Князь Федор. Куликовская сеча (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

— Уже княже, уже отправил…

А Федор начинает мне нравится все больше и больше!

Поравнявшись с черкесской галерой и разглядев среди сгрудившихся на носу нукеров невысокую женскую фигурку, я без лишних предисловий обратился к Дахэжан:

— Княжна, пришло время все рассказать! Напавшее на Азак войско я привел за собой; мы освободим наших полоняников — всех русичей. Но также мы освободим и ваших сородичей, чекресов… Чтобы увести из Азака русских невольников, нам потребуются все малые суда, все лодки и струги, что стоят сейчас у пристаней — но вам останутся обе галеры фрязей. На них уплывет достаточно воинов, чтобы справится с нукерами Абата… Остальные черкесы смогут уйти в селения адыгэ, что протянулись восточным берегом Сурожского моря от Азака до самой Таны — если на то будет Божья воля, они уцелеют. Большего я все одно не могу дать… Итак, если вы согласны, оставьте с собой пятерых нукеров; еще пять моих воинов также останутся подле вас…

На мгновение я прервался, посмотрев на Андрея, замершего чуть позади меня со стягом — и поколебавшись всего секунду (в конце концов, в условиях городского боя мало кто сможет увидеть знамя!), добавил:

— Также с вами останется мой знаменосец — пока он с вами, ушкуйники вас не тронут. Но прочие ваши нукеры должны последовать со мной! Они помогут освободить черкесов и бросить их в бой… Итак, княжна, решайтесь: поможете ли освободить сородичей, или же прямо сейчас уходите в море, возвращаясь домой?

Дахэжан ответила мне, гордо вскинув голову:

— Мой дом захвачен убийцей моего отца, моим кровником! И я вернусь в него с лишь с войском!

После чего она обратилась к одному из нукеров — и быстро с ним переговорив, вскоре обратилась ко мне:

— Бэрич поведет моих людей и будет слушаться вас во всем. Он не знает вашего языка, но разумеет татарский — при нужде ваш толмач переведет ему ваш приказ.

— Отлично! Повольники, казаки и адыгэ — все за мной!!!

…От пристани в Азак под моим началом двинулся смешанный отряд не менее, чем в пять сотен воинов. Помимо ратников Дмитрия Шуя и большей части казаков, к нам присоединились также воины независимых и разумных атаманов, решивших, что предложенная мной добыча будет богаче той, что захватит в генуэзской Тане Иван Ус… К чести последнего стоит сказать, что лихой атаман все же сумел прорваться в итальянский замок, и бой теперь идет уже за стенами — и собственно на стенах фактории. В тоже время свое слово не сказали венецианцы — последние, несмотря на внутренние распри, вполне еще могут привести подкрепление сородичам.

Но на момент нашего выступления в сторону торга венецианцы на помощь генуэзцам так и не пришли…

Еще полсотни казаков (им больше веры!) я выделил Михаилу вынести серебро с монетного двора — в хаосе городского боя в Тане, генуэзцам сейчас явно не до него! Ну хоть какой-то плюс от погрома, учиненного Усом…

Спеша выполнить основную задачу, я не повел свой смешанный отряд по городским улицам — к слову, довольно широким и прямым, с вымощенными камнем и кирпичными отходами мостовыми, да ливневыми стоками по бокам! Но следуя по улицам, я рисковал бы недосчитаться большей части повольников, бросившихся грабить горожан, простых ремесленников, неспособных дать сдачи… К тому же, даже очень широкую (метров так восемь!) улицу достаточно легко перегородить полусотней воинов и задержать нас на куда больший срок, чем мне этого хотелось бы…

Именно поэтому я двинул свою рать в обход «промки» Азака, делая совсем небольшой крюк к торгу. На базаре, кстати, при свете только что поднявшегося над горизонтом солнца уже наблюдается какое-то весьма оживленное, нездоровое движение… Кроме того, от верхнего татарского града нам навстречу бодро рысит сотня ордынских всадников!

— Казачьи стрельцы — вперед! Повольники — щиты сцепить над головами, следуем шагом!

