Последний побег - Трейси Шевалье

Через несколько минут Донован вернулся, остановился и крикнул:

— Слушай меня, Хонор Брайт! Я знаю, ты здесь. Вместе с той черномазой. Давай с тобой договоримся. Перестань прятаться, и я дам тебе уйти, куда ты там собиралась. Твой муж просил разыскать тебя, даже сулил хорошие деньги, но мне наплевать на него и на его деньги. Если хочешь сбежать от него, я не стану мешать тебе. Я всегда знал, что с Хеймейкерами тебе не ужиться. Он сказал, после смерти того черномазого ты вообще перестала разговаривать. Если не желаешь со мной разговаривать, и не надо. Просто брось камешек, чтобы я знал, где тебя найти.

Чернокожая женщина пристально смотрела на Хонор, белки ее глаз будто светились в темноте. Хонор покачала головой, чтобы успокоить свою попутчицу. Через минуту Донован расхохотался:

— Сижу тут в седле и разговариваю сам с собой! Ты меня сводишь с ума, Хонор Брайт.

Он развернулся и ускакал на север. Интересно, подумала Хонор, сколько раз он еще остановится на окраинах полей, чтобы выкрикнуть в ночь свое предложение?

Чернокожая женщина пристально смотрела на Хонор.

— Что у тебя за дела с этим охотником за рабами? Он твой дружок? Ты бросила мужа ради него?

— Нет! Я ушла потому… потому что у нас очень разные взгляды. У меня и у семьи моего мужа.

Женщина усмехнулась:

— Что за вздор? Вовсе не обязательно соглашаться во всем со своими домашними.

— Они запрещали мне помогать беглецам.

— Ясно.

Они еще долго сидели в канаве. Небо над ними уже наполнилось звездами.

— Ладно, пойдем, — сказала чернокожая женщина. — Он ищет нас ближе к Оберлину. И время от времени произносит свою краткую речь.

Женщина хохотнула, поднялась и двинулась в лес. Хонор поспешила следом. Она боялась, что в любую минуту у нее за спиной может раздаться насмешливый оклик, но все было тихо. Донован не появился.

Ночью стало прохладнее; не холодно, нет, но на траве появилась роса. Хонор поплотнее запахнула шаль на плечах. Чернокожая женщина шагала впереди, ступая уверенно и бесшумно. Хонор же постоянно спотыкалась.

Они прошли лес насквозь и выбрались к полю, с которого уже убрали овес. Они не могли перейти через поле: там их сразу заметят, даже такой темной, безлунной ночью. Направились прочь от дороги, держа направление на восток, а когда достигли соседнего леса, снова свернули на юг. Хонор подумала, что теперь, вдали от дороги и от Донована, можно дать себе передышку. Но чернокожая женщина не сбавляла шаг, опасаясь скошенных полей, через которые лошадь проскачет легко и быстро.

— Он прочешет все поля на севере, — произнесла она, — и поймет, что нас там нет. И тогда прискачет сюда.

— Может, он поедет на запад, — заметила Хонор. — Беглецы всегда направляются на север и запад, а не на юг и восток.

— У охотников за рабами особое чутье на беглецов. Иначе их бы не брали на эту работу. Он еще появится ночью, не сомневайся. Но у меня тоже есть чутье.

— И как ты справляешься каждую ночь? Совсем одна? — Хонор поежилась, думая о холодном металлическом привкусе ночного страха.

— Ничего, привыкаешь. Одной даже лучше. Здесь, — женщина указала на темный лес, — безопасно. Природа не захватит меня в рабство. Может убить меня, да. Холод, болезни, медведи… Но это вряд ли. Опасность там. — Она кивнула в сторону дороги. — Люди. Вот что опасно.

— Медведи? — Хонор испуганно огляделась вокруг.

Она хохотнула.

— Да они больше боятся тебя, чем ты — их. Они не станут беспокоить тебя, пока не заберешься прямо к ним в берлогу или не начнешь обижать медвежат. К тому же тут нет медведей. Они в горах. Там, куда я иду. Но я иду к своим детям, и никакие медведи мне не помеха. Ладно, нам можно идти. — Чернокожая женщина словно отвечала на некий беззвучный сигнал, который только она могла слышать и чувствовать.

Они дошли до лесной речки. Чернокожая женщина без колебаний ступила в воду, держа свой узелок над головой. Хонор пришлось двинуться следом. Из реки она выбралась вся промокшая.

— Ничего, быстро высохнешь, — сказала женщина.

Они добрались до окраины Веллингтона незадолго до рассвета. Теперь оставалась самая сложная часть пути: пройти к магазину Белл Миллз в центре города, чтобы их никто не увидел. Хонор уже слышала, как на окрестных фермах заливаются лаем собаки. Беглянка, похоже, совсем не тревожилась.

— Ты знаешь, где магазин этой дамы? — спросила она.

