Кукольный домик (СИ) - Конопляник Станислав

Ночь она провела на ветке сухого дерева, растянувшись на ней словно лесная кошка. Так обычно спали готталмаэ — её лесные сородичи. Для тёмного эльфа не слишком естественная ночь, однако Энейя научилась за время путешествий с дорой Нодой очень многому, чего не скажешь про дору Эйвенстаэль.

Проснулась она в таком же дурном настроении, как и засыпала. До разрушенного Валора было больше полного дня пути, а впереди лежали территории демонов, что делало путешествие более опасным, нежели просто ходьба по камням.

Эльфийка была напряжена, постоянно вслушиваясь в шумы леса. Лес был тих, будто мёртв. Смрад демонических чар пропитывал каждую веточку и каждую живую травинку. Животных практически не было: ни магических, ни тех, кто не требует особой магии. Не было и духов. Лишь смрад и смерть.

Однако вскоре она кроме смерти и грязи демонической силы увидела порождения этой же силы: первые мясистые побеги будущих бесярнь. В недалёком будущем большое хищное дерево, на котором зреют и созревают бесы, сейчас собой представляло не больше чем с ладонь луковицу, пульсирующую в такт изливаемой вокруг силе. То тут, то там они распускались, выплёскивая из себя нечто жёлтое и вонючее, похожее на мочу.

Недоросли встречались, но не то, чтобы очень часто — временами можно было увидеть алый бутон, испускающий отвратительный смрад. К вечеру Энейя нашла первый куст бесярни с недозрелыми бесами. Ветви его шевелились, будто от ветра; некоторые увенчивались чем-то, похожим на челюсти мухоловки, а некоторые заканчивались созревающими мясистыми комками. Дора Нода рассказывала о том, что их можно есть даже в сыром виде, не боясь получить физическое отравление, однако предупреждала она так же, что их поедание вредит астральному телу, так как вместе с мясом будет разливаться по телу и скверна. Впрочем Энейя не стала бы это есть даже если бы её желудок сейчас переваривал сам себя.

Она с отвращением проследовала мимо, положа руку на нож на поясе, и свернула с тропы в лес в происках места для ночлега. Валор был уже недалеко и стоило отдохнуть перед последним походом.

Когда-то она сама в составе ЛеиМаорМаэ разрушила Валор, оставив только часть стены и одну башню, погребя под камнями всех, кто был в пределах крепостных стен. Это была славная вылазка, когда Штагра разрослась, но сообщение между центром и окраиной не наладила. Группе опытных эльфов не стоило практически никаких трудов взять штурмом крепость и убить трёх чародеев, что там находились. Это был один из первых ответов Штагре на их отказ сосуществовать мирно.

Энейя выбрала ветвистое сухое дерево и взобралась на одну из ветвей, укутываясь в плащ. После долгой ходьбы ноги и спина ныли, а тут ещё неудобная ветка. Эльфийка попыталась поудобней устроиться, непрерывно чертыхаясь (обходя, правда, имя Тинэбриса в чертыханиях), и у неё почти получилось. Тело расслабилось, принялось наполняться магией и силами, и Энейя уснула.

Ей снилось, что она сжимает амулет из червонного золота, но цепочка больше не у неё на шее, а у странного существа эльфийской внешности с белыми, словно языки пламени волосами, торчащими в разные стороны. Глаза его были пусты и полны боли. Он щёлкнул пальцами и голова Энейи взорвалась от боли.

Она оказалась в деревне. Наверху — листья священной Варды, испускающие мягкое свечение. Вокруг аэльи, опустившиеся на колени. Она на лошади, чёрной, вороной. Её лошади, у которой есть имя. Она взирает на всех и указывает на полуэльфа из толпы стоящих на коленях. Тот пытается бежать, но толпа его удерживает. Двое стражников заковывают его в кандалы и сажают к себе. Она уезжает, гордо задрав подбородок и выставив указательный палец в воздух, на котором сияет кольцо в виде крыльев бабочки.

В душе покой. Она спасла мир в очередной раз и теперь лишь собирает сообщников на суд. К ней обращаются не иначе как «госпожа» и никогда не заглядывают в глаза. А дышится спокойно и свежо, полной грудью, до мурашек, до наслаждения, сравнимого разве что с пиком сексуального безумия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тропа. Она посреди тропы. Лошадь исчезла, деревня исчезла, мир исчез. Она шагнула вперёд и тропа изогнулась, удирая из-под ног. Мир закружился и эльфийка испытала удар.

