Дебют четырех коней. 1946-1947 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

Толчком для обретения национального самосознания на юге Индостана стало появление японцев, которые сознательно пропагандировали сепарацию дравидов от остальных индийцев. И хотя воины страны восходящего Солнца уже давно покинули эти земли, брошенные ими семена раздора — удобренные большим количеством вооружения, оставленного при эвакуации и пролитой совместно кровью — дали свои плоды.

Смерть Ганди на корню уничтожила наметившийся было консенсус по созданию некого конфедеративного государства, в которое моли бы войти все части бывшей Британской Индии. План был достаточно утопический сам по себе, поскольку умеренное левое правительство Джавахарлала Неру, еще при живом Ганди занявшего пост премьер-министра и желавшего направить страну по социалистическому пути развития, мало сочеталось с откровенно националистическими силами юга полуострова и радикальными мусульманами северо-запада.

Кроме того, уже с начала 1947 года дравидийские сепаратисты начали получать помощь в своей борьбе из-за океана. Американцам большая, объединённая, сильная, да еще и социалистическая Индия была не нужна абсолютно, поэтому в Вашингтоне была сделана ставка на сотрудничество с Карачи и Мадрасом.

В результате всех этих событий 17 октября 1947 года была провозглашена независимость Мусульманской Республики Пакистан со столицей в городе Карачи. При этом пакистанцы заявили о претензиях на весь Кашмир и призвали к обмену населением для уменьшения напряженности и недопущения впоследствии новых конфликтов.

А 21 октября — так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в согласованности этих двух мероприятий — было объявлено, что республика Дравидистан так же отделяется от Индии и собирается строить свое независимое государство со столицей в Мадрасе.

Новые государства практически стразу были признаны в Вашингтоне, Лондоне и прочих «свободных» государствах, после чего на Дели было оказано мощнейшее дипломатическое давление для скорейшего окончания боевых действий и окончательного признания сложившегося статуса «кво». В особенности в Вашингтоне были довольны тем, что сложившаяся ситуация не допускала никакой прямой связи между СССР и склонным к левизне делийским правительством Центральной Индии. Все подходы по суше перекрывались Пакистаном и Тибетом, что делало практически невозможными прямые поставки оружия с севера. Понятное дело, что был еще и морской путь, однако в обозримом времени Советский Союз объективно был не способен заиметь флот достаточный для конкуренции с США и Британией в столь отдаленной акватории коей являлся Индийский океан. А если учитывать то, что Суэц оставался под контролем американских войск — так и вовсе.

Окончание боевых действий в Европе, — вернее не само окончание, а их конечные результаты — привели к резкому взлету количества приверженцев коммунистической и других левых идеологий. Пока в Германии, Франции и других странах у руля освобождённых от нацизма государств встали временные правительства, в Великобритании прошли первые более чем за десять лет Парламентские выборы.

Оглашенные 12 сентября результаты выборов были воистину ошеломляющие. Во-первых, с треском пролетели консерваторы, которые в своей предвыборной кампании в первую очередь апеллировали к авторитету премьер-министра Черчилля. Однако экономическая и социальная обстановка на островах была крайне тяжелой и совсем не способствовала любви народа к правящей партии. Опять же в число победителей Великобритания вошла чисто номинально, никакой пользы от для себя от поражения Германии не получив.

Общие экономические убытки страны — достаточно условное число, учитывая невозможность объективно подсчитать стоимость потерянных колоний — применю оценивались в 200 миллиардов фунтов и это при курсе британской валюты 4к1 по отношению к доллару США. Государственный долг Великобритании вырос с 9 миллиардов фунтов в 1939 году до 21 в 1947, особенно резко взлетев в небеса в последние пару лет, после того как США резко прикрутили кран ленд-лиза. И это при том, что планируемый на 1947 год бюджет королевства верстался из расчета доходов на уровне около 4 миллиардов фунтов. Условно говоря за неполный десяток лет войны британцы «просадили» то, что их предки зарабатывали полвека.

Нет ничего удивительного в том, что простые англичане устали от войны, от постоянных смертей, от национального унижения, от пустых полок в магазинах, от талонов даже на самое необходимое и проголосовали за тех, кто в первую очередь говорил о послевоенном восстановлении, а не о «величии нации».

В результате лейбористы — социал-демократы на английский лад — взяли 431 место в парламенте. То есть больше 50%, что дало им право формировать Кабинет Министров без оглядки на любом друге политические силы.

Ну а другой большой неожиданностью, и это во-вторых, стало то, что коммунистическая партия Великобритании, еще недавно совершенно маргинальная и гордящаяся целым одним представителем в парламенте улучшила свой результат 1935 года аж в 22 раза! Плюс резко улучшила свои предыдущие показатели еще одна левая партия — Независимые Лейбористы. НРП занимала на идеологическом поле позицию между социал-демократами и коммунистами, причем склоняясь в сторону Троцкизма. В предыдущем парламенте они имели всего три мандата, а в 1947 году получили 14. В итоге суммарно все левые вместе с независимыми кандидатами, отстаивающими левую повестку, набрали 472 места из 640 или 73% всех мандатов!

Нет, понятное дело, что до статуса третьей силы или до возможности вообще хоть как-то влиять на политику несистемным левым было еще очень далеко, но даже сам факт столь резкого прогресса изрядно встревожил определенные круги заинтересованных лиц. Начали даже раздаваться призывы совсем запретить коммунистическую партию. Исключительно в целях поддержания национальной безопасности, конечно.

Однако новое правительство, которое возглавил лейборист Клемент Эттли видело в таком полевении взглядов населения возможность для себя относительно безболезненно договориться с Москвой о некой взаимовыгодной форме совместного существования, которая бы не предполагала бесконечное прямое противостояние.

Логика в этом была более чем прагматичная. Открытое противостояние со всей Европой — за исключением Норвегии, Испании и Португалии — означало бы, по сути, континентальную блокаду по типу наполеоновской. Только во второй половине 20 века огромный флот дабы преодолеть 30 километров Ла-Манша уже стал не нужен. Иметь же под боком советские бомбардировщики с атомными бомбами под крыльями — данных о советской ядерной программе в Лондоне не было, но обычный здравый смысл говорил, что русские совершенно точно над бомбой работают — способные за полчаса стереть с лица земли полстраны? Удовольствие сильно ниже среднего.

С другой стороны, и «дружба» с Соединёнными Штатами, которая всего за пятьдесят лет сделала из империи, над которой никогда не заходит Солнце, кровоточащий обрубок не претендующий ни на какие лидирующие позиции в «мировом концерте», уже тоже не казалась особо привлекательной. После того как янки сначала подставили Англию под немецкий химический удар возмездия, потом заморозили военную помощь, а под конец тупо ограбили, забрав себе наиболее лакомые куски в Средиземноморье — кроме Гибралтара американцы так же не торопились уходить с Мальты, с Кипра и из зоны Суэцкого канала, не аннексируя эти территории официально, но и не возвращая их «законному» хозяину — отношение общества к заокеанским партнерам было крайне отрицательное.

При этом попытки Великобритании договориться о новых кредитах тут же наталкивались на неприятные условия политического толка. Вашингтон уже тоже не видел в Британии хоть сколько-нибудь равноправного партнера и готов бы разговаривать с островитянами исключительно как младшими. Администрация Дьюи настаивала на удалении из парламента тех же коммунистах, на присоединении к финансовой системе, основанной на долларе, на размещении на островах американских военных баз. Очевидно условия были для Лейбористов не слишком приятные.