Гоша Каджи и Алтарь Желаний - Татьяна Рябов

И Гудэй медленно направился к центральному столу, до сих пор не веря в произошедшее. А там его уже ждали. И хотя аплодисментов не прозвучало, зато Инхеля кто-то из старшеклассников дружески похлопал по спине. А потом принялся что-то с жаром нашептывать парню на ухо. И буквально через минуту Гудэй скупо улыбнулся и кивнул головой, соглашаясь с собеседником.

— Каджи… Гоша…, — удивленно прочитал по списку Волков и, быстро пробежавшись глазами по первокурсникам, уже твердо и громко повторил: — Гоша Каджи!

А он из-за тумана в голове и не понял, что вызывают именно его. И вышел вперед только тогда, когда Янка его чуть ли не силой выпихнула из строя.

— Да иди же ты, Гоша, тебя ведь зовут, — выпалила она шепотом, но горячо, и почти прямо в ухо. — Чего застыл истуканом? И не сомневайся, все будет тип-топ…

А у Каджи внутри вспыхнул пожар, хотя снаружи пробил озноб. Ему, наверное, все-таки показалось, будто бы он шел к пентаграмме на негнущихся ногах, и словно на костылях. В крайнем случае, никто ему ничего подобного потом не говорил.

Гоша встал внутрь пентаграммы. Затем он поймал взгляд Мериды, участливо-подбадривающий, и только потом Каджи вытянул вперед ладони. И хотя, страшно волнуясь, ему было ни до чего, все же краем уха он слышал, как по залу волнами перекатывается приглушенный шепот множества голосов. И даже чувствовал затылком взгляды, устремившиеся к нему. А прядка словно взбунтовалась, став тяжело-металлической.

Прошла минута. Затем другая. Потом третья. И Гоша успел подумать, что вот и все, пора собираться в обратный путь, домой к бабушке. Хорошо, если Мэри хотя бы иногда станет в гости приходить. А потом его так конкретно накрыло, что дальнейшего он совсем не запомнил.

А со стороны все выглядело примерно следующим образом, если у нас хватит способности передать слова и эмоции очевидцев. Над протянутыми ладонями у Гоши так ничего и не появилось. Зато на исходе третьей минуты напряженного ожидания, Каджи полностью накрыло пыльное облако, да так густо, что паренька и не видно стало совсем. Но тут же хлынувший ливень смыл всю пыль напрочь. А в воздухе сверкнула молния, и раздался басовитый раскат грома. Некоторые из учеников даже головы втянули от страха. Только стоять насквозь промокшим Гоше не пришлось. Он вспыхнул на несколько секунд живым факелом. Но пламя тут же было сбито мощным порывом ветра. Причем несколько факелов на стенах, те, что находились ближе всех, тоже погасли. А потом его накрыла тьма. Всего на несколько секунд, но полностью непроглядная. И в результате вся эта мешанина стихий оказалась в нем, внутри.

Зал замер и затих напряженно. Некоторые, особо впечатлительные ученики, даже рты поразевали.

— Так не бывает, — в тишине шепот кого-то из учителей был слышен, наверное, у самого выхода из зала. — Непостижимо…

А Гоша уже вернулся в себя самого и недоумевающе смотрел вперед, абсолютно ничего не помня и не понимая. И вот тут то всех словно прорвало. С разных сторон послышался галдеж, разобраться в котором не смог бы ни бог, ни дьявол.

— А ну, тихо!!! — перекрывая шум, раздался протяжный и громкий голос Верд-Бизара. — Всем успокоиться и сесть на свои места!

— И что теперь делать? — почти спокойно поинтересовалась Бласта Мардер. — На какой факультет зачислять Каджи, если его выбрали все стихии сразу? И выбрали одинаково мощно…

Этерник, нависнув над учительским столом, хитро так прищурился и уставился весело-любопытным взглядом на Гошу. Разве что подмигивать не стал.

— Я, как директор Хилкровса, считаю, что право выбрать факультет, на котором предстоит учиться, теперь принадлежит только самому Гоше Каджи. Даже я не возьму на себя такой смелости и ответственности, чтобы решать его судьбу за него.

И все-таки директор оказался тоже человеком, несмотря на то, что был он, наверное, самым опытным и могущественным волшебником своего времени. Пока никто не видел, он быстро подмигнул Гоше и растянул тонкие губы в добродушной улыбке.

— И что же ты выберешь для себя, Гоша? — задумчиво поинтересовался он у Каджи.

А он, ни секунды не размышляя, выпалил сразу же:

— Блэзкор!

Верд-Бизар понимающе покачал головой, слегка поджав губы, словно взвешивал в уме все за и против. А потом, одобрительно, как показалось Гоше, сверкая глазами из-под седых бровей, развел руками и громко объявил:

— Факультет Блэзкор! — и добавил тихо, так что услышал только сам Каджи. — Да, мантии у них шикарные, слов нет,… Я думаю, что ты прав и, надеюсь, знаешь, что делаешь…

Мантия позади Гоши вспыхнула ненастоящим пламенем. А за столом блэзкорцев разразилась неистовая буря восторга, в сопровождении оглушительной овации. И даже директор ничего на это не сказал, опускаясь назад в свое кресло, только покачал головой.

А Каджи радостно пролетел к столу своего факультета, хотя хотелось ему сейчас совсем другого. Он просто горел неистовым желанием поделиться частичкой своего счастья с сестрами-близняшками и жаждал пожелать им успеха. Жаль, что нельзя. Но он сейчас как никогда надеялся, что Роб окажется прав, и они все вместе, вчетвером, очутятся, в конце концов, за одним столом. Да и Янке Гоша верил безоговорочно, ведь ее глаза ясно ответили в карете: «Легко».

За столом Каджи оказался рядом с Баретто, который тут же успел крепко пожать другу руку:

— Я же говорил, что верю, и значит — мы все будем вместе.

— Я тоже верю в это, Роб, — счастью Гоши не было предела, и он уже почти не сомневался в успехе.

Но все же скрестил незаметно пальцы на удачу. Его кто-то хлопал по спине, что-то весело и радостно ему жужжали в уши, но Гоша не обращал на это внимания. Просто Семен Борисович объявил следующего первокурсника. А точнее, первокурсницу.

— Лекс, Аня.

Девчонка спокойно и уверенно прошествовала к пентаграмме. Встала внутрь и вытянула вперед руки. И почти тут же на ее левой ладони вспыхнул небольшой костер. Аня резко сжала руку в кулак, поймав огонь, пока он не убежал куда-нибудь, и счастливо рассмеялась.

— Блэзкор! — Лекс в ответ Волкову присела в легком реверансе, на старинный манер, и гордо выпрямив спину, неспешно отправилась к ребятам.

А Каджи с Баретто сдвинулись в стороны, освобождая для нее место посередине. Куда Анька, довольная до безобразия и уселась.

— Лекс, Яна.

И опять все внимание приковано к пентаграмме. Только на этот раз уже троих. А Гоша еще крепче сжал скрещенные пальцы, спрятав их ото всех под стол. И беззвучно шевеля губами, повторял как заведенный: «Обязательно вместе!». И сам же себе отвечал: «Легко!».

Янка чуть ли не вприпрыжку промчалась к пентаграмме, залетела внутрь и, сгорая от нетерпения присоединиться к друзьям и сестре, широко раскинула руки в сторону, громко приказав стихиям: