Брачные оковы. Под крылом его высочества - Виктория Дмитриевна Свободина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что?! Пастуху и одну из лучших кобылиц в табуне?! — возмущенно воскликнул было Рэвен, но тут же осекся и спокойно продолжил. — Впрочем, теперь это не мое дело. Пастух служит мне. Нерри Райдо, позволите ему увести эту кобылицу?
Кажется, Рэвен обрадовался, что хоть одна лошадь условно останется за его родом, пусть и привязанная к Эйтану.
— Терин, — обращается ко мне Эйтан, виновато опуская голову. — Я приношу свои извинения. Мне сказали, что ты околдована, чувства привязаны магией, но есть возможность тебя освободить, если напомнить о тех чувствах что были между нами, и артефакт должен был помочь в этом. Если бы тебе оставалась любовь ко мне, то любая навеянная магия должна была рассеяться.
Каллен крепко, почти до боли сжимает мою талию, но молчит, давая возможность решить мне, за что ему спасибо.
— Благодарю за заботу, но раз теперь все ясно относительно моих чувств, прошу больше подобных инициатив не проявлять.
Перевожу взгляд на Рэвена.
— Я принимаю ваши извинения вместе с табуном лошадей. Да, ситуация вышла некрасивой, хотела бы отказаться, только понимаю, что вы нужны империи и еще ей послужите, к тому же в будущем вас ждет наказание за нечуткость по отношению к близким. И насчет вашего вопроса о позволении увести белую кобылицу. Я предлагаю иной вариант. Вы отпускаете Эйтана, он вам больше не служит, жители его деревни вам также больше ничего не должны, взамен вы забираете двух свободных кобыл и одного жеребца из табуна.
— Четырех кобылиц и двух жеребцов, — тут же сориентировался Рэвен.
— Наглеешь, — тут же угрожающе произносит Каллен, но я сжимаю его руку, тем самым прося успокоиться.
— Хорошо, договорились. Но тогда Эйтана отпускаете с вознаграждением за службу и обман. Вы ведь понимаете, какой гнев его высочество мог на него обрушить в случае, если бы ваш план каким-либо образом навредил?
Шесть лошадей — это немного в сравнении с целым табуном, но как по мне разумно. Я не занимаюсь разведением лошадей, тем более столь родовитых, и понятия не имею, как правильно все это делать. Пусть у семьи Оквиудаэртане останется возможность разводить и улучшать столь редкую породу. Это не для Рэвена, а для тех, кто вкладывал душу в эту породу и совершенно не виноват в глупости мага дознавателя. Ну и для Эйтана. Пусть будет свободен, исполняет свои мечты и желания. Захочет — вернется домой, выберет девушку из родной деревни, женится, а может отправится в странствия вместе с верной белоснежной кобылицей. Я в любом случае желаю ему счастья.
Чудесные голубые глаза Эйтана полны боли, вины и грусти. Ободряюще ему улыбнулась. Все это очень тяжело, но мне будет легче, если у него все будет хорошо, но видится нам больше не стоит.
— Ладно, — соглашается Рэвен и направляет своего коня в сторону табуна. — Но пастух сегодня излишне удачлив. Получить в привязку одну из самых дорогих лошадей империи, свободу и вознаграждение, в то время как я теряю табун, должность и расположение императорской семьи.
— И это не последние потери, которые вас ждут в ближайшем будущем, — не могу не заметить я.
Рэвен оборачивается ко мне. Прищуривается.
— Это предсказание?
— Скорее уже реальность, но вы узнаете об этом позже.
Рэвен скрипя зубами уехал.
— Терин, я… — начал было говорить Эйтан, но Каллен тут же от него отъехал, еще и так глянул на прощание, что даже у меня, заметившей этот взгляд, мурашки по коже побежали.
Принц дал указание воинам проследить, каких лошадей и в каком количестве заберет дознаватель, а также найти человека, который будет следить за табуном и перегонит большую его часть к моему поместью у моря. Там, насколько мне известно, земли мне выделили довольно обширные. Наверное, правильное решение, в пригороде столицы этим лошадям делать нечего. Вот только вожак остается без своего табуна, но на остальных лошадей мой новый друг даже не оборачивается, бодро и весело шагает рядом с конем Каллена, не забывая то и дело подначивать и провоцировать вороного.
— Нескольких лошадей оставим при твоем жеребце, дабы он ощущал себя в привычной атмосфере, — замечает Каллен, пока мы едем в сторону города. К тому же поселим его в дворцовой конюшне. В императорской семье все лошади этой породы и для них отдельная конюшня, думаю, сильно тосковать не станет.
— Дворцовые конюшни? Но я живу в академии. По мне он не будет тосковать?
— Терин, в академии ты живешь последние пару дней, затем заключительное испытание и ты переезжаешь во дворец, независимо от исхода испытания, — снисходительно отвечает лучащийся довольством принц.
— Чему ты так улыбаешься? — спрашиваю я.
— Я теперь точно знаю, что ты меня любишь. Ну или точно совсем не любишь пастуха. Меня любой вариант очень радует.
Глава 31
Утро последнего этапа. Вместе с оставшимися невестами стою в большом подземном зале, ожидая, когда пройдет торжественная часть и нам дадут возможность зайти в пещеры. При мне мои руны, сумка, в которой есть на всякий случай вода, еда, и много чего полезного. Невест сегодня ни в чем не ограничивают, можно брать все что хочешь.
Проводить невест собрались близкие родственники и официальные лица, самый цвет имперской аристократии. Мы получили много напутственных слов и советов.
И вот, нас по одной под музыку ведут в следующий зал — зал Выбора. Как мне сказал Каллен, это зал с десятью входами в пещеры, можно будет выбрать любой вход, но только не тот, который уже выбрала другая невеста. У каждой свой путь.
Первой горделиво подняв голову, в дверь со знакомой и уже давно привычной нам магической аркой, проходит Жанета, за ней тянутся остальные невесты и в момент, когда там проходит идущая впереди меня Афелирия, арка вместо такого привычного зеленого цвета вдруг зажигается красным.
По залу разносится изумленный всеобщий вздох.
— Ой, как это? — казалось бы удивленно произносит Афелирия, наивно хлопая ресницами, но я слышу только фальшь.
— Что это значит? Как понимать?! — рядом с нами тут же оказывается разъяренный Рэвен. В таком бешенстве бывшего главу магов-дознавателей я еще не видела.
Афелирия закрыла лицо ладонями и громко всхлипнуло. Настолько притворно, что будь здесь Аларита, сказала бы, что Афелирии актрисой никогда не стать.
— Прости, братик. Это… это все нерай Винтор! Это он