Ну, вот и дождались… Переполошившись из-за начавшегося на пристани боя, а также набата генуэзцев, татарские нукеры из числа местных «стражей правопорядка» успели вовремя изготовиться к бою — и сесть на лошадей. Когда же они заметили мою дружину на подходе, то двинулись наперерез, считая себя неуязвимыми для врага, раз он пеший, а они на лошадях. Сермяжная правда в этом действительно есть — пеший конного не нагонит. Но то пеший — а не стрела, пущенная составным казачьим луком!

…Однако же перестрелка началась не в нашу пользу. Перейдя метров за семьдесят от нас на неспешный шаг, татары неожиданно изменили своей излюбленной тиктике обстреливать врага накоротке. Нет, ордынцы успели дать два вполне себе дружных залпа прежде, чем двинувшиеся вперед стрельцы развернулись разреженным, неровным строем! Так что десятка четыре воев из числа казаков, всех поголовно вооруженных луками, а также решившихся им помочь стрельцов-повольников (и ведь на них пришлись основные потери!), я недосчитался, еще не вступив в бой…

А все потому, что под моим началом собралась разномастная толпа из нескольких отрядов воинов — не спаянная, не сработавшаяся, плохо управляемая. Это именно что толпа — а не войско! И все же рванувшие вперед стрельцы кое-как построились разреженным строем, в несколько сильно «гуляющих» шеренг. В то время как повольники, худо-бедно знакомые со стеной щитов (сколько веков со свеями воевали!), сцепили их над головами.

— Бей!!!

Две сотни стрел в один миг сорвались с тетив моих лучников, устремившись в сторону татар — и опередив залп ордынцев на пару мгновений… Но казаки стреляют, накинув на левую руку легкие шиты-калканы, плетенные из лозы. В ближнем бою вещь откровенная слабая, но зато легкая, и стрелу держит — а потому для лучников вещь весьма удобная. Присев, как только с неба посыпались татарские срезни, казачки вражий залп переждали относительно благополучно, прикрывшись калканами.

Чего не скажешь о повольниках, уже потянувшихся назад, за более массивные и прочные, круглые щиты соратников…

У поганых также есть калканы — но их лошади вообще ничем не прикрыты! Так что со стороны врага тотчас раздалось истошное ржание раненых коней — и плотность вражеской стрельбы тотчас упала… Обе стороны успели послать еще пару залпов друг в друга — но плотность татарского обстрела резко упала. Наконец, не выдержав, степняки принялись спешно откатываться назад — в то время как наши стрельцы «проводили» их еще парой дружных залпов, отгоняя поредевших ворогов прочь…

— Вперед, братцы, вперед! Не замираем, идем к торгу! Казаки — прикрываете левое крыло ушкуйников от татар!

Глава 23

Казаки сумели отогнать татар, потерявших не меньше трети нукеров и по итогам перестрелки свернувших с пути нашего «хирда». Но теперь я смог уже явственно разглядеть, что происходит на торге, и что за движение мы увидели издалека. Собственно, ничего ровным счетом хорошего для нас я не увидел…

Как видно, набат на пристани поднял не только сотню джагуна Азат-бека, но и купеческую охрану, и стражей рабских загонов. Первые поспешили к караван-сараю, ставшим первой точкой сбора, вторые принялись скапливаться прямо на торгу, перекрыв нам путь к невольникам… И при приближении моего отряда, обе толпы нукеров двинулись нам навстречу.

Толпы. Именно толпы. Думаю, в основе своей охрана купцов состоит из бывалых людей — но проблема их командира та же, что и у меня: нет слаженности, сплоченности, отработанного взаимодействия воинов. Это не дружина, это всего лишь несколько отдельных воинских отрядов, впервые пытающихся действовать сообща! И, собственно, далеко не факт, что у них вообще есть общий командира — ну, а если есть, то управляемость его людей на поле боя минимальна…

Про охрану рабских загонов так и вообще молчу. Это не полноценные воины — это надзиратели, привычные наказывать безоружных рабов, чьи стихийные, неорганизованные бунты неизбежно подавляются при большей численности местной стражи. Повторюсь, это не полноценные воины, и проблемой они бы не стали…

Если бы двинувшийся навстречу враг не обладал бы двукратным превосходством! Но это так, навскидку…