— 1-ый день ханты Деток —

Она застонала и открыла глаза. Болел весь правый бок и висок. Она потрогала голову — крови нет, лишь шишка. Пошевелила ногой — тоже ничего не сломала. Осмотрелась.

— В итоге свалилась… — резюмировала она самой себе.

Переваливаясь на другой бок она, стиснув зубы, встала и прислонилась к дереву, мгновенно ощутив смерть. Она одёрнулась от него настолько быстро, насколько могла и, шатаясь, пыталась сообразить, что только что почувствовала.

— Плохое дерево, — простонала она, проверила цепочку из червонного золота и кольцо на указательном пальце.

Кольца она не нашла и в панике принялась шарить по карманам, а после выдохнула, соображая, что кольцо ей просто приснилось. Однако вместо облегчения тут же пришло разочарование и боль утраты, будто вновь кто-то принялся дразниться: показал и не дал.

— Ну и дьявол с вами, — буркнула Энейя и пнула дерево носком сапога.

После обернулась, глядя по сторонам, видел ли кто-то её вспышку гнева, от чего начала закипать ещё больше. Она всю её жизнь в Безымянном хаяла наставницу за неподобающее поведение, а когда осознала, что в давящих ограничениях она больше жить не может, она, оказывается, даже ругнуться и пнуть дерево не может без опаски, что для кого-то она ведёт себя неподобающе!

Она зарычала сквозь стиснутые зубы. Висок всё ещё болел, отдавая пульсирующей болью. Она хотела закричать. Она кричала внутри. Наружу вырывался лишь сдавленный стон, а ногти впивались в ладони, так сильно она сжимала руки.

Эльфийка встала, вдохнула глубоко, после выдохнула и пошла по направлению к крепости, стараясь сосредоточиться на том, чтобы не попасться никому на глаза. Сейчас, в этот самый момент, у неё всё ещё было два пути: пройти сбоку, обойти и петлять по территории демонов, пройти её насквозь, отправляясь на аудиенцию к Мраке, либо же каким-то образом привлечь Ишиана и умудриться при этом остаться в живых.

От первого варианта сжимались зубы, заставляя запастись терпением. Второй же был безумно опасным, когда нужно будет выгрызть зубами место в этом мире — сделать себя легендой, чтоб если эти рогатые твари способны чувствовать страх, они в нём захлебнулись, чтобы не было места, где они могли бы укрыться, и сделать это так, чтобы её заметили те, кто должен — Ишиан Рихар например. Именно тогда будет шанс с ним поговорить не будучи убитой в первые мгновения.

Она смаковала второй вариант, словно он был изысканным лакомством и в какой-то миг даже обругала себя, заставляя быть хладнокровной.

— Это не разумно. Обойти, нужно обойти и потерпеть ещё чуть-чуть, — приговаривала она себе под нос, но чем больше она думала, тем больше азарт брал верх. — К нэ всё, терпение кончилось.

Сказав это, она впервые за долгое время испытала облегчение, будто глотнула свежего воздуха после душной и пыльной пещеры.

К обеду, когда солнце вошло в зенит, она подошла к краю поляны, утыканной пнями, посреди которой стояла уже порядком отстроенная крепость. Снаружи были выставлены два демона-стражника весьма ужасающего вида: один с крыльями, второй без, зато массивней и с тремя глазами. Изнутри крепости доносились голоса.

— Что? — вырвалось у Энейи, стоило ей услышать знакомую речь.

Нет, не эльфийскую, но и не странные гортанные звуки демонов. Это были люди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она спряталась за деревья, присела на корточки.

Люди заключили союз с демонами? Люди уживаются с демонами? Но как? Это ведь немыслимо. Да и кого, в таком случае, она пришла убивать? Или, быть может, эти люди — пленники?

Солнце светило ярко, крепость располагалась в середине поляны, до неё где-то двадцать амреллов свободного пространства (около 100 метров). Никто не мешал ей взорвать голову одного из стражников заклинанием, но наводить его будет много сил. Чем ближе, тем проще — ждём вечера.