Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Пьесы и радиопьесы - Фридрих Дюрренматт

Швиттер. Держите! (Бросает Ниффеншвандеру стул.)

Ниффеншвандер. Вы велели сжечь мои картины.

Швиттер. Свои картины я тоже сжег.

Ниффеншвандер. Вы не художник.

Швиттер. Вы тоже.

Ниффеншвандер. Ваш чек не был обеспечен.

Швиттер. Умирающий не думает о финансах… Теперь кровать.

Ниффеншвандер. Вы разрушили мою семью!

Швиттер идет к изголовью кровати.

Швиттер. Вы тяните, я буду толкать.

Ниффеншвандер. Она бросила меня!

Швиттер. Не имеет значения.

Ниффеншвандер. Для меня имеет.

Швиттер. Ниффеншвандер, мне бы ваши заботы. Я то и дело умираю, с минуты на минуту жду в этой убийственной жаре достойного ухода в вечность, отчаиваюсь потому, что это не получается как следует, а вы тут лезете с пустяками.

Ниффеншвандер (яростно). Но я не умираю. (Бросает венок на кровать.)

Швиттер. Зато я умираю. (Бросает венок на кровать.)

Ниффеншвандер. На смертном ложе не соблазняют женщину, тут молятся.

Швиттер. Ниффеншвандер, если уж кому надо молиться, то это вам. Дабы вы избавились от своего живописания. Ваши картины отравляли мне умирание полдня. Вы хотите изображать жизнь, а малюете свою жену так, что смотреть стыдно.

Ниффеншвандер. Я рисую свою жену такой, какой ее вижу!

Швиттер. Значит, ваша слепота беспредельна. Вашу жену я видел обнаженной, едва вошел в мастерскую, и потом, когда она легла ко мне. По доброй воле. О соблазнении не было и речи. Она отдалась из чувства гуманности, от щедрости натуры. Поняла, что хочется умирающему. Помогите передвинуть кровать.

Толкает кровать, Ниффеншвандер тянет ее.

Ваша жена лежала в моих объятиях. Она дрожала, металась, обнимала меня, вскрикивала. Вот это была жизнь; в ваших картинах ничего этого нет. Тяните, Ниффеншвандер, тяните. Так. Кровать на месте. Теперь стол — туда.

Они переносят стол.

Ваша мазня — бесполезная трата времени!

Ниффеншвандер. Мое искусство для меня свято.

Швиттер. Искусство свято лишь для дилетантов. Вы уперлись в какую-то теорию, потому что ничего не умеете. Ваша жена была мертва в ваших объятиях, как она безжизненна на ваших картинах. Она правильно сделала, что бросила вас. Теперь взяли кресло.

Они несут кресло направо.

Ниффеншвандер. Я бы вас растерзал!

Швиттер. Я в вашем распоряжении.

Ниффеншвандер. Стер бы в порошок!

Швиттер. Бейте как вам удобнее. (Бросает ему стул.) Ловите! (Оглядывается.) Моя мастерская. Опять как прежде. Наконец смогу умереть. Спокойно, с достоинством, сосредоточив все духовные силы. (Идет к кровати, ложится на венки.) Оказывается, все дело было в мебели. Грандиозно, Ниффеншвандер! Смерть несется на тебя, как паровоз, вечность свистит в уши, творения завывают, рушатся, гигантская катастрофа, вселенская…

Ниффеншвандер. Умереть! То и дело хотите умереть, а не умираете! (Не владея собой, уходит в глубину сцены и возвращается с кочергой в руке.)

Входит Великий Мухайм.

Молитесь!

Швиттер. И не подумаю.

Ниффеншвандер. Сейчас поквитаемся.

Швиттер. Пожалуйста.

Ниффеншвандер. Я вас убью.

Швиттер. Я и так умру.

Ниффеншвандер. Сейчас врежу!

Швиттер. Да я же ничего не имею против.

Мухайм (оглушительно). Руки прочь от умирающего!

Ниффеншвандер. Он спал с моей женой, пока я снаружи колотил в дверь.

Мухайм (спокойно). Дайте сюда.

Ниффеншвандер послушно отдает кочергу.

Только я имею право убить Швиттера. (Бросает кочергу в глубину сцены.) Но я его не убью. (Хватает Ниффеншвандера за грудки и толкает к двери. Сдержанным тоном.) Он спал с вашей женой, пока вы колотили в дверь. Можете не тешить себя иллюзиями насчет этого. Зато я предавался иллюзиям. Сорок лет я любил одну женщину, я, Великий Мухайм, строительный магнат, я чуть не умер, когда она скончалась.

