Пастырь Вселенной - Дмитрий Абеляшев

— Ну да… — переминаясь с ноги на ногу, продолжал врать Владимир.

— А она жрет, как слоняра, и не подавится. Верно?

Владимир, словно ничего не понимая, вскинул на Зубцова глаза и удивленно насупил брови.

— Жрет, а ей все мало, сколько ни давай, так? — уточнил полковник, пристально глядя Володе в глаза.

Володя же смотрел на Зубцова так, словно видел его впервые. У него явно открылось второе актерское дыхание — ведь обычно мастерство врать не краснея не входило в число его умений.

— Да нет, она, бедняжка, как птичка кушает, — сказал он наконец после паузы. — У нее просто трое братьев и мать-старушка. Она им таскает.

— А в постели-то она как, ничего? — с усмешкой спросил Зубцов.

Владимир сжал кулаки и сказал полковнику с плохо скрываемым гневом:

— Юрий Васильевич, сдается мне, что вы уже слишком далеко зашли. Кажется, Сопротивление — не монашеский орден, и я не обязан вам отчетом о своей личной жизни!

— Да тихо ты, тихо, дурачок. Не ерепенься, — негромко сказал Зубцов, поднимаясь. — Я ж так, по-дружески. Ну не буду тебя объедать, не буду, раз тебе и самому мало. Расслабься. Сбрось напряжение. Вот в туалет только зайду и не буду тебя больше мучить. Идет?

Владимир пожал плечами, всем видом показывая, что чувствует себя незаслуженно обиженным Зубцовым. Полковник аккуратно — осторожность эта не укрылась от взгляда Владимира — открыл дверь ванной, где скрывалась за занавесочкой на дне Лея, а потом сказал:

— Ох, перепутал… — отворил, так же опасливо и не вынимая руку из кармана плаща, дверь уборной, прошел внутрь и заперся там.

Владимир, услышав, наконец, из туалета звон падающей струи, помог Лее выпорхнуть — иначе не скажешь, так стремительно и бесшумно она покинула помещение — из ванной, слава Богу, полы в квартире Владимира не были скрипучими. Лишь только девушка скрылась в комнате, Зубцов открыл дверь туалета и, пройдя в ванную комнату, принялся мыть руки, поглядывая в зеркало на стоящего за его спиной Владимира. Он лишь на секунду вытащил из кармана правую руку и затем сунул ее обратно. Потом вновь отодвинул штору с веселыми рыбками и голубоватыми водорослями — у Володи похолодело в груди, в который уж раз за сегодняшний день — и сказал Владимиру, подойдя к нему вплотную и взяв его за шерстяную ниточку, вылезшую из свитера, двумя пальцами:

— Знаешь, старик, а ведь ты у меня под подозрением. Первый, так сказать, подозреваемый. У нас знаешь что случилось? Странная вещь. Ты нам пистолетик-то плазменный в прошлый раз отдал, верно?

— Отдал, — тихо ответил Владимир, потерянно следя за вращавшейся ниточкой.

— Верно. Отдал, — негромко сказал Зубцов. — А пистолетик-то, что ты нам отдал, другой, понимаешь? Анданорец, которого ты взял, не простым оказался — этот был чем-то вроде внутренней полиции, понимаешь? Это мы уж наверняка выяснили. Ну и плазмометик ему по статусу другой полагался — такой же на вид, а на деле — ох какой усовершенствованный. Сечешь?

— Да, — ответил Володя, не поднимая глаз.

— Ну вот, — сказал Зубцов, — чудится мне, что ты пистолетики-то перепутал и мне не его оружие отдал, а его напарника. А может, и напарницы — как ты думаешь, возможно ли такое?

Владимир понял, что глаза уже просто необходимо поднять, и сделал это. И просто схлестнулся с Зубцовым взглядом и молчал.

— Ну вот, — продолжил полковник, уже сам слегка опустив взгляд, — стало быть, если ты ее где-нибудь на хате содержишь, то у тебя трое суток, чтоб нам ее отдать. Идет? И пистолетик тот, к слову, тоже. Понимаешь? Если ты нам все это отдашь, то получишь награду, как договорились. Если нет, то не мне тебе объяснять, что дальше. Я пока один обо всем этом деле знаю. Если сделаешь все, как надо, ни одна собака больше ничего… Врубаешься?

— Но я… — начал было Владимир, но Зубцов с умоляющим видом поднес палец к его губам.

— Знаю, — сказал он. — Катька Соловьева. Это я все понял, мы все это проверим, не беспокойся. Но если вдруг захочешь мне что-нибудь сказать, — тихонько добавил он, — свяжись со мною через эту вот рацию.

И Зубцов протянул Владимиру черную коробочку, на вид — обыкновенный и совершенно бесполезный теперь сотовый телефон.

— Наша разработка, — сдержанно похвалился полковник. — Захочешь что-нибудь мне сообщить, включи его. Пароль 2486. Если я буду в зоне досягаемости, когда ты наберешь пароль, мне сразу же пойдет вызов. Понял?

