Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского) - John Tolkien

Фродо выдержал пристальный взгляд и промолчал; а взгляд обратился на Пина, который под общий смех рассказывал об Угощении. Еще немного – и расскажет, как Бильбо исчез: про сказочного Торбинса ведь всем интересно, а некоторым – особенно!

Фродо рассердился. Вздор, конечно: здешние хоббиты ничего не поймут, посмеются и забудут – мало ли чего, мол, творится у них там за Рекой, – но есть и такие, кто выслушает в оба уха (тот же Лавр Наркисс!), кому и про Бильбо кое-что известно.

Он закусил губу, думая, что бы сделать. Пин услаждал слушателей и, видно, совсем забылся. Как бы он не упомянул Кольцо – ему недолго, а уж тогда…

– Быстро – прервать! – шепнул ему на ухо Бродяжник.

Фродо вспрыгнул на стол и начал громкую речь. От Пина отвернулись: хоббиты решили, что господин Накручинс наконец хлебнул пива и стал пословоохотливее.

Фродо почувствовал себя полным болваном и принялся, как это было у него в обычае, когда доходило до речей, копаться в кармане. Он нащупал цепочку. Кольцо – и ему вдруг до ужаса захотелось исчезнуть… правда, захотел он будто не сам, а по чьей-то подсказке. Он удержался от искушения и сжал Кольцо в горсти – словно затем, чтобы оно не ускользнуло и не наделало безобразий. Во всяком случае, оно ему вроде бы ничего не подсказало: попробовало, да не вышло. Для начала он произнес «приятственное слово», как сказали бы в Хоббитании:

– Все мы очень тронуты вашим теплым приемом, и смею надеяться, что мое краткое пребывание здесь обновит былые узы дружбы между Хоббитанией и Пригорьем, – потом замялся и закашлялся.

Теперь на него глядели все в зале.

– Песню! – крикнул кто-то из хоббитов.

– Песню! Песню! – подхватили другие. – Что-нибудь новенькое или из старенького, чего никто не слышал!

Фродо на миг растерялся. Потом припомнил смешную песню, которую очень любил Бильбо (и очень гордился ею – должно быть, потому, что сам ее сочинил). Вот она – целиком, а то нынче из нее помнят только отдельные строки:

Под горой стоит трактир,Но не в этом диво.Дивно то, что как-то встарьСоскочил с луны лунарь,Чтобы выпить пива.

Вот зашел в трактир лунарь,Но не в этом дело.Там был пес, и этот песХохотал над ним до слез -Видимо, за дело.

Вот лунарь спросил пивка,Но не это странно.Там был кот, и этот котНа дуде играл гавотВесело и рьяно.

А корова у дверей,Подбочась вальяжно,Под дуду пустилась в плясИ плясала целый час,Но не это важно.

И не важно, что ножи,Ложки и тарелкиСтали весело скакать,В огоньках свечей сверкатьДа играть в горелки.

А корова поднялась,Гордо и отважно,Да как встанет на дыбы,Как пойдет бодать дубы! -Это все не страшно.

Вот испил пивка лунарь,Но беда не в этом.Худо то, что он под стулЗакатился и уснулИ не встал с рассветом.

Начал кот опять дудеть,Но не в этом штука.Он дудел что было сил,Тут и мертвый бы вскочил.А лунарь – ни звука.

Спит лунарь – и ни гугу,Как в своей постели.Ну, подняли старину,Зашвырнули на луну -В самый раз успели.

Дунул кот в свою дудуГулко и беспечно -Лопнула его дуда,А была ведь хоть куда!Но ничто не вечно.

Тут корова вдруг взвиласьВ небо, будто птица.Долетела до луны,Поглядела с вышины -Ох, не воротиться!

На луне она живет,Но не в том потеха.На заре веселый песЗубы скалить стал всерьез -Озверел от смеха.

Убралась луна с небес,Быстро и устало:Дождалась богатыря,Выпивоху-лунаря, -Тут и солнце встало.

Огляделось – день как день,Небо – голубое,Но в трактире не встает,А ложится спать народ -Это что ж такое?!

Хлопали громко и долго. У Фродо был неплохой голос, да и песня понравилась. Потребовали еще пива и захотели послушать песню заново. Подняли крик: «Еще разок! Просим!» Фродо пришлось выпить кружку-другую и спеть песню сначала. Ему подпевали: мотив был знакомый, слова подхватывали на лету. Теперь уж ликовал Фродо. Он беззаботно скакал по столу, а когда дошел до слов «Тут корова вдруг взвилась», подпрыгнул и сам, только чересчур высоко – так что угодил в поднос с пивными кружками, поскользнулся и хлопнулся со стола. Слушатели приготовились дружно захохотать во всю глотку – и замерли с разинутыми ртами: певец исчез. Как в подпол провалился и даже дырки не оставил!

Наконец местные хоббиты позакрывали рты, вскочили на ноги и во весь голос призвали Лавра к ответу. Вокруг Пина и Сэма мгновенно образовалась пустота; их оглядывали угрюмо и неприязненно. Из компанейских ребят они превратились в пособников приблудного колдуна, который пожаловал в Пригорье невесть зачем. Один чернявый пригорянин щурился на них так злорадно-понимающе, что им стало и вовсе не по себе. А тот кивнул косоглазому южанину, и они вышли вместе (Сэм вспомнил, что весь вечер они вполголоса переговаривались, поглядывая на хоббитов). Следом за ними поспешил и привратник Горри.

Фродо клял себя на чем свет стоит. Раздумывая, как бы загладить промах, он прополз под столом в темный угол к Бродяжнику, который сидел совершенно спокойно, будто ничего не случилось. Фродо откинулся к стене и снял Кольцо. Как оно оказалось у него на пальце – это была загадка. Разве что он во время песни держал руку в кармане, а когда падал, руку выдернул и случайно подхватил его – разве что так… Уж не само ли Кольцо, подумал он, сыграло с ним эту шутку и обнаружило себя по чьему-то желанию или велению – но по чьему? Те, которые сейчас вышли, были ему очень подозрительны.

– Так, – сказал Бродяжник, заметив его, но не поворачивая головы. – Ну зачем это вам понадобилось? Молодежь и та не могла бы навредить больше. Да, прямо ногой в капкан. Ногой – или, может, пальцем?