Ниффеншвандер. Господин Мухайм…

Мухайм. Жизнь — это власть, борьба, победы, унижения и преступления. И я замарался всякой грязью, конкуренция не знает пощады, побеждает подлейший, а я всегда был подлейшим и мог быть таким потому, что любил, любил без памяти, без меры ту, ради которой стоило валяться в грязи. И вот оказалось, что все это ложь! Знаете, кто я?

Швиттер. Что-то здесь все-таки не сходится.

Мухайм. Шут!

Ниффеншвандер. Ну что вы, господин Мухайм…

Мухайм. Почему вы не смеетесь надо мной? Смейтесь! Смейтесь!

Ниффеншвандер. Да смеюсь я, господин Мухайм, смеюсь!

Мухайм. Вы только лезете со своим гонором: художник жаждет мести!

Ниффеншвандер. Господин Мухайм…

Мухайм. Великий Мухайм этого не потерпит, тут вы сильно ошибаетесь, такими вещами Великий Мухайм не шутит. У вас только поцарапали тщеславие, а я уничтожен, раздавлен, меня опозорили, растоптали, прикончили! (Выталкивает его за дверь, в коридор.)

Ниффеншвандер. Господин Мухайм…

Мухайм. Вон отсюда!

Ниффеншвандер. Помогите! Господин Мухайм… На помощь!

Мухайм. Вон!

Грохот. Крик. Тишина. Мухайм, тяжело дыша, медленно возвращается, дверь остается открытой.

Я спустил этого паразита с лестницы. (Расстегивает воротничок.) Адская жара.

Швиттер слезает с постели.

Швиттер. Теперь знаю, что мне мешает. (Берет венок.) Выкиньте венки за дверь. (Бросает венок Мухайму.) От ПЕН-клуба.

Мухайм ловит венок.

Мухайм. Вслед за паразитом. (Швыряет венок за дверь.)

Швиттер. От правительства. «Благодарное отечество своему великому сыну». (Кидает венок за венком Мухайму, тот выбрасывает их за дверь.) От председателя городского совета, от Комитета по Нобелевским премиям, от ЮНЕСКО, от Союза писателей, от Национального театра, от издателей, от театрального общества, от кинопродюсеров, от гильдии книготорговцев.

Мухайм. Очистили.

Швиттер оглядывает помещение.

Швиттер. Кровать — ближе к стене… Стол — чуть к середине… Оба старых стула… Кресло… (Переставляет мебель.)

Мухайм. Швиттер, я носился по городу в своем «кадиллаке», не обращая внимания на красный свет. Пришлют кучу штрафов. Не будь я Великим Мухаймом, мои водительские права уже отобрала бы полиция. Но я Великий Мухайм. Я поехал назад, чтобы поглазеть на ваш труп. Я готов был часами не сводить глаз с вашего трупа, сознавая, что есть высшая справедливость, есть Бог на небе, владыка всего сущего.

Швиттер. Сожалею.

Мухайм. У вас невиданная живучесть.

Швиттер. Сам удивляюсь.

Мухайм обессиленно садится в кресло.

Мухайм. Впервые почувствовал свои восемьдесят годков.

Швиттер (удовлетворенно). Теперь мне больше ничего не мешает. Заберусь в постель и стану умирать.

Мухайм. Хотелось бы верить, старина.

Швиттер ложится в постель и укрывается.

Швиттер. Давно пора.

Мухайм. Еще как.

Швиттер снова оглядывает помещение.

Швиттер. Не знаю…

Мухайм. Что-нибудь не хватает?

Швиттер. Да, нужна торжественность. Не могли бы вы поставить обе свечи к кровати…

Мухайм. Конечно. (Ставит свечи на стулья возле кровати.) Зажечь?

Швиттер. И опустить шторы!

Мухайм. Сейчас. (Зажигает свечи, опускает шторы. В мастерской снова торжественный вид.) Порядок?

Швиттер. Да, хорошо.

Мухайм садится в кресло.

Мухайм. Ну же, начинайте!

Швиттер. Терпение.

Молчание.

Мухайм. Ну?

Швиттер. Мухайм…

Мухайм. Умирайте же!

Швиттер. Стараюсь.

Мухайм. Жду.

Швиттер. Собственно, я чувствую себя вполне здоровым.

Мухайм (испуганно). Проклятье!

Швиттер. Однако пульс… (Щупает.)

Мухайм. Что?

Швиттер. Замедлился.