12 жертв - Мария Жукова-Гладкова

По словам Леонида, мой отец загорелся идеей. Появлялся шанс. Ему, как и другим родителям наркоманов, нет дела до того, лицензировано средство или не лицензировано. Если может помочь, они согласятся на его использование.

– Где работал тот специалист?

– У вас на даче.

– И?

– Как я уже сказал, он довел дело до конца, изготовил пробную партию таблеток. На эксперимент согласился главный врач клиники, в которой лечился твой брат. Он вообще человек с открытыми взглядами, готов на самые необычные эксперименты, если они дадут результат. Эти дали.

– А где сейчас специалист? Главный врач?

– Мертвы. Результаты экспериментов уничтожены. Наркомафия не дремлет.

– Откуда они узнали?..

– Их щупальца везде. Думаю, узнали в клинике, когда начался эксперимент. Там наверняка работали люди, сливавшие информацию. Теперь я думаю, что «болезнь» твоего отца – ширма, за которой он пытался скрыться и выжить. А потом он придумал аукцион «Двенадцать стульев».

– Аукцион-то к делу какое имеет отношение?

– Ты знаешь, что твой отец спрятал в одном из стульев?

Я покачала головой.

– А мне он сказал, когда я настаивал на получении формулы или хотя бы пробной партии таблеток.

– Они остались?

– Да. Так вот твой отец вложил формулу и несколько таблеток в один из стульев и сказал об этом тем, кто ему угрожал. Он таким образом обезопасил себя и заработал деньги. Предложил наркомафии поучаствовать в аукционе. Посмеялся. Поразвлекался. Твой отец, Кира, – еще больший подонок, чем я. И я не пошел бы на убийства, если бы смог производить этот препарат! А он подставил многих людей. Все, кто купил стулья, оказались под ударом. И он это знал! И даже не предупредил их! Люди думали, что участвуют в благородном деле, а оказалось, что рискуют жизнью. И не только своей! Ведь еще и посторонние люди погибли. Я точно знаю, что родственников одного убитого пытали, а они ничего сказать не могли, потому что не знали. И во всем этом виноват твой отец. Знаешь ли, свою шкуру можно было как-то по-другому спасать. А этот выдумщик… Развлечься ему захотелось, видите ли, и память о себе оставить!

Леонид скривился и махнул рукой.

– Представители наркомафии купили всего один стул?

– Да. Один я, то есть мой приятель по моей просьбе, чтобы мне там не засвечиваться. Угольный король с приятелем. Известный тебе Олег, то есть его друг, погибший у озера. Два человека утонули, то есть были утоплены после применения к ним «сыворотки правды». Двое пострадали от взрывов, к счастью, один из них выжил. Еще двое погибли на Кипре, думаю, тоже после «сыворотки правды» или чего-то похожего. И есть еще один бизнесмен, быстро запустивший в Интернет информацию о «пустышке».

– Но кто получил формулу?

– Я считаю, что она осталась у твоего отца. Ему требовалось время для решения кое-каких проблем, и он его получил, направив наркомафию по ложному следу. Потом ему еще помогла Ольга.

– Ольга? Каким образом? С какой стати?

– Из корыстных соображений. Ольга, конечно, в первую очередь думала о себе. Она всегда думала только о себе. У нее возникли какие-то разногласия или проблемы с хозяевами, начальниками или я не знаю, как их назвать, – в общем, с теми, на кого она работала.

– Это она тебе сама сказала?

– Да. И она назвала их имена отцу. А он устроил показательную казнь. Расстрел двух семей с детьми, отправившихся на шашлыки, – дело рук твоего отца. Ты слышала об этом расстреле?

Я кивнула.

– Потом твой отец запустил соответствующую информацию в определенных кругах. Его никто не осудил, как раз наоборот. Может, он таким образом хотел хоть как-то отмыться перед участниками аукциона и членами их семей? Или мстил за сына? Хотя точно я не знаю.

– А нефтяную компанию он все-таки продал или нет?

– Продал. Я считал, что не продаст, и надеялся на акции. Если бы я точно знал… А твой отец забрал вылеченного сына, его мать и отбыл из страны.

– Что будет теперь? Что бы ты сделал на его месте?

– Пластическую операцию себе, сыну и его матери, несколько лет тихо сидел бы в какой-нибудь Аргентине, не высовывался, не швырял деньгами, потом купил бы небольшую фармацевтическую компанию в стране третьего мира, например в Индии, и запустил бы выпуск препарата. Ну а там как карта ляжет…

Я спросила про маму, то есть про ее любовника. Не был ли им Леонид?

– Твоя мама была очень несчастной женщиной, Кира, – сказал родственник.

– Но…

– Нет, я не был ее любовником, но знаю, кто был. Тебе не скажу. Не надо тебе это знать. А твою маму мне всегда было жалко… По-настоящему жалко.

– И ты решил, что ее смерть…

– Да, Кира, – Леонид посмотрел мне прямо в глаза. – Смерть стала для нее избавлением. Иначе неизвестно, как бы она кончила. А так она умерла без боли и в своей постели.

С этим я была вынуждена согласиться…

Через месяц я услышала в программе новостей, что известная клиника, занимавшаяся лечением наркоманов, заново отстроена. Перед журналистами выступал главный врач, чудом оставшийся в живых, и рассказывал об усилении охраны, возвращении старых верных сотрудников, которые в злополучную ночь не находились на дежурстве, найме новых надежных людей, которых он успел подобрать за последнее время.

Слава богу, хоть этот жив!

Вечером в гости приехал Олег. Он теперь вообще стал у меня частым гостем.

– Ты слышал про клинику? – спросила я.

– Даже был там.

– И что?

– Думаю, что главный врач зря это затеял. Хотя он взрослый разумный человек, сам принимал решение, оценивая риски, но он – врач, он считает своим долгом спасать людей, если может это сделать. Он достоин за это уважения.

– Он получил формулу?! Или готовый препарат?

Олег с усмешкой посмотрел на меня.

– Письмо из Швейцарии, в котором лежал один листочек с формулой.

– Мой отец?..

– Не знаю. Может, кто-то из участников аукциона сделал ему такой подарок. Я, по крайней мере, стал одним из спонсоров восстановления клиники. С этим препаратом, без него, но они помогают людям. Клиника должна работать. Главврач верит в возможности препарата – пусть верит.

– А ты нет?

– Кира, ты уверена, что твой сводный брат излечился? Ты уверена, что двое других участников эксперимента окончательно излечились? Ты уверена, что этот препарат поможет всем наркоманам? Хотя если поможет одному из ста – это уже прогресс.

– Но наркомафия убила столько людей…

– Они тоже точно ничего не знают. Это меры предосторожности. А вдруг? Мало ли гениев на Руси… Но я на самом деле не думаю, что изобретение такого универсального препарата возможно. Нет препаратов, помогающих всем людям, больным одной болезнью.

– Что теперь будет делать мой отец? – спросила я и у Олега.

– Тихо доживать свой век с сыном, которого он так хотел, и его матерью. Может, займется каким-то бизнесом. Забудь о нем, Кира. Он же давно от тебя отказался. Он имел возможность наладить с тобой отношения, но не сделал этого, даже не попытался.

И у меня не осталось никого… Ольга мертва. Полина мертва, Шура на самом деле, по-моему, обезумела со своими съемками и выходками. Я не могу с ней общаться. Андрей Степанович с сыном живут своей жизнью, у Андрея новая работа, вроде он всем доволен. Но мы никогда не были с ним близки, хотя перезваниваемся раз в месяц, возможно, скоро прекратим…

– Кира, ты слышала, что я сказал? – слова Олега ворвались в поток моих мыслей. – О чем ты так глубоко задумалась?

– О родственниках. То есть их отсутствии. У меня никого нет. Только мои любимые коты. Это ужасно.

– Так вот я предлагаю тебе выйти за меня замуж, – воскликнул Олег. – А ты даже не услышала! Я тоже один. И у меня тоже никого нет. Только собака. Ну, так как?

«Интересно, а мои коты смогут поладить с его собакой?» – почему-то подумала я. Кто бы мог предположить, что это будет моей первой мыслью после первого в жизни предложения руки и сердца.