Начало пути. Пермска волость - Александр Соколов

Куруш встрепенулся и вскочил, рабы, находящиеся на палубе, напряглись.

— Куруш, ни чего страшного не произошло, просто рабы в каюте увидели то, что никогда не видели.

Подвожу Куруша к стенке каюты и открываю ставни, прикрывающие стекло окна. Открывается вид на происходящее в каюте, освещенную керосиновыми лампами. Два раба на полу на коленях отбивают поклоны, два других — корчат рожи и махают руками, а Савлий, глядя на них, заливается смехом.

Наблюдаем за происходящим, чувствую, что напряжение у Куруша спадает и вдруг он замирает и осторожно подносит палец к стеклу, глаза его округляются, несколько раз проводит пальцем по стеклу, секунд на двадцать зависает, а затем обернувшись ко мне, с придыханием спрашивает:

— Владимир! Это тоже стекло?!

— Да. Эти стёкла можно вставлять в окна домов.

— Ты мне их продашь?

— Да, я привез тебе триста таких стёкол.

Куруш ошарашенно смотрит на меня, затем замирает, на его лбу задергались складки, у меня даже сложилось впечатление, что в его мозгу заработал калькулятор.

— Владимир! У меня не хватит денег, чтобы купить стёкла. Я уже потратил пока тебя ожидал часть монет на приобретение рабов и меха. У меня есть только двадцать тысяч золотых динаров. Я привез твой заказ, лошадей, шелк, хлопок, и десять тюков хлопка сырца, есть еще шесть лошадей — два коня и четыре кобылы. Но и этого все равно не хватит. Поверишь ли ты мне еще раз?

— Ты мой друг и я тебе верю! Но, это еще не всё, что я тебе привез. Прикажи тем же рабам, перенести остальные сундуки, а то если рабы будут меняться, мы еще долго будем наблюдать за их страхами и удивлениями от увиденного в каюте.

— Хорошо. Так, что там в каюте?

— Скоро сам увидишь своими глазами.

А пока рабы успокаиваются, предлагаю тебе попробовать на вкус леденец. Только не грызи его, во рту слюна его сама растворит. Куруш засовывает в рот конфету и начинает ее сосать и замечаю, как его глаза начинают добреть, небольшие морщинки распрямляются и на лице Куруша загорается счастливая улыбка.

— Очень вкусно и сладко. Я ничего подобного не пробовал. Из чего они сделаны.

— Эти леденцы на палочке нравятся всем детям, но злоупотреблять ими не следует. Не больше одного леденца в тридцать дней. А вот из чего они сделаны, я тебе не скажу. Но продать могу.

На приведение в чувство четверых рабов, от увиденного ими зеркала, потребовалось десять минут, после чего они быстро перетаскали сундуки в каюту, поставив их под койками. Савлия, отошедшего от смеха, отправил обратно к замаскированному стреломету.

Пропускаю Куруша первого в каюту. Купец делает на автомате три шага, а потом замирает, уставившись на своё отражение в зеркале. Ну и как человек, увидевший впервые зеркало, вначале чешет затылок, а потом начинает корчить рожи. А затем садится на койку и хватается за голову.

— Владимир! Я не больше ста человек знаю в Персидском царстве, кто бы мог позволить себе купить это чудо.

— Дорогой Куруш! А больше и не надо. Зеркало очень редкая вещь и очень дорогая.

— Владимир! Ты мне доверишь зеркало?!

— Да, доверю! Но не одно, а пять. Из них два зеркала в резных рамах ты подаришь от моего имени — одно своему дяде — главе рода Каренов, а второе шахиншаху Ардаширу I. А это зеркало и еще два таких же, будешь продавать. Но от прибыли ты мне будешь отдавать тридцать процентов.

Как не был ошарашен купец, но в его мозгу опять заработал калькулятор.

— Я согласен, Владимир! — и мы бьем по рукам.

Достаю шкатулку с бумагой и собираюсь начать делать расчеты. Увидев белый лист бумаги и взяв его в руки, Куруш опять хватается за голову.

— Владимир! Это невозможно! Я никогда не представлял, что за один день можно увидеть столько чудес! Кто ты, Владимир!

— Я Владимир! Глава рода Руссов! А большего тебе, Куруш, да и другим, знать не надо.

А дальше занялись расчетами. За двести ящиков с тысяча восемьсот стеклянных штофов со спиртным, я получил от Куруша двадцать тысяч золотых динаров, двенадцать лошадей, все ткани из шелка и хлопка, а также десять тюков хлопка сырца. За все остальные товары: три зеркала, по сто ящиков с томатной пастой и аджикой по шестнадцать бутылок в ящике, двести ящиков со стаканами по шестнадцать в ящике, по тысячи упаковок с чипсами и кукурузными хлопьями, тридцать ящиков со стеклами по десять стекол в каждом, Куруш в это же время через год, должен привезти тридцать процентов от прибыли. А я такое же количество товара.

Также передал Курушу для проверки спроса девять шкатулок с бумагой по пятьдесят листов и сотню леденцов. Пообещав через год доставить десять тысяч листов бумаги, но без шкатулок и тысячу леденцов.

Дальше началась движение по перемещению товара. Охранники, выстроившись в ряд от моих шлюпов до галер Куруша, перекрыли доступ посторонних, а рабы начали перетаскивать товар. В мою каюту принесли еще два ящика с золотыми динарами, хлопок, шелк и хлопок сырец загрузили в трюм шлюпа Михаила, и по шесть лошадей в каждый шлюп.

Закончив погрузку, на прощание Курушу сказал:

— Дорогой Куруш, мне приятно вести с тобой дела, но твое сегодняшнее представление, привлекло к нам слишком много не нужных глаз. На следующий год советую тебе увеличить охрану, а встретимся мы с тобой в другом месте, у острова в двадцати километрах выше по течению Камы, — и передаю ему набросок карты.

А далее продолжаю:

— Ты за мной следить отправил сорок человек на пяти долбленках. Следить за мной не нужно, а этих людей я убью.

— Володя! Ты во всем прав! Мне все равно, что с ними будет. Я просто выполнял повеление шахиншаха.

— Сразу из Именя не отплывай, дождись, когда я уйду, а за мной уйдут пять ладей и две галеры. Не беспокойся, им меня не догнать.

Мы обнялись и расстались довольными друг другом.

Глава 21

Распрощавшись с Курушем, вместе с экипажем, сменив парадную одежду на повседневную и уже намеревался направиться на торг, как подходит Оре:

— Владимир. К шлюпам приближаются около пятидесяти детей и шесть человек охранников.

Наблюдаю трех мужчин, за которыми плетутся около пятидесяти трех-четырех летних детишек, подгоняемые еще тремя охранниками. Один ребенок идти не может и его на слегах тащат четверо пацанов. В идущих впереди трех мужчинах узнаю старых знакомых торговцев рабами — Гачета, Гута и