Из круиза с любовью - Осипцова Татьяна

– Бедненький, ты, наверное, гастрит заработал? ― пожалела Виктория.

– Бог миловал, видно, желудок в экспедициях закаленный. Это ведь только при советской власти геологоразведку нормально продуктами снабжали, я таких времен, считай, не застал. Вначале у нас по штату кашевары полагались, тогда еще ничего было. А потом стали по очереди готовить из того, что достать удалось. Году в девяностом, что ли, отоварились мы только рисом, гречей, тушенкой и сгущенкой. Но зато вдоволь! Как они нам надоели, ты не представляешь! На завтрак рис со сгущенкой ― на ужин греча с тушенкой. На завтрак греча со сгущенкой ― значит, на ужин рис с тушенкой. Один умник предложил попробовать рис с гречей и сгущенку с тушенкой, для разнообразия. Идею, конечно, не одобрили, но иногда, когда лениво было, варили с утра побольше каши с молоком, вечером бухали туда тушенку, подсаливали побольше и ничего, сходило за нормальный ужин.

Она рассмеялась:

– А нельзя было обменять консервы на какие-нибудь другие продукты?

– Вот что значит женщина! ― покивал Володя. ― До нас это лишь за месяц до конца экспедиции дошло. Мы ж мужики ― сами пропитание пытались добыть. Куропаток стреляли и зайцев, пока вся дичь от нас не разбежалась, и только потом снарядили одного парня в ближайшую деревню. Через день он с мужичком на телеге вернулся. И тебе картошка, и морковочка, и капустка квашеная… даже двадцать литров настоящего молока. Мы за это мужику по полмешка риса и гречи дали, и по ящику консервов.

– А я люблю готовить, только время не всегда есть, ― решила похвастаться Виктория.

– Хотелось бы попробовать. Пригласишь в гости?

– Там видно будет, ― уклончиво ответила она, вспомнив об Игоре.

Усталые и сытые, на обратном пути почти все в автобусе спали. Вика тоже задремала, и когда очнулась, поняла, что ее голова покоится на плече Володи, а он тоже спит, прижавшись ухом к ее макушке. Она осторожно высвободилась и покрутила головой, разминая затекшую шею. Автобус уже катил по улицам Палермо.

– Ничего себе мы вздремнули!

Володя протирал заспанные глаза и улыбался.

– Зато теперь у тебя не будет отговорки, что ты очень устала, и вечером мы обойдем все злачные места на нашем пароходе.

– Давай начнем с бассейна, хочется освежиться.

Они искупались, причем Вика, как всегда, стеснялась, что барахтается безо всякого стиля, разве что на воде держится и не тонет. Зато Володя десять раз проплыл бассейн в оба конца, а когда вылез, она залюбовалась его узкими бедрами и широкой грудью, которая ходила ходуном от прерывистого дыхания. Она тут же подумала, что все у них будет, и именно сегодня. Ведь ей так сладко спалось в автобусе у него на плече!

Стемнело, пароход отошел от причала, и они долго стояли у борта, покуривая и любуясь на огни удаляющегося Палермо. Потом заглянули в один бар, в другой, а еще на дискотеку «кому за тридцать», как определил ее Володя. Во втором танцзале гремела такая музыка, что выдержать ее могли только люди с молодыми ушами и крепкими нервами.

Когда настало время ужина, разошедшаяся Вика заявила:

– Есть совсем не хочется, лучше пойти еще выпить.

– Конечно, лучше выпить, ― легко согласился ее кавалер.

Они выпили, после еще потанцевали, потом еще выпили…

Оказавшись в его каюте, Виктория огляделась:

– Это не моя каюта…

– Хочешь, пойдем в твою…

– А какая разница! ― повернулась она и обняла его.

Вика проснулась с улыбкой на губах и ощущением такого лучезарного счастья, какого, пожалуй, никогда не испытывала. Обернулась, посмотрела на спящего рядом Володю и подумала: «Кажется, я влюбилась, вот счастье-то! Спасибо тебе, Господи, что Володя спас меня тогда, что мы встретились на этом пароходе, что любовница бросила его накануне, что он узнал меня… За все спасибо!»

Наверно, последнее слово она произнесла вслух, потому что Володя пробормотал спросонок: «Пожалуйста». Потом открыл глаза и спросил:

– Что ты сказала?

