НИИ особого назначения - 2 (СИ) - Фишер Саша

Я как будто пытаюсь закричать, трепыхаюсь, но меня накрывает волна тьмы…

— Клим… Клим… — тьма, ватная тишина и женский голос откуда-то издалека.

Сознание возвращается медленно и как будто кусками. Как ночное зрение. По частям. Вот я ощущаю пальцы своей правой руки, под которыми скользкая кожа кресла, на котором я сижу. Заныла затекшая шея. Кольнуло болью в правый висок. Веки задрожали. Тяжелые, будто свинцовые…

А потом все сознание вернулось одним махом. Я открыл глаза и увидел нависшее надо мной озабоченное лицо Дарьи.

— Клим? Ты уже с нами? — спросила она.

— Вроде того… — я повозился, уперся руками в подлокотики. — Что случилось?

— Дарья немного переборщила, — Настя облегченно засмеялась. — Хочешь чаю, Клим?

— На самом деле, все не так уж плохо, Настя, — сказала Дарья и закусила губу. Нда, с таким лицом обычно как раз радуются…

— Все в порядке, Даш, я ожидала чего-то подобного, — Настя тоже выглядела не то, чтобы очень радостной. У меня в голове было что-то странное. Будто взяли все мысли разом, закинули это в блендер и прокрутили на высокой скорости, превратив в однородную массу.

— Знаешь, что меня во всей этой истории больше всего злит? — Настя подняла глаза от своей чашки и посмотрела на Дарью. — Получается, что мы все время были марионетками. Были и остались. А кукловоды сидят в своих кабинетах и дергают за веревочки. И как бы мы не трепыхались…

— Все совсем не так, — сказала Дарья.

— Мне было бы гораздо проще, если бы мы столкнулись с обычным и понятным шпионажем, — Настя кисло усмехнулась.

— И чем, скажи, пожалуйста, нынешняя ситуация отличается от обычного шпионажа? — Дарья склонила голову на бок.

— Тем, что никого нельзя призвать к ответу, — глаза Насти зло сверкнули.

— Ну почему же… — Дарья вздохнула.

— Даш, не надо, — Настя поморщилась. — Мы же все понимаем, что произошло, да?

— Я не понимаю! — вклинился в их странный разговор я. Вряд ли мне полагалось понимать, но…

— Да ты как раз первый все понял! — Настя коротко рассмеялась. — Свежая голова, и все такое…

— Эээ… — замялся я.

— Клим, в твоем разуме все было разложено прямо на блюдечке с голубой каемочкой, — мягко сказала Дарья. — Даже расшифровывать ничего не пришлось, просто бери готовые ответы, и все.

— Да о чем вы говорите вообще? — вспылил я, и тут до меня дошло.

Все кусочки мозаики разом собрались в единую картинку. Институт. Тот самый, становится видимым, когда работает жужжалка. Стоял себе в параллельном пространстве-времени, типа моего, но другого. И проводил свои научные эксперименты. И когда в лабораторном корпусе Соловца опасно приблизились к… чему-то… его сотрудники вмешались. Случился катаклизм, в результате которого появилась «граница тридцать два». Но с нашей стороны, это фигня не очень управляемая, опасная аномалия, требующая исследования и защитных средств, а с той стороны — инструмент. Все время открытые ворота. Через которые можно… Да все, что угодно. Засылать своих агентов, подсовывать разных чудищ и всякие странные ловушки. Играться, в общем. Впрочем, может там тоже до конца не понимают природу этой аномалии, и для них эта вся дикая мешанина непонятных явлений и процессов тоже была сюрпризом.

Это, на самом деле, неважно. Важно, что та сторона очень активно вмешивается в дела на этой стороне. Настолько активно, что их спецслужбы уже как будто вписались в наш мир и прописались в нем. И те ребята с «глазом Гора» были как раз оттуда. Как и Илзе, за которой они охотились. Кто она — хрен знает, может как раз шпионка чья-то.

Белых пятен в этой истории, конечно, полно. Но в общих чертах все обстояло именно так. Вот они, надзорные над надзирателями. Загадочные кукловоды. Которые могут вмешиваться в работу плюшек, камер наблюдения и промывать мозги. А на меня, возможно, все сработало чуть хуже, потому что я… эээ… неместный.

—…ничем не отличается, — с нажимом сказала Дарья, и я понял, что часть ее фразы прослушал, пока складывал мозаику из своих мыслей и догадок.

