Восход Багровой луны - Никита Русов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А! Я помню! Ты рассказывал, как удирал от той статуи! — оживился боец — И правда, жуть.
Лучник устремил взгляд в мрачные небеса, а через мгновение, вздрогнул от нахлынувших, словно шторм, воспоминаний. Пусть охотник не хотел вновь видеть подробности того страшного дня, они бесцеремонно врывались в голову.
— И не говори! — придя в себя, проронил охотник — В тот момент, я мысленно попрощался с жизнью. А, у меня жена и ребёнок… Боюсь представить, чтобы случилось с ними, если бы я не вернулся домой.
— А, что сейчас с твоей семьёй? — осторожно осведомился стражник — Моя, к примеру, сейчас сидит в Варе у родственников… Пока, что лураны не смогли добраться до леса Тэрис.
— Моя… — охотник замялся в не решении — Жена, осталась в нашем доме… А, сын…
«Вольник» не хотел говорить правду. Он не знал, как именно отреагируют находящиеся поблизости союзники, из-за негласного запрета.
— Он, один из учеников…
Лучник многозначительно взглянул на товарища.
Стражник по первой не понял, что именно хочет сказать ему лучник. Но, после недлительных, потраченных мгновений, стражник со шрамированным лицом, уставился на приятеля изумлёнными глазами. В которых перемешалось немыслимое удивление и неопределённость. Округлившийся рот, было, хотел напрямую выложить всё как на духу, но в последний момент, боец вспомнил, где он находится и, собравшись с мыслями, спокойно выдохнул.
— Ты же, сейчас не шутишь? — с надеждой вопросил мужчина.
Лучник успокоил свои нервы, стараясь не отводить глаз от ошарашенного друга.
— Да-а — протянул боец — А, я думал, что не услышу на своём веку, ничего нового… А, тут такое.
Стражник с осторожностью оглянулся назад, будто только сейчас осознав всю серьёзность этой, казалось, незаурядной беседы.
— А… а, почему так вышло? — пожираемый любопытством, продолжил мужчина.
— С моим сыном происходит что-то странное — проронил лучник, пережёвывая слова — Когда мы охотились близ дома, он упал на землю, как будто по голове ударили тяжёлой веткой… Когда я кинулся поднять его, трава под моим сыном, покрылась маленьким слоем льда.
Брови стражника недоумевающе свелись к переносице, а зрачки расширились.
— Примерно на тот момент, я должен был повидаться с торговцем, который продавал добытые мной шкуры и мясо… Я подхватил сына и быстро помчался домой… Хорошо, что отошли мы не далеко… Я выскочил из чащи и увидел на пороге купца и какого-то мрачного воина… Доспехи чёрные, как ночь, а лицо закрывала маска, какую теперь ношу я… Меч за спиной этой горы мяса, наталкивал меня на не очень хорошие мысли.
— А, что, было дальше?
— Дальше, здоровяк посмотрел на моего сына и увидел, как из руки Оливера сыпется ворох маленьких снежинок… он сказал, что сын, может стать магом, так по его словам, такие странности случаются с тем, у кого есть потенциал.
— А, как ты удосужился отдать сына ему? — повторил воин, не теряя пущего удивления.
— Странно, что ты спрашиваешь это у меня — ответил Кальмид — Наместник Эдвард кинул клич о сборе ополчения. Это было за половину месяца до войны. У меня не было иного выбора, кроме как отдать сына на попечение ордену. Я не хотел, чтобы он убивал людей и не подвергал себя опасности.
— Слишком наивно… нелюди из горной крепости, будут гонять его ещё больше, чем лейтенант по плацу… Чтоб его жалование укоротили втрое, тварь.
«Вольник» негромко хихикнул, вспоминая первые дни создания отряда. Когда вчерашние крестьяне и охотники резко прощаются с привычными плугами и старыми луками. Принимая более эффективное, но и более беспощадное оружие.
Кальмид знал, что далеко не все люди, могли легко привыкнуть к новому ритму жизни и армейской дисциплине. Но, гораздо лучше, чем городские жители. Ещё стрелок знал и то, что прописанное в многочисленных документах, ложь… Жёсткие луки, получали либо самые опытные и крепкие ополченцы, либо никто не получал вовсе.
— Наивно или нет, но наставники сумеют уберечь его. Я знаю это. А, что, касательно жены…
Стрелок запнулся. Ему вообще не хотелось вспоминать семью. Это причиняло ему моральную боль. Ведь лучник не мог быть вместе с ней. Со своим главным сокровищем, которое неистово защищали, даже драконы из легенд.
— Она наотрез отказалась уезжать к своей сестре в Хамэл, в эту тихую гавань. Жена со слезами молила, оставить её в нашем доме. Не хотела бросать. Хотела дождаться нас… Мне больно вспоминать её заплаканные глаза… Жена плакала лишь однажды. Когда мы связали себя узами брака. Тогда, мы были самыми счастливыми людьми на белом свете. А, потом, у нас родился Оливер…
Стражник тепло улыбнулся, прекрасно осознавая весь смысл сказанных слов. Ибо сам испытывал тоже чувство.
Краем глаза, «вольник» заметил, как стоящий в отдалении лучник, поменялся в лице и, резко припал к стене. Наполненный ужасом взгляд солдата, устремился за границу крепости. Нижняя челюсть отвисла, готовившись упасть вниз, подобно сорванному яблоку.
Кальмид поднялся на ноги и посмотрел на болото.
Среди многочисленной дымки и одиноко колышущихся на ветру худых деревьев, зоркие глаза мужчины уловили высокую, белую, будто кости на палящем солнце фигуру. Лысая, бледная голова без глазниц, с мрачным интересом воззрилась на укреплённый холм. Передние конечности, длинными кольями вонзились в зыбкую почву, словно готовились к мощному прыжку.
Глаза егеря округлились пуще прежнего, а сердце забилось ещё сильнее. Он знал, что это за тварь, до последнего продолжая удивляться тому, что несмотря ни на что, не переставал смотреть на неё.
— Твою ж мать! — шёпотом проронил Кальмид, поднимая лук — Готовьтесь к бою! Все на стены!
Солдаты во внутреннем дворе подорвались, каждый со своего места, недоумевающе натягивая на себя броню, и хватая оружие.
Лучники спешно стягивались к «вольнику». Некоторые военные инженеры кинулись к баллистам.
В момент, когда Кальмид достал стрелу, он увидел то, чего опасался, но был в состоянии предвидеть.
Лимб издал громкий, голодный рёв и ринулся вперёд. Даже после такого громкого старта, тварь передвигалась по болоту бесшумно.
— Стрелять по готовности!
Раздался звон расправляющихся плеч и выпускаемых стрел. Казалось, что сам воздух запел страшную колыбельную, которая на деле походила на похоронный марш.
Воронённые наконечники со свистом вонзались в плотную, белую шкуру, под которой, словно бы не было ни мышц, ни сухожилий. Только огромный, крепкий, словно камень, скелет, взгромождавший на себя невесомый кусок мяса.
Через несколько секунд, опасное существо превратилось в
