Русские воеводы XVI–XVII вв. - Вадим Викторович Каргалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смоленские крестьяне молили о помощи: «Да пожалуйте, государи, нам на помочь бояр и стрельцов, сколько вы, государи, пожалуете!»
Большой смоленский воевода Михаил Шеин находился в весьма затруднительном положении. Открыто посылать стрелецкие сотни и отряды конных «детей боярских» против насильников он не мог, опасаясь нарушить столь важное для России перемирие с польским королем. Дипломатические демарши воеводы успеха не имели: литовские «старосты» ссылались на своеволие панов. Михаил Шеин делал, пожалуй, единственно возможное в такой обстановке. Он поощрял создание военных отрядов из «охочих людей», посылая им предводителей из опытных в военном деле служилых людей, помогая оружием. Одному из своих начальников пограничной заставы воевода Шеин писал: «Да на порецких на охочих людей послано пуд зелья да пуд свинца. И тебе бы зелья давати по вестям порецким людям, как почаешь приходу литовских людей».
Вскоре добровольные отряды «охочих людей» уже могли давать настоящие сражения вторгавшимся в Смоленскую землю захватчикам.
Еще одна опасность угрожала Смоленску со стороны тушинцев, отряды которых заняли Дорогобуж, Белый, Вязьму. Они тоже нападали на смоленские волости. Царь Василий Шуйский, осажденный «тушинским вором» в Москве, сам просил у Михаила Шеина помощи. В Смоленск приехали царские воеводы Семен Одадуров и Яков Барятинский с целью сформировать рать для похода к Москве. Михаил Шеин пытался оказать им содействие, но неудачно: смоляне отказались покинуть свою землю. В грамоте царю в октябре 1608 г. воевода Шеин объяснял это так: «И дворяне, и дети боярские, и смоленские стрельцы нам, холопам твоим (имеется в виду сам Шеин и второй воевода Петр Горчаков. – В.К.), отказали, что им на государеву службу к тебе, к государю, к Москве с твоими государевы воеводы, со князем Яковом Барятинским да с Семеном Одадуровым, не очистя Смоленского уезда от воров и дорогобужан, к Москве идти не мочно».
Михаил Шеин приказал смоленской рати идти на Дорогобуж, надеясь, что изгнание тушинцев из этого города, находившегося в непосредственной близости от Смоленска, создаст условия для дальнейшего похода к Москве. Первая половина его плана удалась. Отборная рать, состоявшая примерно из 1 тыс. конных «детей боярских» и 4 сотен смоленских стрельцов, во главе с воеводами Барятинским и Одадуровым 11 ноября 1608 г. взяла Дорогобуж, разбила находившихся там поляков и тушинцев, захватив 120 пленных. Но дальше смоленские дворяне идти не пожелали и разъехались по своим поместьям, возглавлявшие же их царские воеводы с немногими людьми вернулись в Смоленск.
Дело в том, что тушинское правительство принимало всяческие меры, чтобы привлечь Смоленск на свою сторону. Свои услуги самозванцу предложил смоленский дворянин Иван Зубов. По его собственным словам, он «был у вора три дня и вору крест целовал и у вора напросился в Смоленск – смолян к крестному целованию приводити…» С Иваном Зубовым поехала из Тушина целая делегация, в состав которой входили смоленские дворяне, стрелец, пушкарь, некий «посадский человек» – всего 16 человек.
В Дорогобуже, куда тушинская делегация приехала, когда город был уже взят, представители самозванца очень способствовали разложению смоленской рати.
Иван Зубов надеялся на полный успех своей миссии и в самом Смоленске. Возможно, эти надежды и не были безосновательными, т. к. часть смоленских дворян склонялась к признанию самозванца, но решающую роль сыграла твердость и верность воинскому долгу Михаила Борисовича Шеина. Тушинское посольство было просто арестовано. Смоленские воеводы Шеин и Горчаков доносили в Москву: «А Ивана, государь, Зубова за воровство и за смуту мы, холопи твои, велели посадить в тюрьму до твоего государева указу». В этой решительной акции Шеин постарался заручиться одобрением церкви и смоленского посада: «И мы, холопи твои, Ивана Зубова перед твоим богомольцом перед архиепископом Сергием и перед посадскими людьми расспрашивали».
Смоленск остался верным Москве, что сыграло значительную роль в общей освободительной войне против интервентов. Опора воеводы Шеина на смоленский посад и то доверие, которым он пользовался у посадских людей, очень помогли в тяжелые месяцы Смоленской обороны. Город защищало от интервентов все население, независимо от сословия…
Михаилу Борисовичу Шеину все-таки удалось направить сильную рать на помощь Москве, причем в такой момент, когда это было особенно важно, – в мае 1609 г. В это время большой воевода Михаил Скопин-Шуйский начал свое знаменитое наступление с севера на столицу. Помощь из Смоленска подоспела как нельзя кстати – воеводе Скопину-Шуйскому предстояли решающие сражения. Но для самого Смоленска это оказалось большой потерей.
Главной ударной силой гарнизона смоленской крепости всегда считались местные дворяне и «дети боярские» (общее число их достигало 1100 человек) и дворяне из близлежащих небольших городов (Дорогобужа, Вязьмы, Рославля, Брянска, Серпейска, Почепа), которых насчитывалось 400–500 человек. Основу же гарнизона составляли четыре «приказа» (полка. – В.К.) стрельцов общей численностью около 1700 человек и 200 пушкарей. В результате на каждую башню и примыкавшее к ней «прясло» стены приходилось при защите города от неприятеля не менее 100 хорошо вооруженных и обученных воинов. Теперь же бульшая часть дворян и «детей боярских» и 3 стрелецких «приказа» ушли из Смоленска, гарнизон сразу уменьшился более чем на 2 тыс. опытных воинов. Но воевода Михаил Шеин пошел на такой риск. Он считал (и не без оснований), что решающие события происходили тогда на севере, под Торжком и Тверью.
Хотелось бы особо подчеркнуть, что в 1608–1609 гг. Михаил Шеин фактически выступал организатором стратегической разведки на западном направлении обороны Российского государства. Через Смоленск приходили в Москву вести о внутренних делах Польши и Литвы, о подготовке короля Сигизмунда III к большой войне.
О том, что польский король готовится к походу на Москву, чтобы посадить на русский престол королевича Владислава, воевода Шеин узнал в самом начале 1609 г. от своего разведчика в Польше. Сведения были очень конкретные, с указанием численности королевского войска, со ссылкой, что «сам видел»!
29 января 1609 г. воевода получил от своего человека в Польше предостережение: «А и теперь вы бережитеся, чтоб на вас тайно не пришли желнеры, бо мыслят урватца к Смоленску, чтобы здобыч взять».
Попытку Александра Гонсевского в апреле 1609 г. завязать прямые переговоры со Смоленском Шеин тоже использовал для сбора разведывательных сведений. 15 апреля из Велижа возвратился его посланник Юрий Буланин, ездивший к Гонсевскому «с листом», и привез много интересных сведений о планах короля Сигизмунда III и о тайных целях велижского старосты. По его донесению, король Сигизмунд III, королевич Владислав и «радные паны» находятся в Кракове, а к «Николину дню» собираются отпустить королевича в Вильно и отправить будто бы с посольством к царю Василию Шуйскому, а на самом деле
