Возвращение республиканца - Вадим Полищук

– А-ааа!

Бам-с! Дескин мгновенно проснулся и вскочил на ноги. Ориентироваться можно было только на ощупь, из шлюза доносились какие-то не очень понятные звуки. Темноту разрезал луч ручного фонаря, направленный на внутренний люк. В пятне света оказалось перекошенное лицо Римеля.

– Т-т-там… э-э-э-э-этот-т… у н-н-него э-э-э-эт-ти… з-з-зуб-бы… – трясущаяся челюсть не давала ему говорить внятно.

– Отлить вышел? – ласково поинтересовался Яров.

Предчувствуя продолжение, Вольдемар остановил грядущее рукоприкладство со стороны сержанта:

– Отставить! Кто «этот»? Ты его разглядел?

– О-он т-т-такой б-б-большой…

– Да ничего он толком не увидел, – вмешался Бак, – зашевелилось что-то – он и струхнул.

– Н-нет, – запротестовал Римель, – у н-него з-зубы. Я видел.

Вольдемар забрал у Ярова фонарь и осветил внешний люк. Он был задраен намертво. Перепуганный механик захлопнул, запер и заблокировал люк за считаные секунды, обычно эта операция занимала полминуты как минимум.

– Ладно, будем надеяться, к утру эта тварь уберется. А не уберется, увидим, что это за зверь. Все, отбой.

– Отлить-то хоть успел? – сочувственно осведомился Кемп.

– Н-нет.

– Тогда терпи до утра.

Механик был готов терпеть до полудня, лишь бы не открывать внешний люк ночью.

Утром выяснилось, что зверюга и не думала никуда уходить. Она неподвижно лежала метрах в тридцати от люка, ее пристальный неподвижный взгляд, казалось, ощущался физически. Длина около двух метров, точнее с такого ракурса не определить, массу Вольдемар оценил в полтора центнера. Издалека она здорово походила на сильно уменьшенного астгартусского крила, тварь очень кровожадную, быструю и крайне опасную. У себя на Астгартусе человек давно истребил этого соседа по экосистеме. Последнюю земноводную особь убили лет двести назад, но, судя по сохранившейся хронике, попадаться ей на дороге явно не стоило, если ею до сих пор продолжали пугать детей. В принципе вчетвером можно было попытаться с ней справиться, но обойтись без потерь не удастся. Хуже было другое, в нескольких метрах от первой лежала ее точная копия, а чуть дальше еще одна, и еще. Четверо против четырех, расклад сил был явно не в пользу людей.

– Теперь понятно, кто здесь всю живность разогнал. Интересно, долго они так лежать могут?

– Пока тебе не надоест и ты не пригласишь их к себе на ужин, – подколол Кемпа Вольдемар, – а если серьезно, то неделю-другую они могут подождать. Лучше принеси камеру.

– Хочешь запечатлеть их для истории? – попытался отыграться второй пилот.

– Нет, тебя с ними щелкнуть. На светлую память.

– А бегают они быстро? – задал вопрос механик.

– Сходи, проверь, – предложил Яров.

Однако механик не поспешил воспользоваться его советом. Видоискатель камеры позволял рассмотреть местного обитателя в мельчайших подробностях. Несмотря на закрытую пасть, стало понятно, почему ее содержимое так впечатлило Римеля прошедшей ночью. Под темно-зеленой бугристой кожей просматривались какие-то пластины. Похоже, даже топором его шкуру не взять.

– Еще одна, нет, две, – сержант первым заметил появление новых персонажей.

Это были детеныши, если данное понятие применимо к таким страшилищам. Детки продемонстрировали способ передвижения по суше. Приподнимаясь на когтистых лапах, они отрывали тело от песка и мчались по пляжу с весьма приличной скоростью.

– Можно попытаться сбежать, – оценил их скорость сержант.

– Взрослые могут бегать быстрее, – возразил Кемп.

– Могут, поэтому не будем проверять, – согласился с ним Дескин.

– Что тогда делать будем? Есть светлые идеи?

Вопросы сержанта Ярова повисли в выходном шлюзе челнока, оставаясь без ответа.

– Как думаешь, сержант, – начал Вольдемар, – небольшая экологическая катастрофа не сильно повредит местной природе?

– Ты что задумал? – подозрительно покосился на него Яров.

– Проверить действие содержимого наших топливных баков на местную фауну. Механик, мы сможем слить топливо, не выходя наружу?

Римель на секунду задумался.

– Сможем. Только лучше не топливо, а окислитель. Пока топливо будем сливать – сами этой гадости нанюхаемся так, что мало не покажется. А как оно на этих зеленых подействует, еще неизвестно. От окислителя, по крайней мере, ожог гарантирован.