— Ясно, — ответил Володя.

— Ну, а дальше, как обычно. Разговариваешь в нижние дырочки, слушаешь из верхних.

Зубцов подошел к двери и открыл замок. Пожал, как показалось Володе, тепло и дружески его руку и сказал:

— Ну, бывай, старик. Все ошибаются, все будет нормально. Без балды. Так что я буду ждать звонка — идет?

И, словно смутившись паузы, оба вновь, неловко и с усмешкой, крепко пожали друг другу руки. Владимир захлопнул дверь, услышал, как легко, по-мальчишески: полковник сбежал вниз, и, дождавшись, когда шаги его; уже начали стихать в глубине колодца подъезда, запер, дверь на цепочку и на все три возможных оборота. И лишь после этого прошел в комнату. Лея к тому моменту уже вылезла из шкафа и сидела на своей кровати. Владимир встретился с нею глазами и увидел там такие похожие на его собственные страх и отчаяние.

Глава 20

ПЛАЗМЕННЫЙ ПИСТОЛЕТ

— Так, значит, Стор имел отношение к тайной полиции, — задумчиво протянула наконец Лея. — Мне всегда казалось, что он что-то скрывает от меня, но я думала, что это нечто из его личной жизни.

Владимир опустошенно стоял, не в силах что-либо ответить Лее. Та нежно коснулась пальцами его ладони, потом молча сняла со стула трусики и лифчик и надела их. Володя отлично понимал, зачем она это сделала — так она чувствовала себя хоть немного более защищенной.

— Вот, возьми купальник. Примерь, — сказал Володя и, вытащив из ящика шкафа старый, но вполне сохранившийся фиолетовый совместный купальник своей мамы, протянул его Лее. Та молча взяла и, переодевшись в него, посмотрела на себя в зеркало.

— Спасибо, — сказала она Владимиру.

— Да не за что, — тоскливо ответил Владимир, хватаясь руками за лицо. Еще семьдесят два часа, думал Володя, и его арестуют и будут допрашивать. Кроме этой простой информации, в голову как-то ничего не лезло. Вот так и крутилось, как на карусели в замедленном фильме, — через семьдесят два часа его арестуют и будут пытать… Через семьдесят два часа… Арестуют… Будут пытать…

Внезапно Володя почувствовал, как тихо подошедшая к нему Лея положила ему на напряженный, зажатый затылок свою теплую, ласковую ладонь и сказала:

— Милый, ты молодец. У тебя великолепно все получилось. У тебя просто талант разведчика. Я училась в разведшколе, и все-таки я бы так не смогла. Ты на самом деле герой, правду говорю.

Владимир почувствовал, как незамысловатые слова комплиментов словно растопили горький лед вокруг его сердца, и, взяв руку жены, он поцеловал ее чуткие, не раз дарившие ему восторг блаженства пальчики с по-мужски короткими розовыми ноготками. И лишь теперь понял, как смертельно, свинцово он, оказывается, устал.

— Милый, тебе надо поспать, — нежными касаниями массируя мужу затылок и шею, сказала Лея. — А я пока покопаюсь с плазменным пистолетом Стора. Я ведь даже сама не заметила, что он какой-то другой модели, если, конечно, Зубцов тебя не обманул.

И действительно, стоило Володе коснуться головой подушки, как он мгновенно забылся, сам не заметив как.

— Володя, проснись скорее!

Володя с трудом разодрал, казалось, только-только слипшиеся глаза и увидел Лею, ожесточенно трясущую его почти нечувствительное к прикосновению, от наркоза сна, плечо.

— Ну проснись же ты!

— Милая, что ты… — обалдело произнес Владимир, ничего еще толком не понимая. — Я здесь, я проснулся.

Владимир смотрел на Лею и не мог понять, что с ней произошло. Она выглядела горячечно-возбужденной, глаза сияли, на лице играл нездоровый румянец. Владимир сел и увидел нечто совсем уже удивительное. На столе перед девушкой лежало нечто, напоминавшее плазматический пистолет не более, чем распустившийся листок напоминает почку. Из рукояти пистолета выросла тонкая пластина зеленоватого цвета, овальной формы, имевшая в самом широком месте сантиметров 15 в диаметре. Внизу, из той же рукояти, торчала другая панель, мраморно-белая, со светящимися вкраплениями клавиш. Владимир почувствовал, как марево сна бесследно рассеивается, а в кристальной ясности сознания вырисовываются как контуры того, что произошло с ними менее двух часов назад, так и того, что ожидало Володю примерно через 70 часов.

— Милая, что это? — спросил Владимир у девушки.

— Что это, что это, — раздраженно, как никогда, скороговоркой откликнулась Лея. — Тебя не добудишься. Скажи — ваш Интернет, который я видела в художественных фильмах, это, как обычно, красивая мечта или же правда?