Свобода на продажу: как мы разбогатели - и лишились независимости - Джон Кампфнер

Он не остановился на этом. Он сделал эффектное заявление о том, что расследование 100 тысяч уголовных дел должно быть приостановлено на 12 месяцев. Этот закон должен распространяться на открытые до июня 2002 года дела, наказание по которым может составить менее 10 лет тюрьмы. Перечень преступлений включал составы от непредумышленного убийства до воровства, похищения людей, нанесения тяжких телесных повреждений, вымогательства, мошенничества и коррупции. Правительство заявило, что этот закон призван помочь судьям сконцентрироваться на «более серьезных преступлениях» и что приостановка «процессов по менее серьезным делам» должна помочь расчистить завалы. Среди прочих дел «замороженным» оказалось дело полицейских, осуществивших во время саммита Большой восьмерки в 2001 году ночной налет на школу в Генуе, в которой заночевали протестующие, врачи и журналисты. Тогда пострадало более 6о человек. Другое дело касалось трех человек, которые якобы давали взятки в Ираке в обмен на миллион баррелей нефти. Одно из наиболее интересных дел касалось живущего отдельно от жены британского адвоката Дэвида Миллса, мужа министра Тессы Джоуэлл. Миллс был приговорен в феврале 2009 года к четырем годам тюрьмы за получение от Берлускони взятки в 500 тысяч ф. ст. Взамен Миллс согласился дать ложные показания в пользу Берлускони по двум делам, открытым в конце 90–х годов. Можно было бы сказать, что жернова правосудия действительно заработали, если не считать того, что Миллс был уверен: ему не придется сидеть в тюрьме, поскольку к тому времени, когда он использует все свои возможности для подачи апелляций, срок давности истечет.

Либеральную Италию (этот небольшой очаг сопротивления, который продолжал устраивать демонстрации джиротонди) эта «ловкость рук» Берлускони привела в ярость. Годовую амнистию стали называть «Спасти премьер–министра» (Salva‑premier). Эту интерпретацию не мог оспорить даже сам премьер. «Мои адвокаты проинформировали меня, что этот закон может быть применен к одному из тех многих надуманных судебных дел, мишенью которых крайне левые судьи сделали — в политических целях — меня», — заявил Берлускони. Анжелино Альфано, его министр юстиции, высказался еще откровеннее: «С блеском победив на выборах, Силь- вио Берлускони заслуживает возможности спокойно руководить правительством. А страна нуждается в правительстве». Почти вся страна наблюдала за происходящим с обреченностью или невозмутимостью — либо же считала, что Берлускони заслужил награду. Пакт работал в полную силу.

Трудно отрицать, что Берлускони популярен. Спустя два дня после того, как Сенат — верхняя палата парламента — одобрил законопроект об амнистии, я прогуливался по Пьяцца Венеция с Серджио Риццо, одним из самых известных итальянских писателей. Риццо указал на нескольких человек, собравшихся у большого здания. Группка состояла в основном из женщин и стариков, но казалась, что называется, срезом электората. Это были обычные избиратели, стремящиеся хоть одним глазком взглянуть на своего героя, Берлускони, отправляющегося из резиденции на работу. «Вы должны понять, что движет этими людьми, если хотите разобраться в сделке, на которую пошли итальянцы», — сказал мне Риццо.

Риццо — автор книги, покорившей в 2007 году всю Италию. «Каста: как итальянские политики стали неприкасаемыми» выдержала за полгода 23 переиздания! Это выдающееся достижение для книги о политике. К настоящему времени в стране, где продажа 20 тысяч экземпляров книги делает ее бестселлером, уже продано более 1 миллиона экземпляров. Это обеспечило Риццо и его соавтору, Джанантонио Стелла, национальную известность. Книга описывает, как «корыстолюбивый и самовлюбленный политический класс стал кастой и покорил итальянское общество». Этот класс «становится все более безразличным к общественному благу и голосу законной администрации, стремясь к самообогащению». Все очевидно: каждый на всех уровнях общества замешан в этом, создавая правила, искажая правила и нарушая правила, чтобы обеспечить себе привилегии и деньги. В книге показано, как городки и деревни занимаются приписками, чтобы увеличить дотации и свести к минимуму налог, который они должны возвращать центру. В книге указано число — около 70 — государственных организаций, с которыми приходится иметь дело открывающимся компаниям. Это 70 групп людей, которым нужно дать взятки.

