нашлось. Невидимкой пришёл – невидимкой уйдёт.

Когда я вышел из-за дома, в нашу сторону от перекрёстка уже бежал патруль – прыгали по земле и по стволам деревьев лучи фонарей…

Мозг мне вынесли качественно. Я сразу заявил, что предотвратил похищение человека и указал на кучку праха, оставшуюся от доппеля – но вот о чём я не подумал, так это о том, как объяснить, каким образом я в полной темноте попал из пистолета именно туда, куда планировал? А у меня даже фонарика с собой нет – рванул-то я из дому бегом, ничего с собой не взял, кроме оружия. Единственное, что пришло в голову – сказать, что глаза хорошо привыкли к темноте. Так-то у меня и удостоверение Базы в наличии, да и колдун из патруля не нашёл в моей ауре ничего подозрительного… А вот Славик так и был без сознания – видимо, его вырубили каким-то колдовством, хотя дышал он нормально.

Зато я теперь представляю, как в своё время подменили Юрку доппелем. Да вот точно так же, скорее всего.

В конце концов старший патруля потребовал, чтобы я сдал оружие и проследовал за ними в дежурку для разбора. Я не противился, стволы спокойно сдал, но, когда старший отправил одного из своих орлов к телефону в «Турист» вызвать группу для осмотра места происшествия – крикнул вслед, чтобы он заодно позвонил в Управу и доложил, что взяли Волкова за убийством доппеля.

Старший прикрикнул, я смиренно кивнул, поднимая руки на уровень плеч и показывая пустые ладони, но вот вопрос – как поступит милиционер?

Начальство у милиции своё, но подчиняется оно Управе. Понятно, что опергруппу он вызовет – это приказ старшего, но вот удержится ли, чтобы не позвонить в Управу? Через голову он, строго говоря, не прыгает – ему просто предложили доложить о происшествии… да ещё и в такой формулировке. В конце концов, тут я ничего не теряю – но зато, если удастся, сэкономлю уйму времени.

Учитывая, что одновременно с тем, как вернулся милиционер, подкатил УАЗик боевой группы – он всё же позвонил. Бойцы моментально взяли дело в свои руки, оттеснив милицию, ещё через несколько минут подкатила «буханка» с Управовскими спецами. Поставили фонари на треногах, и хмурый Каращук с красными от хронического недосыпа глазами сказал:

– Волков, когда-нибудь я сам тебя пристрелю…

Глава 29. 22 октября, воскресенье, утро

Знаете, что такое «хмурое утро»?

Всю жизнь считал, что это когда просыпаешься с утречка после вчерашнего – а точнее, после чрезмерно активного вчерашнего, и хочется то ли сдохнуть от головной боли, то ли выплюнуть внутренности над унитазом…

Сегодня понятие «хмурое утро» заиграло новыми красками.

Разбудила меня адская боль в руке и одновременное леденящее ощущение в груди – впечатление было такое, словно кисть начисто оттяпали, да ещё и кислотой поверху плеснули. Чуть не перекувырнувшись от судороги, я свалился с кровати – да так и остался сидеть, хлопая глазами. Рука, кстати, была на месте, адская боль понемногу отходила. Амулет на груди – ледяной.

Я был там же, где и с вечера – в «гостевой» комнате Управы. Вот только сейчас тут было людно.

Три бойца с автоматами, наставленными на меня, и ещё один с пистолетом – держатся на расстоянии, хотя комнатка небольшая, тут и так всё в двух шагах. Шнайдер – глаза, кажется, сейчас от удивления из орбит вылезут. И Каращук, ближе всего ко мне. Крутит в руках что-то совсем маленькое.

Встретившись со мной взглядом, безопасник усмехнулся уголком рта и показал мне маленькую булавку.

– Серебряная, – пояснил он. – Ну что, Волков, рассказывай. Или в подвал тебя тащить?

У меня вся жизнь перед глазами пронеслась. Да, Каращук вчера тоже уцепился за мою «стрельбу вслепую», а учитывая, что разговор затянулся сильно за полночь – велел мне домой не ходить, а остаться ночевать здесь. Должен был я почувствовать подвох, должен! Каращук никогда ничего не делает просто так, даже если строит из себя доброго дядюшку…

Что делать? Обернуться и порвать бойцов? Не уверен, что смогу быстро и чётко – делал это всего пару раз, и оба раза почти спонтанно. Вдобавок пистолет у четвёртого наверняка заряжен серебром. Да и… вообще не могу – парни ничего плохого не сделали, и Каращук, в общем-то, тоже. Как всегда – горой за город…

– Ну? – уже гораздо грубее сказал безопасник. – Язык отнялся? Не доппель, иначе давно бы сдох уже. Кто ты?