Хонор прикоснулась к своему капору:

— Это она подарила мне его.

— Я так и думала. Хорошо. Тебе нужно просто пойти туда и постучать в дверь. Ты свободная женщина, никто не схватит тебя на улице. Даже тот охотник за рабами.

— А ты?

— Я с тобой не пойду.

Хонор заволновалась, и чернокожая женщина посмотрела ей в лицо:

— Сейчас мне нельзя в город, когда по всей округе забили тревогу. В городе он схватит меня, я чувствую. Но ты не волнуйся; довела я тебя до места, идти близко, бояться нечего. Ты-то можешь идти по дороге отрыто, а не прятаться по лесам с медведями. Смотри, уже светает.

Хонор огляделась по сторонам. Небо на востоке уже окрасилось тусклым свечением, и темнота не казалась такой давящей.

— Но куда ты пойдешь?

— Пока спрячусь. Не скажу тебе где. Тебе лучше не знать, чтобы охотник за рабами ничего из тебя не вытянул. Иди, пока эти собаки не выбежали со двора. Меня они не найдут. Я пойду по воде, чтобы сбить их со следа.

Хонор понимала, что беглянка права.

— Подожди. — Она развязала узелок и отдала женщине все продукты, перочинный ножик и часть денег. Потом сняла свой серый с желтым капор и протянула ей.

Та провела пальцем по желтой подкладке.

— Он для меня слишком красивый.

— Возьми. Пожалуйста.

— Хорошо. — Женщина начала надевать капор прямо поверх красного платка, повязанного на голове.

— Подожди… возьми еще мой чепец. А мне отдай свой платок.

«Я его использую для одеяла», — подумала Хонор.

В чепце и капоре, плотно завязанном под подбородком, чернокожая беглянка, если смотреть на нее сбоку, могла сойти и за белую женщину.

— Спасибо, — сказала она. — А теперь тебе надо идти.

Хонор замешкалась. На глаза навернулись слезы.

— Иди своей дорогой.

— Храни тебя Бог.

— И тебя. — Женщина улыбнулась. — Ты погляди на меня, стою вся такая в капоре и говорю, как квакерша. — Она развернулась и ушла в лес, растворившись в темноте.

Он поджидал ее у магазина Белл Миллз. Стоял на углу неподвижно, и Хонор заметила, лишь когда собралась постучать в дверь.

— Что ты здесь делаешь, Хонор Брайт? Да еще с непокрытой головой? А где черномазая?

— Я не знаю, — честно ответила Хонор.

— А чего ты вся мокрая? Шла по воде? Она научила тебя всем своим черномазым хитростям?

Хонор оглядела себя в бледном предутреннем свете. Она думала, что ее платье высохло, но теперь юбка снова намокла.

— Ой! — воскликнула Хонор. — Ой!

Магазин дамских шляп Белл Миллз

Мейн-стрит,

Веллингтон, штат Огайо

4 сентября 1851 года

Дорогие мама и папа!

Не тревожьтесь, увидев чужую руку: Белл Миллз пишет это письмо под мою диктовку. Я еще очень слаба и не могу долго сидеть. Спешу сообщить вам, что вы теперь бабушка и дедушка. Ваша внучка Камфет Грейс Хеймейкер родилась три дня назад при вспоможении Белл и одного очень хорошего веллингтонского доктора. Она очень красивая. Я утомлена, но счастлива.

В ближайшее время лучше писать мне сюда, в Веллингтон.

Эту часть я пишу от себя. Хонор об этом не знает. Сейчас они с маленькой спят. Не знаю, сообщала она или нет, что порвала со своей семьей. Сначала устроила им молчаливый бойкот, а потом убежала из дома. Пока она живет у меня.

Она может молчать целый день. Я никогда не встречала такого тихого и молчаливого человека. Скажу только одно: рожая, она кричала, как и любая другая женщина. Кричала так сильно, что сорвала голос. Даже доктор Джонс удивился, а уж ему довелось послушать немало криков. Но все-таки хорошо было услышать ее громкий голос, пусть даже вызванный болью.

Вы — близкие люди Хонор и, возможно, сумеете образумить ее. Ей нужно решить, что делать дальше. Какое-то время она может пожить у меня, но я умираю. Больная печень. Она меня и убивает, медленно, но верно. Хонор об этом не знает, но ей и не надо знать. Хонор и так выпало много горестей. Но когда-нибудь меня не станет, и магазин отойдет моему брату. И поверьте, тогда ей лучше здесь не оставаться. Это будет настоящее бедствие.

Скажу вам еще кое-что: с Джеком Хеймейкером ей будет отнюдь не лучше — во всяком случае, не здесь, не в Огайо. Ей нужен мужчина во всех отношениях безупречный, и чтобы встретить такого, нужно вернуться в Англию. Хотя, возможно, таких мужчин не бывает вовсе.