Душа без признаков жизни - Софи Баунт

— Над ним всегда имело власть лишь одно — животный инстинкт, — проговорил Стас и подозвал официанта. Минут пять возмущался, что ему принесли пресные блюда и потребовал острый соус.

— Острое любишь? — с опечаленным, потухшим взглядом полюбопытствовала Марлин, пока ковырялась палочками в тарелке роллов, вдыхая запах креветок и имбиря. Старалась не опираться о спинку кресла, чтобы не провоцировать войну с колючей этикеткой.

— Да, остальное за еду не считаю.

Ответ развеселил Марлин, и Стас с интересом уставился.

— Ты знаешь что-то веселое на эту тему?

— Нет, просто по тому, как и что человек ест, можно определить каков он в постели. Вот и задумалась, — рассмеялась Марлин и отвернулась, увидев, как округлились глаза парня.

И к чему ляпнула эту информацию? Идиотка.

— Андриан, насколько я помню, гурман еще тот, и готовил всегда божественно. Теперь понятно, почему бабы от него без ума, — раздраженно фыркнул Стас.

Марлин помрачнела и отодвинула тарелку в сторону.

— Спасибо за правду, но мне пора.

После этих слов она поднялась с места, но парень тоже подскочил и схватил за локоть, притягивая обратно. Так крепко сжал ее кожу, что Марлин чуть не вскрикнула. Ногти как росомаха вонзил!

— Стой, — выпалил он, и Марлин захлестнуло плотной волной мужского голоса. — Неужели со мной настолько отстойно? Еще даже вино не принесли. И ты мне обязана! Так может, составишь полноценную компанию на вечер? Я ей помочь пытаюсь, а она бросает меня сидеть одного, как придурка. Умничка какая.

Марлин замешкалась. Немного пораздумав, снова села в бархатное бордовое кресло. В голове промелькнула мысль, что этот парень опасен. Очень опасен.

Официант поднес бутылку белого вина. Стас заполнил один из бокалов и протянул Марлин. Она приняла бокал, почувствовав, как пальцы парня невзначай прошлись по руке: он не упускал ни одну возможность прикоснуться к ней.

Марлин всматривалась в его глаза. Синие, как ягоды можжевельника. Она любит их приятный, горьковатый вкус с густым оттенком хвои. Главное — не перепутать съедобный вид с ядовитым. Со Стасом, похоже, дело обстоит так же. Нужно определить, насколько он ядовит, как можно скорее, пока не отравилась.

Они выпили пару бокалов, и Марлин подумала, что парень стал общаться менее дерзко: искренне интересуется ее жизнью, увлечениями и планами.

Злая этикетка, кажется, проделала в спине кротовую нору. Видя, как Марлин дергает плечами, Стас стал посмеиваться:

— У тебя припадок? — прыснул он вином, которое отдавало привкусом маракуйи и ананаса.

— А, прости, мне надо отойти, — проскулила Марлин и начала подниматься с места, но Стас поднялся первым, подступил к ней, взял за плечи и повернул к себе спиной, достал проклятую этикетку — и при всех откусил злодейку.

Затем сел на место, рассматривая надпись.

— Знаю этот бутик, — нараспев сказал парень, пока Марлин краснела, точно лобстер в аквариуме напротив. Кто-то из официанток захихикал, обсуждая выходку Стаса. — Ты до того очарована моим обществом, крошка, что весь вечер терпела колючку на спине?

— Можешь не звать меня крошкой?

Марлин закатила глаза, бултыхая вино в бокале.

— А как тебя называть, крошка? Эта кличка тебе идеально подходит, — съехидничал Стас. — Как ты вообще с Андрианом общаешься? Он же на две головы выше. Ты такая маленькая... Ему можно просто спину выпрямить и не слышать, что за пекинес там внизу тявкает. Точно! Хочешь, буду называть тебя пекинесом?

Марлин обиженно поджала губы и зароптала:

— Нормальная я! Шестьдесят три дюйма. Такой рост у многих! Ты сам на голову ниже Андриана.

Парень расхохотался.

Они то и дело спорили друг с другом, однако ее отношение к Стасу переменилось — теперь он казался безумно интересным парнем. Хоть и чересчур шебутным.

Стас, как склад петард, которые лежат и портятся без дела, а в какой-то момент появляется искорка, и они все разом взрываются.

— Да я просто обожаю мотоциклы, — воскликнул Стас на очередной рассказ Марлин о своих увлечениях.

— У нас много общего.

— Не то слово, вот уж не думал, — согласился Стас. — Как-нибудь вместе погоняем. Или, может, сначала покатаешь меня, м?

Марлин показалось, что под этим вопросом он намекал не на мотоциклы.

— Знаешь... хотела спросить кое-что. Тогда. На аэродроме. Ты сказал, что в небе чувствуешь себя свободным, принадлежащим самому себе. Прости за любопытство, но кому, черт возьми, твоя свобода еще может принадлежать, как не себе?

Вопрос заставил исчезнуть игривую улыбку с его лица. Парень наклонился поближе.

— А разве ты не зависела от своего мужа Феликса, а? Он ведь всё тебе дал. Ты принадлежала ему.

Марлин кинула в него смятой салфеткой.

— Я не вещь! — выпалила она. — Если тебе что-то не нравится, всегда можно уйти. У нас в стране нет рабства!

— Мы все — неофициальные рабы обстоятельств или других людей. Ты бы не смогла от него уйти.

— Вздор, — отрезала Марлин, скрестив руки на груди, и приклеилась спиной к креслу. — Говори за себя.

— Я знаю, о чем говорю, — невесело улыбнулся Стас. — Ладно, извини. Лишнего сказал.

«А ведь я и впрямь не ушла от Феликса… что бы он ни делал. Может Стас и прав», — промелькнула едкая мысль.

— Неужели есть человек, который способен приструнить такого, как ты? — вздыхая, проговорила Марлин. — Ты ведь… невыносимо уверенная в себе личность. В отличие от меня...

Черты на лице Стаса передернулись, и не то чтобы переменились, а отразили внутренний диалог, оставляя слова глубоко в сознании. Он настолько сильно задышал, что кинутая Марлин салфетка, уже мирно лежащая перед его тарелкой, слетела со стола.

— Мой отец так не считает, Мэри. Я заимел клеймо тряпки и неудачника в его глазах, а неудачник вынужден подчиняться и держать при себе свое мнение.

Марлин не ожидала такой откровенности и снова наклонилась к парню.

— Не знаю, кто твой отец. Но он неправ. И я весь вечер восторгаюсь твоим отсутствием комплексов, если честно.

Стас усмехнулся. Затем поднялся на ноги и подал руку, приглашая потанцевать.

— Дрянь какая-то играет, — прорычал он сквозь зубы. После чего исчез, наказав минуту подождать. Вскоре снова вылетел навстречу (в случае Стаса именно «вылетел», ибо походка у парня резвая и пружинистая), в сопровождении когда-то популярной танцевальной песни прошлого столетия.

Марлин никогда не любила танцевать, но он схватил