Основатели кланов I: Исход - Рэндалл Биллс

– Никогда больше! – эти слова могли сдвинуть горы. Генерал-майор Тиллэм сделал шаг вперед:

– Сэр, каковы будут ваши приказы? – в голосе его звучало восхищение, которое всегда беспокоило Андрея. Когда он наблюдал поклонение, сфокусированное на одной личности, ему становилось не по себе, какой бы замечательной эта личность ни была.

– Немедленно мобилизовать все подразделения. Подготовьте и распространите открытое обращение, разъясняющее всем другим мирам Пентагона и колонистам, живущим на них, обстоятельства убийства военнослужащих СОЗЛ. Я сформулирую личное обращение, в котором сошлюсь на генеральную директиву 137, ещё сегодня пополудни. До четырнадцати-ноль-ноль у меня на столе должны лежать планы полной блокады так называемого городского сектора Катай. И вот ещё что: генерал, мы должны позаботиться о форте Брайана. Сломите всякое сопротивление.

Хор утвердительных голосов ответил генералу, однако один-единственный протест перекрыл все подтверждения. К его ужасу, все присутствующие повернулись к Андрею – только сейчас он понял, что громкое «нет!» выкрикнул именно он.

Генерал сфокусировал на нем сверкающий взгляд и когда он начал говорить, то казалось, его слова вылетают прямо из ада:

– Что вы сказали, солдат?

Андрею хотелось спрятаться от этого взгляда, но он собрал всю свою вновь завоеванную силу. Он подумал о Дане и своих друзьях, перед его внутренним взором встал подполковник Суркаи. Ответственность.

– Почему вы хотите блокировать Катай? – к удивлению Андрея, его голос даже не дрожал.

– Сектор представляет угрозу безопасности нашего города. Мы не должны позволять им держать нож у нас за спиной.

– Генерал, то, что некоторые гражданские в этом секторе замешаны в бунте, ещё не значит, что все тамошнее население – ренегаты. Я уверен: многие из тех, кто там живет, так же возмущены происходящим, как и мы.

– И почему же они тогда не возмутились, не дали о себе знать?

Андрей открыл было рот, однако ничего не ответил. В самом деле, почему нет?

– Вот именно, майор.

– Но это же не приведет ни к чему, кроме дальнейших бунтов и беспорядков! – попытался Андрей зайти с другой стороны. Это же чистейшее безумие!

– Все граждане будут поставлены в известность о наших действиях. Однако сначала мы должны восстановить собственную безопасность и безопасность жителей этого города, прежде чем мы позаботимся об иных планетах. Никаких репрессий не будет.

Андрей почти физически почувствовал недоговоренную последнюю часть фразы.

– Никаких репрессий, пока эти люди оставляют вам выбор.

Колючие глаза пробуравили Андрея и, казалось, вывернули его наизнанку.

– Конечно же.

– Но тогда мы говорим о совершенно гипотетической возможности. Конечно, против введения чрезвычайного положения будут устраивать демонстрации протеста. Получается, мы движемся к неизбежной катастрофе! – Последние слова Андрей произнес повышенным тоном. Проклятье, я не могу иначе! Он огляделся вокруг себя, отчаянно надеясь увидеть поддержку, однако был горько разочарован.

Генерал глядел на своего сына так, словно видел перед собой особо отвратительного жука, который только что вылез из-под камешка.

– Я думаю, мои приказы были вполне однозначны, майор. Если вы чувствуете себя не в состоянии выполнить задание, вы можете быть освобождены от своих обязанностей.

Слова отца сокрушили последнее сопротивление и Андрей едва не рухнул на колени. Он вздохнул ещё глубже, хотя ноздри его дрожали. Кто ты такой, черт тебя побери?

– Вы не можете этого сделать со мной, сэр.

– Не могу? Охрана! – ответил генерал, повысив голос настолько, что стоящие перед входом охранники должны были его услышать. Старик вновь сфокусировал взгляд на своем сыне, подняв брови, словно хотел дать Андрею последний шанс самостоятельно распорядиться своей судьбой.

Я не могу в этом участвовать. Я просто не могу. На моих руках и так слишком много крови. Андрей опустил взгляд. Когда он через некоторое время опять взглянул на генерала, он уже знал: большая часть его отца исчезла, отмерла под гнетом страданий, долгой и тяжёлой жизни, отнявшей у генерала всё. Ещё Андрей понял, что у него нет ни малейшего шанса остановить кровопролитие.

Но он не даст превратить себя в орудие – операция состоится без его участия. На этот раз он пойдёт своим путем – так, как ему это уже удалось сделать в отношении Николая.

Может быть, мне удастся спасти Николая, но отца…

– Нет.

Генерал кивнул и жестом направил охранников к Андрею. Потом, не удостоив своего сына ни взглядом, он обернулся и принялся раздавать дальнейшие приказы.

Андрей очень старался, но не мог сдержать слёз. Два винтовочных ствола прижались к его спине, подталкивая его к выходу.

Тюрьма.

26

Военная тюрьма СОЗЛ

Неподалеку от Новой Москвы

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

11 июня 2801 года

Андрей проснулся и испугался. Сначала ему показалось, что рука призрака из страны снов все ещё сжимает его затылок. Его пробрала дрожь. Он медленно поднялся, оторвав плечи от кровати, и старые пружины заскрипели, казалось, на всю тюрьму.

Андрей настороженно прислушался, пытаясь услышать шорох, разбудивший его. Но кроме сонного бормотания его сокамерников и громкого храпа доставленного накануне в пятую камеру арестанта, слышна была лишь тихая музыка из комнаты охранников. Ничего необычного. Музыка практически не воспринималась слухом – это была ощущаемая мелодия, едва заметное давление на барабанные перепонки. Слишком тихая, чтобы мозг воспринимал её, как реальность.

Иногда Андрей задавался вопросом – не является ли это особо изощренной формой пытки? Слишком тихо, чтобы по-настоящему слышать, но достаточно громко, чтобы постоянно мешать!

Прошедший день был точно так же безынтересно вычеркнут из жизни, как и многие дни до него. Пустые разговоры арестантов, полагающих, что знают всё обо всем на свете и не знающих ничего, давно уже перестали быть достаточно интересными, чтобы скоротать время. Многие из заключенных относились к категории людей, постоянно стремящихся дать знать всем окружающим, на какую пустую тему они опять не в состоянии сказать ничего толкового.

Этот день был даже особенно скучным, потому что в камеры не просочилась вообще ни одна новость. Никаких новых, страшных сообщений о жертвах среди гражданского населения или растущих потерь армии. Никаких пугающих рассказов солдат, которые сами присутствовали в местах событий и, таким образом, могли хоть немного рассказать о бунтах, облавах и массированных репрессиях.

Что происходило в том бурлящем котле, который уже на всех пяти мирах Пентагона излился настоящей войной? Против военных поднялось всё гражданское население. Ещё более настораживающими были вести, которые обсуждались исключительно лишь в самых тёмных закоулках мех-ангаров – и даже там только вполголоса и за шумом разных приборов и инструментов: в рядах СОЗЛ появились первые дезертиры и даже, говорят, целые подразделения перешли на сторону бунтовщиков.

Андрей встряхнул головой, чтобы избавиться от отвратительных мыслей. Всего лишь реакция тела, которое в ожидании освежающего сна до утра было разбужено всего лишь через час. Ещё нет даже полуночи.

Тихо и осторожно Андрей выбрался из койки. Когда его голые ступни коснулись холодного бетона пола, он непроизвольно вдохнул, издав в общей тишине неестественно громкий шум. Но даже он не пробился сквозь истощение и апатию. Он тихонько прокрался к решетке. Неожиданный лёгкий шорох заставил его прижаться к правой стене и пробираться дальше уже вдоль неё, пока он не смог бросить осторожный взгляд в коридор с левой стороны.

Андрей несколько раз сморгнул, не будучи уверен – не обманулся ли он в темноте. Он потер вспотевшие руки – грязь, приставшая к ладоням во время работы в ремонтных доках, наверное, никогда не отчистится до конца – и напряженно продолжил наблюдать.

Узкий луч света продвигался по коридору вдоль камер. Как Андрей ни старался, он не смог прийти к выводу об источнике и цели этого светлого пятнышка. Луч, казалось, плыл сам по себе в непроглядной тьме. Светлячок, пославший вперёд свой магический фонарик, а сам оставшийся невидимым.

Может, я ещё сплю? Он прикусил язык так, что слёзы навернулись на глаза и ему пришлось проморгаться от солёной влаги. Но луч света все приближался и приближался. На секунду Андрей ощутил страх, желание убежать – но взял себя в руки. Слишком много жутких ночей он оставил позади с тех пор, как решил следовать собственным путем. Слишком много часов он провел, собирая крупицы информации, проникающие из внешнего мира сквозь стены камеры, слишком долго ремонтировал машины и прочее военное снаряжение, поступающее в рабочие цеха тюрьмы каждый день со следами от оружия всё большего калибра. А может, Андрей просто слишком устал, чтобы в самом деле испугаться.