Кровь, молоко и шоколад. Часть 1 - Кэмерон Джейс

— Я покупаю лишь те души, что приходятся мне по вкусу. — Он облизывает губы. — Навевают воспоминания. — Он вскидывает брови, достает пистолет и стреляет в парня с трубкой, отправляя его за борт — на корм русалкам. — Видишь ли, я люблю страдания, — он начинает проповедовать, повышая голос и снова расхаживая среди экипажа. — Я обожаю боль, — радостно взревел он, и театрально, словно король в Шекспировской пьессе добавил, — мне сладостна скорбь!

Слово «скорбь» эхом прокатилось по морю. Оно значило слишком много… страсть Крюка, фамилия Ангела.

— Вот поэтому обычные души меня не привлекают, — драматично произнес Судьба. Его детский смех испарился. Появились нужда и желание завладеть душами, полными страданий. — Тебе известно из чего сделана скорбь? — Он снова повернулся ко мне лицом, его кожа порозовела из любви к боли.

Я ничего не ответила, покрепче прижимая к себе свой мешок и подумывая над тем, не спрыгнуть ли мне с корабля. Но где мне в море скрыться от Судьбы, если, по его словам, он им повелевает? Где тот прилив, что защитит меня? Рыба, что выведет меня? Добрая русалка, что поможет мне? Как бы мне сейчас хотелось, чтобы Лунная Девушка оказалась настоящей, когда поняла, мы плыли не просто по Семи Морям…. то были Семь Морей Скорби.

— В твоих силах создать очень много скорби, — он с энтузиазмом взмахнул длинными руками, — из одной только вещи. — Он подошел ближе, снова закрывая весь свет и повергая меня в свою судьбоносную тень страданий. — Из радости. — Он улыбнулся, словно дитя. — Чем больше радости, тем лучше скорбь. — Он потянулся к моей руке. Я отпрянула. — А в тебе, юная леди, столько радости, столько надежды и мужества. — Затем, он, наконец, произнес то, что было у него на уме: — Я хочу этого. Лишь ты одна способна разжечь мою страсть.

Его улыбка меня не одурачила. Я была удивлена, что его жажда скорби так расположила его ко мне, что он едва не упал на колени и не начал умолять меня… Подождите! О чем меня просит Судьба?

— Вы хотите, чтобы я продала Вам свою душу? — произнесла я, находясь в эйфории от его слабости и моей временной власти. Как только мне удалось обрести такую силу? Чем конкретно?

На этот раз Судьба кивнул, ничего не говоря и преклоняя одно колено, будто делая мне предложение.

— С какой стати мне делать нечто подобное? — я издала слабый смешок, глядя на него: не смотря на то, что он стоял на коленях, он все равно был выше меня.

— Ты ведь хочешь найти Башню Сказок. Ни один человек, которого мне только довелось повстречать в Семи Морях не осмелился на подобное путешествие. Никто из них не отважился бросить выбор миру, своей семье или же любви, — объяснил он, и я предположила, что Судьбе было все обо мне известно. — Никто не верил в силу Истиной Любви также сильно, как и ты. Никто не посмел оставить богатство и роскошь, будучи «девушкой, которая подарила яблоки миру», и ради любви оставить корабль в море. — Колеблясь, он добавил. — Такой мешок нельзя никому доверять, — он указал на мой и я крепче его стиснула. — если у человека нет на то столько сил, как у тебя, юная леди. В тебе столько радости. — Он закрыл глаза, предаваясь фантазиям, как он наполнит мою жизнь скорбью, если только я соглашусь продать ему свою душу.

Я вздохнула и бросила взгляд на луну, желая, чтобы сказка оказалась явью, и лунная девушка придала мне сил, чтобы защитить себя от Судьбы в Семи Морях. Но я знала, что все напрасно. Я начала узнавать, что мир за пределами уютного замка гораздо темнее, чем я могла себе представить, и за все приходится платить. На этот раз, Судьба хотел, чтобы я выторговала свое счастье на скорбь. Такова была цена к Башне Сказок.

— Думаешь, капитан Ахав, то есть Долговязый Джон Сильвер, сам не ищет Башню Сказок? — спросил Крюк. — Почему, по — твоему, он так одержим китами?

Узнаю я, наконец, или нет?

— В одном из китов спрятан ключ к Башне Сказок, — объяснил Судьба. — И он никогда не найдет его. Ты тоже его никогда не найдешь.

— Почему ты так говоришь? — спросила я.

— Ты будешь близка к этому. — Он показал пальцами крошечное расстояние. — Близка вот на столько, но все равно не найдешь его.

— Почему ты так говоришь? — я повторила.

— Чего бы тебе ни наплели о Башне Сказок, никто не сказал тебе о цене, что тебе придется заплатить, — ответил он. — Единственный способ отыскать ее в этом бесконечном море, — он пошире раскинул ладони, — через меня. — Он широко улыбнулся, демонстрируя передний серебряный зуб. Неужто этот человек с серебряным зубом и прежде играл со мной и Капитаном Ахавом в игры? Спрашивать я не стала.

— Так значит моя душа — это цена за Башню Сказок? — Мне хотелось все прояснить. Сердце билось где-то в районе горла. И что же ты будешь делать, Кармилла? — Он кивнул, счастливее чем когда-либо, раскинув руки в стороны. Согласно всем тем сказкам, что мне были известны, сейчас я будто оказалась в сказке Красавица и Чудовище. Вот только кто же Хук: Судьба или Чудовище?

— Что означает продать тебе душу? — я должна была знать подробности.

— Это просто ритуал, — Крюк пожал плечами, стараясь, чтобы это прозвучало непринужденно. Когда я не поняла этого, его лицо посерело и он сказал мне правду.

— После того как мы выполним ритуал, я оставлю тебя. Можешь скитаться по свету; жить, как и жила; делать, что захочешь. Но как бы сильно ты не старалась, в твоей жизни всегда будет скорбь, боль и страдания. На твою долю выпадут ужасные испытания. Ты будешь вынуждена бороться в самых неожиданных случаях. — Он потер подбородок, раздумывая над чем-то. — Некоторые люди зовут это жизнью, — добавил он. — Ну, мне удалось украсть пару душ выгоды ради. Но мне не нужны бедные и слабые душонки, потому что им легко навязать страдания. — Он снова гордился собой. — У меня пунктик, — вздохнул он, — на счет людей вроде тебя. Я доставлю тебя, куда пожелаешь, с тем с кем пожелаешь, и выберешь жизнь, которая тебе суждена. Взамен, я буду наблюдать за твоими страданиями, день за днем, разжигая мою страсть.

Теперь слова дьявола обрели смысл. Худшее, что могло случиться с кем — либо в этом мире — это продать душу Судьбе. Он отнимет всю радость и надежду у жизни. Больше ни один из моих поступков не