– Хорошо, – согласился с механиком Дескин, – тащи окислитель.

Механик протиснулся между Кемпом и переборкой и, взяв фонарь, направился в хвост челнока. Зеленые продолжали сохранять полную неподвижность, только детеныши носились по песку, видимо, просто играли, как и все дети. Через несколько минут Римель принес блестящую металлическую колбу литровой емкости. На руки он надел противокислотные перчатки, а колбу держал с величайшей осторожностью.

– Ничего, кроме пробоотборника, не нашел, – пояснил он.

Чтобы вылить окислитель на местного обитателя, нужно было подойти к нему поближе, либо приманить его к люку. Поскольку другой кислотоупорной посуды не было, а риск потерять ее при бегстве от остальных был, решили позвать ящерицу-переростка поближе.

– Ну, кто пойдет? – задал вопрос Вольдемар.

– Я. Я пойду, – неожиданно вызвался механик. – Держи, только осторожно.

Римель передал колбу Ярову и начал стягивать перчатки.

– Брось, не ходи. Ты же хуже всех бегаешь, – попытался остановить его Кемп.

– Н-нет, я п-пойду, – от волнения механик даже начал заикаться.

Справившись с перчатками, он решительно направился к ближайшему зверю. Вольдемар вдруг понял, что Римель страшно боится. Он боится до дрожи в коленках, но старается не показать этого и преодолеть свой страх. И на участие в безумной атаке базы он согласился только потому, что пытался преодолеть свой страх и что-то доказать самому себе.

– Римель, стой! Вернись! Вернись, я приказываю!

Механик подчинился не сразу, но годами вбиваемая обязанность выполнять отдаваемые ему приказы взяла верх. Медленно пятясь, он вернулся к входному люку. Вольдемар втащил Римеля в люк и спрыгнул вниз.

– Я сам пойду.

На появление нового персонажа местный обитатель никак не отреагировал, но Вольдемар чувствовал его немигающий пристальный взгляд. Пройдя половину расстояния до рептилии, он остановился, инстинкт самосохранения уже истошно вопил об этом. Вольдемар стоял, крил-недомерок неподвижно лежал. Чтобы спровоцировать хищника, Дескин осторожно, не спуская с него глаз, поднял с песка небольшой камень и запустил им в рептилию. Этот бросок послужил спусковым крючком к дальнейшей цепи событий. Не успел камень оторваться от руки, как тварь бросилась в атаку. Эти пятнадцать метров до люка челнока растянулись в пятнадцать километров страха, топот когтистых лап стремительно настигал беглеца. Вольдемар рыбкой нырнул в люк, ободрал руки и чуть не приложился головой о противоположную переборку. Ему показалось, что зубы преследователя даже задели каблук правого ботинка, но последующий осмотр никаких следов на нем не выявил.

В ту же секунду сержант перешагнул через ноги Вольдемара и вылил жидкость из колбы на бугристую зеленую голову. Показалось, что все содержимое древнего парового котла устремилось наружу через аварийный клапан. Какое счастье, что громко кричать местный обитатель не мог. Не прекращая шипеть, он сделал несколько переворотов на песке, пытаясь сбросить с головы нечто, причинявшее ему сильнейшую боль. Он был королем местной фауны и не сталкивался еще с отпором, тем более с таким. Инстинкт подсказал ему необходимость укрыться в более привычной среде. В считаные секунды рептилия достигла воды, но и там жгучая боль не отпустила ее. Следом произошло событие, которое произвело глубокое впечатление на всех, за ним наблюдавших. Словно сговорившись, остальные твари быстро направились к бьющейся на мелководье туше и дружно начали рвать ее. Детки стремились ни в чем не отстать от взрослых.

Первым пришел в себя Вольдемар.

– Хватаем воду и продовольствие – и бегом отсюда.

– Куда?

Вольдемар ткнул пальцем на скалы, видневшиеся в километре от челнока. Когда, устав от быстрого бега и едва волоча ноги, а также запас воды и продуктов, четверка добралась до места, где из песка начинали расти серые камни, запыхавшийся Кемп сумел выдохнуть сильно интересовавший его вопрос:

– А по скалам они не лазят?

– Не должны, – высказал свое мнение Вольдемар, – слишком велики. И задние лапы с перепонками тоже этому не способствуют.

– А почему они на своего набросились? – это уже Яров.

– Инстинкт. Если бьется – значит, ранен, а раненый – это легкая добыча.

– Понятно, – протянул сержант. – А крепкая у него шкура! У человека руку за считаные секунды сжигает, а на этого целый литр вылили – только почернел. Хорошо, что я ему в глаз попал.