– Ничего, ― улыбнулась она и стала пальцем водить у него по груди. ― У тебя самое красивое тело на земле…

– Нет, самое красивое у тебя!

– Я имею в виду среди мужчин. Ты не толстый и не тощий, не слишком накачанный и не дряблый, ― ворковала она, ― как раз то, что мне нравится…

– То есть, ты всегда выбирала таких? ― заинтересовался Вова.

– Никого я не выбирала. У меня только три мужика за всю жизнь было, но ты лучше всех!

– А как же твоя неземная любовь, тот, которого убили?

– Не надо смеяться над этим, ― сразу посерьезнела она. ― Артем был замечательным человеком, и я многим ему обязана. Когда его не стало, мне было очень тяжело. Представляешь, даже в дурдоме три дня пролежала. Ну не совсем в дурдоме, в институте скорой помощи. Думали, что я хотела покончить жизнь самоубийством, а на самом деле мне просто надо было заснуть, чтобы забыть, а я никак не могла. Не знала, что двенадцать крошечных таблеток ― слишком большая доза.

– Бедная моя девочка, ― погладил ее по голове Володя.

– Да нет, ничего страшного: желудок промыли, три дня проспала там и выпустили. Хотя, может, я тогда действительно слегка тронулась ― полгода с портретом Артема разговаривала, а он мне отвечал. Сейчас, конечно, понимаю, что все это чушь и блажь, но тогда почти верила, что это он, а не я сама с собой говорю. А по поводу внешности Артема… ничего примечательного в нем не было: простоватое круглое лицо, одного роста со мной, коренастый, можно сказать, толстенький. ― Вика сделала паузу и добавила совсем другим, игривым тоном: ― А когда я говорила, что ты лучше всех, я имела в виду фигуру!

– То есть других достоинств ты во мне не заметила? ― с деланным возмущением воскликнул он.

– Володенька, мы два дня знакомы…

– Два с половиной, ― уточнил он. ― До завтрака еще целый час и я хочу продолжить знакомство. Ты не против?..

Когда они появились за столом, немецкое семейство уже заканчивало свой завтрак.

― Что будем делать? ― поинтересовался Володя, когда они вышли из ресторана. ― Нам еще долго плыть до Сардинии?

– Пароход прибывает в Кальяри после обеда, сегодня экскурсий не будет, но у меня есть там одно дельце: надо встретиться с представителем принимающей фирмы. Предварительная договоренность о сотрудничестве имеется, хочу осмотреть пару гостиниц. А сейчас мне надо срочно привести себя в порядок и сделать несколько звонков.

– Ты меня покидаешь? ― он изобразил серьезную обиду.

– Всего на час. Встретимся возле бассейна.

Она поспешила в свою каюту. За двадцать минут приняла душ и уложила волосы, и только после взялась за телефон. Вначале позвонила дочери, узнала, что у Анюты все в порядке. В Македонии потрясающая природа, погода стоит отличная, в лагере у нее уже появились друзья, и она рада, что мама отправила ее на две смены ― уезжать из такой красоты через две недели было бы жаль. Договорились, что раз в пару дней будут созваниваться.

Поговорив с Анютой, Вика позвонила в свой офис. Лидия Иосифовна заверила ее, что беспокоиться не о чем, все нормально. По случаю высокого сезона клиентов ― завались, за прошедшие три дня никаких форс-мажоров не случилось. Пожелав приятного отдыха, бухгалтерша отсоединилась.

Кинув взгляд на часы, Вика поняла, что еще успеет поговорить с Иркой. Ей не терпелось поделиться с подругой нежданно свалившимся счастьем.

– Ну, наконец-то! ― воскликнула Ирина Андреевна, услышав ее голос. ― Ты сейчас где?

– На пути в Сардинию.

– А что так долго молчала? Мы же договаривались, что ты сама будешь звонить. Я работаю, мне некогда, а ты-то там, чем таким занята?

– Ирка, я встретила мужчину…

– Лучшего в мире?

– Точно. Ты помнишь, я рассказывала, как мне парень помог, когда я от дядьки-маньяка сбежала? Представляешь, я здесь его встретила, на пароходе! Ввек бы не узнала, я совсем не помнила его лица, но он сам меня узнал… И так сошлось, что он один, то есть совсем один поехал, и я без спутницы. Ты про Елену слышала? Как она?..