Ядерные материалы - Андрей Алексеевич Молчанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Версия о прикрытии пожаром и взрывом хищения боеприпасов возникла, естественно, одновременно с поступившим в управление сообщением о ЧП, но версия — версией, а где ее доказательства? Тем более акцию подобного рода могли организовать искушенные криминальные профессионалы, тщательно проинструктировавшие своих армейских подельников-исполнителей.
Неподалеку от части, охраняющей и обслуживающей склады, располагался военный аэродром, и, ознакомившись с маршрутами авиабригад, посещавших его за последние три месяца, Прозоров пришел к унылому заключению о возможности перемещения ворованных боеприпасов и стрелкового оружия по крайней мере в шесть точек России.
Потянулся муторный процесс кропотливого и до сей поры бесплодного сыска. Проживали летные экипажи, говорили с аэродромной обслугой, с таможенниками, выясняли, посещали ли часть посторонние лица…
Выяснилось: да, посещали. Около суток на территории казармы находились шесть гражданских чужаков, но, как пояснил командир батальона, ребята застряли на своих легковушках в проселочной грязи, причем одна из машин сломалась, и потому он пустил их переночевать в офицерскую казарму. Кто такие — не знает, номеров машин не запомнил.
Проступок? Формально — да, но цепляться к нему — нелепо. Да и каким взысканием можно устрашить офицера, прозябающего в таежной глуши, куда лично он, Прозоров, не отправился бы служить и за все блага мира!
А если рассудить по существу, то ведь не просто корысть стоит за всеми этими армейскими разграблениями. В первую очередь — отчаяние!
Сколько частей он ни навещал за последние годы, повсюду — одно и то же: голодные офицерские семьи, отсутствие элементарных бытовых удобств, невыплата по полгода зарплат и — полный идеологический раздрай!
Кому они, в том числе и Прозоров, служат? Жирующим правительственным и думским временщикам, заботящимся исключительно о собственном кармане и алчно заглатывающим куски от государственного бюджета и собственности? Выходит, так. Но и чиновное жулье нетрудно понять: то и дело, без объяснения причин, верхние властители, трясущиеся над своей властью, меняют одних лакеев на других, дабы окружение не успело войти в сговор и скинуть их — немощных и бездарных.
Вот и устоялся нынешний государственный принцип: воруй, пока можешь, все, что есть под рукой.
У кого-то под рукой месторождения, у кого-то — заводы, леса, золото и алмазы, а у кого-то — пластид…
А что у него, у Прозорова? Ордена да смешная зарплата? И общественное поручение от конторы — расследовать всю эту чехарду с прогремевшим во глубине сибирских руд взрывом?
Можно, конечно, все следственные и оперативные мероприятия свернуть, отписаться, а то, изловчившись да вступив в сговор с лентяями из контрразведки, вовсе избавиться от дела, спихнув его в иную епархию, в бездонный милицейский унитаз… Но…
Но жива в нем верность, ха-ха, долгу того офицера, кто привык служить не за деньги, а за совесть. За деньги он так, прислуживает по необходимости. И хорошо, что не убита в нем эта привычка, ибо, что ни говори, а сохраняет она от саморазрушения его личность.
Через час он беседовал с архитектором — недоверчиво-замкнутым, желчным типом, убеждая его чистосердечно поведать о подоплеке несостоявшегося покушения.
— Поймите, — говорил Прозоров, — меня не интересуют ваши служебные — а значит, чего греха таить, коммерческие тайны. Не будь их — вы бы стояли на паперти. Кроме того, я не прокурор и никаких протоколов не веду. Мне важно одно: кто сделал на вас «заказ». Но если думаете, что способны разобраться с ситуацией самостоятельно, — пожалуйста! Только замечу: обычно люди вашего уровня и статуса наивно обольщаются в таком своем убеждении.
— Слон, — через силу произнес архитектор.
— Вот, уже хорошо. Теперь: а по поводу чего…
— Это все, что я могу сказать.
Прозоров добродушно рассмеялся:
— Слово «могу» лучше заменить на слово «хочу». Но в любом случае следует признать, что вы не из тех, кому требуется научиться укорачивать фразы до размера мысли. И все же… Давайте попробуем высказанную мысль развить…
— Это — все, — отрезал архитектор.
— Хорошо, как вам будет угодно! — И Прозоров откланялся, едва удержавшись напоследок от определения «самонадеянный дурак!».
Вечером, сидя в кабинете одного из начальников отделов РУБОП и пролистывая оперативную информацию по группировке Слона — сообществу немногочисленному, без территориальной принадлежности, но весьма агрессивному, Прозоров, в очередной раз отвлекшийся на писк пейджера, ознакомился с интересным сообщением: архитектор, вышедший перед ужином прогуляться с собачкой, убит снайпером. Он лишь тяжко выдохнул:
— Вот наглецы…
К ночи в РУБОП пришла долгожданная новость: по агентурным данным, килограмм пластида был куплен Слоном в Балабанове, где, как предполагалось, проживает его надежный оружейный снабженец. Личность снабженца покуда не установлена, но связь с ним, как доложил осведомитель, осуществляет некто Юра Ворона, бригадир группировки.
Несмотря на поздний час, Прозоров позвонил домой своему непосредственному начальнику генералу Ладыгину, доложив об оперативных достижениях прошедшего дня.
От генерала, склонного к действиям решительным и жестким, он услышал именно то, что и ожидал:
— Этого пернатого Юру задержи немедленно, предлог любой, и — к нам на объект. К нам, понял? Дальше — по схеме…
В два часа ночи Ворону, вышедшему покурить на падубу плавучего ресторана-казино, «свинтили» специалисты из ГРУ.
Обработку бандита, чье задержание обосновывалось хранением «замазанного» ствола и двух граммов героина, Прозоров начал уже в машине, следующей на спецобъект.
Ворона — тертый уголовный калач с тремя судимостями, узколицый, тщедушный, с постоянно вжатой в плечи маленькой головкой, методично поворачивающейся из стороны в сторону, — держался с невозмутимым достоинством искушенного в общении с правоохранителями ветерана криминального мира.
Выслушав формальные обвинения, лишь легонько поморщился, не удосужившись и вскользь прокомментировать их.
Это Ивана Васильевича, впрочем, ничуть не смутило.
— Хорошо, Юра, — сказал он. — Парень ты крепкий, умудренный всякими и разными поворотами судьбы, а потому отчетливо понимаешь: взяли тебя или для того, чтобы непременно посадить по высокому распоряжению, или чтобы получить от тебя полезную информацию.
— Путем рукоприкладства и угроз, — скучным голосом уточнил Ворона.
— Чуток ошибаешься, — возразил Прозоров. — Рукоприкладство по отношению к тебе, личности волевой, — способ неэффективный, а потому и вовсе не способ.
— Тогда начинайте угрожать, — сделал вывод Ворона.
— Как скажешь, — пожал плечами Прозоров. — Но прежде проясню для тебя две детали. Во-первых, здесь не милицейская шарашка с ограниченным беспределом, оглядками на законность — и повальным взяточестничеством.
— А что же здесь?.. — Ворона глумливым взором обвел помещение с крашенными масляной красками стенами, письменным столом, тремя стульями, телевизором на тумбочке и узким окном,