— Ладно, ты права, — Настя пружинисто встала. — Ты права, а я раньше времени расклеилась. То, что они технологически нас превосходят, еще не повод падать на спину и складывать лапки. Повоюем еще. Надо поймать эту Илзе…

— Куда собрался в такую рань? — спросил позевывающий Тимоха, усаживаясь на крыльцо рядом со мной. — Штормовку напялил, дождь сегодня что ли обещают?

— На рыбалку с приятелем договорились поехать, жду вот, когда меня к КП вызовут.

— На рыбалку — это хорошо, — Тимоха снова душераздирающе зевнул. — Я бы тоже на рыбалку сгонял, да работы много.

— Сегодня же воскресенье, — усмехнулся я.

— Только перегорающим лампочкам ты этого не объяснишь, — хохотнул Тимоха.

Тут пискнула моя плюшка. С КП передавали, что ко мне приехали. Я встал, махнул Тимохе рукой и потопал к выходу с базы.

Федя сидел за рулем и ерзал. Выглядел он не очень — под глазами набрякшие мешки, кожа сероватая, опять покрылся какими-то прыщами… В этой версии реальности, где лица были гладкими, молодыми и просветленными, он смотрелся куда большим чужаком, чем я. Какой-то больной среди здоровых.

— Ты как вообще себя чувствуешь? — спросил я, усаживаясь на пассажирское сидение раздолбанного уазика. — Выглядишь не очень…

— Нормально все, — буркнул Федя и тронул машину с места. — Я до Хевозера даже во сне могу дойти, как два пальца об асфальт.

— Ты чем-то болеешь что ли? — спросил я. Машину он вел нервно и дергано, как человек с очень малым опытом вождения. — Может тебя с доктором одним свести?

— Не надо! — почти заорал Федя. — Ты вообще что ко мне пристал? Тебе надо дойти в Хевозеро, я тебя дотуда доведу, и все. Дорога простая. Сейчас до Лосиного крюка доедем, а там пешочком с километр. Ну и там еще… Недалеко.

— Как скажешь, будем считать, что я тебе доверяю, — я криво усмехнулся. Ну да, не с чего мне было Феде доверять-то. Вечно с ним в какие-то неприятности попадаю. Очень хочется надеяться, что в этот раз все пройдет гладко. Но что-то все равно не верится.

Федя цеплялся за руль так сильно, что даже костяшки пальцев побелели. И челюсти сжимал, скрипя зубами. Обиделся что ли?

Ой, да и хрен с ним! Лучше помолчу. А то опять ляпну что-нибудь не то…

Сначала дорога была неплохой, нормальная такая накатанная грунтовка, потом Федя с нее свернул на узкую почти что тропу, и уазик начало мотылять на торчащих из земли валунах. Периодически приходилось форсировать здоровенные лужи.

Потом он остановился. По моим прикидкам, до границ «тридцать второй» действительно было недалеко. То есть, привез он меня, во всяком случае, по нужному адресу. А не как в прошлый раз.

— Дальше пешком, — сказал Федя. — Вон туда…

Никакой тропы в ту сторону не было. Пришлось сначала продираться через цеплючие кусты, потом форсировать небольшой ручей. Пришлось расшнуровывать ботинки, закатывать штаны и лезть босиком в ледяную воду цвета темного пива.

— А почему Лосиный крюк? — спросил я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Хреново, когда напарники бычат друг на друга прямо перед миссией.

— Да был тут один… умелец, — тяжело дыша, сказал Федя. — Лосей ловил на удочки, как сомов.

И замолчал, пыхтя, как паровоз. Хотя с чего, казалось бы, склон не сказать, чтобы крутой…

— Пришли, — выдохнул он, когда мы взобрались на пригорок. Из вершины его торчал разломанный надвое здоровенный валун. Будто в его макушку здоровенным топором тюкнули, и теперь там осталась треугольная расщелина. — Значит, сейчас иди строго за мной. След в след. Сейчас, да… Отдышусь только…

Минут пять он восстанавливал дыхание, затем подошел к камню. С той стороны невысокого холма клубился густой белый туман. Как будто облако, прилегшее на землю отдохнуть. Федя уперся в камень руками и полез через расщелину в валуне. Я, как он и скомандовал, направился за ним. Шершавый камень был чуть влажным от росы, солнце еще только едва-едва показалось из-за горизонта. Впрочем, видно его все равно не было, небо было мутным и серым.