«Берлускони воплощает чаяния итальянцев. Каждый хочет выиграть в лотерею, — говорит Риццо. — Ему удается получить то, что нужно, заботясь о тех, кто его окружает». Президент — номинальный руководитель, теоретически ответственный за все, имеет в своем распоряжении 900 штатных сотрудников. Авторы книги перечисляют привилегии почти тысячи членов двух палат парламента, из которых 700 имеют сопровождение и вооруженную охрану. В книге описано, как маленькие партии отказываются объединяться с более крупными, потому что каждая группа в парламенте получает обильное финансирование. С 1948 года итальянские депутаты почти в 6 раз подняли себе жалованье. Теперь они получают примерно вдвое больше по сравнению со своими английскими, французскими и немецкими коллегами. В распоряжении 180 тысяч людей, занимающих выборные должности, 574215 служебных автомобилей. В кортеже Берлускони — 13 автомобилей и 81 агент службы безопасности. В этом отношении итальянский премьер–министр уступает в мировой неофициальной иерархии только американскому президенту.

Было бы понятно, если бы итальянцы открестились от своей политической системы и удалились в собственный замкнутый мирок, как мне это приходилось наблюдать у состоятельных индийцев, которые сталкивались с институциональной коррупцией непостижимого масштаба. Риццо указывает, однако, что явка на выборы в Италии составляет примерно 8о%, а это значительно выше среднего европейского показателя. Просто итальянцев — так же, как население других стран, — захватывает сам драматизм выборных кампаний, даже если избиратели, как, например, в Индии, приходят к заключению, что выбранные ими правительства слабо поддаются контролю.

Итак, если это — не антиполитика, то что это? Многие из тех, с кем я разговаривал, видят тут длительную тоску по сильному лидеру — или хотя бы, как в случае Берлускони, по его имитации. По словам Риццо, «авторитаризм постепенно проникает во многие страны, даже внутри ЕС. Власть передается по собственному желанию. Просто здесь все более явно». Складывается впечатление, что ни один из итальянских институтов не способен или не хочет противостоять этой угрозе.

Одним из таких институтов является Ватикан. Около трети итальянских избирателей заявляют о своей принадлежности к католицизму. Опросы подтверждают, что подавляющее их большинство солидаризируется с Берлускони или его партнерами по правой коалиции. Пакт Берлускони со Святым престолом четко сформулирован, хотя не обошлось без определенных лакун, особенно в вопросах личной морали. Несмотря на настоятельные просьбы премьера, после развода с первой женой в 1985 году (на который он пошел, чтобы жениться на бывшей танцовщице) его не допустили к причастию. Дальнейшие многочисленные романы Берлускони с привлекательными молодыми женщинами заставили один из самых популярных в Италии католических журналов «Фамилиа кристиана» пожаловаться на «непостоянство его моральных принципов». Даже вторая жена Берлускони, Вероника Ларио, в мае 2009 публично объявила, что достаточно натерпелась от мужчины, который «связывается с несовершеннолетними», и подала на развод.

У верхушки Ватикана было понимание того, что Берлускони должен добиться отражения в законе основополагающих взглядов церкви. Ватикан, в свою очередь, не должен был выражать недовольство нападками Берлускони на конституцию или демократию — точно так же, как Святой престол не делал этого при Муссолини и в послевоенный период «Взяткограда», всепроникающей коррупции политической системы. Такое положение дел, названное одним бывшим парламентарием «клерикальной диктатурой», стало очевидным в истории Элуаны Энгларо. Она находилась в устойчивом вегетативном состоянии после автомобильной катастрофы в 1992 году, и ее судьба стала поводом для столкновения по поводу эвтаназии. Ее отец добился в конце концов от Верховного суда разрешения удовлетворить желание семьи и позволить больной умереть. Под давлением Ватикана Берлускони принял указ, запрещающий врачам отключать системы жизнеобеспечения. Редкий случай демонстративного неповиновения — президент Джорджо Наполитано отказался подписать указ, назвав его антиконституционным. Берлускони заявил, что будет просить парламент принудить президента выйти в отставку. Энгларо умерла тремя днями позднее, но члены парламента позаботились о том, чтобы этот случай не повторился. Берлускони понял, что есть лишь одно решение: самому стать президентом.