ПЕРЕКРЕСТОК - Петр Хомяков

Он просто стал охранником. И работал в паре со своим не менее профессиональным, не менее щепетильным, но более веселым и легким по характеру, и более молодым бывшим сослуживцем. Который, попав в команду Бати, получил псевдо «Капитан».

Эта троица дополнялась бывшим студентом-геологом, по прозвищу Вояка, Парашютистом и еще несколькими похожими ребятами. А в регионах образовались мелкие компактные группы под руководством таких людей, как дотошный собеседник Интеллектуала на Чертовом Городище, бывший капитан ВДВ Валера Антощенков.

Не так уж и густо. Но в иных ситуациях много и не надо.

Глава 23.

Это было даже скучно и напоминало примитивную компьютерную игру. Заваливающегося монстра раскачивали все сильнее и сильнее, и уже не надо было больших усилий, амплитуда колебаний росла уже сама собой. Власть корчило и лихорадило. Она шарахалась из стороны в сторону, и уже всем было видно, что она вот-вот рухнет.

Основной задачей Интеллектуала в эти дни было не допустить разбазаривания средств на второстепенные проекты. Он жестко сказал своим соратникам – ни копейки в дальние регионы. Семь миллионов распределил следующим образом. По миллиону на работу во Владивостоке, Красноярске, Омске, Челябинске, Екатеринбурге, Волгограде и Саратове.

Однако в этих регионах Свароговы внуки просто держали свои опорные базы, и даже не базы, а корпункты. Нестабильность была во всей стране, и по идее можно было подливать масла в огонь везде. Но везде было не нужно. В самый острый момент, если надо будет провоцировать уже не кризис, а хаос, будет достаточно ударов по любым точкам на той линии, что составляли названные города.

Их же выбрали просто потому, что в них либо были наиболее сильные позиции Сварожичей, как в Челябинске и Красноярске, либо сильны тенденции к русскому сепаратизму, как во Владивостоке и Екатеринбурге.

Двадцать три миллиона выделялись на финансирование кампаний в центральных СМИ. А девяносто – целенаправленно шли на завоевание, если не власти, то, хотя бы, влияния, в Ярославской, Владимирской, Тверской, Рязанской, Калужской, Смоленской и Тульской областях. В этих регионах ситуация раскачивалась особенно упорно и концентрировались усилия Свароговых внуков даже из соседних областей.

Пользуясь возросшей организованностью и мобильностью, Сварожичи наносили концентрированные воздействия в пределах этих регионов, все время курсируя по большому кругу вокруг Москвы. При этом, не затрагивая ни ее, ни область. Обстановка там накалялась и без помощи Свароговых внуков.

С подключением к работе Бати, дерзость акций все усиливалась. Под руководством Бати и с применением всего арсенала техсредств Гироскопа и Алхимика, были захвачены два склада с оружием. И, в случае чего, Сварожичи могли бы собрать полноценный полк, а вооружить даже пару дивизий. Не так много, но для гражданской войны достаточно.

В принципе, к концу января можно было уже даже силой захватить власть в регионах Золотого кольца. А потом реализовать план Рохлина и вызвать в столице такой хаос, что этот разжиревший на крови и слезах остальной России Новый Вавилон сам сметет Кремль с лица земли кирками и лопатами. Да еще и разровняет освободившееся место.

В сущности, многие недоумевали, почему Сварожичи, опять получившие в последнее время такую популярность и авторитет, не хотя работать с некоторыми регионами, которые иногда сами просили о содействии. Свароговы внуки соглашались, присылали своих представителей, которые пили массу водки и иных горячительных напитков с местным активом и неизменно говорили: «Все великолепно, но работайте сами. Хотите чего-то добиться – действуйте, а не ждите подачек. Наша цель – ослабить Москву, а при слабой Москве – освобождайтесь сами. Максимум, что мы можем сделать, это поддержать вас в центральных СМИ».

Надо сказать, большинство такого подхода не понимало. Впрочем, на сообразительность регионального актива национал-радикального движения Интеллектуал и не рассчитывал. Он слишком хорошо знал эту публику с 1979 года. А, надо сказать, именно эта публика в регионах, не имея альтернатив, целиком влилась в ряды Сварожичей, изрядно разбавив молодых технократов на местах, где не было постоянного контроля из центра.

Иногда, слушая доклады Кондора и Полутяжа, Интеллектуал жалел, что он не оставили на развод пару-другую совершенно маньячных организаций, для концентрации там наиболее оголтелых идиотов. Но, что сделано, то сделано.

Совершенно неожиданно даже для многих соратников Интеллектуала, большое внимание и понимание они встретили в Екатеринбурге и Владивостоке. Элитные группировки этих регионов первыми поняли, что им может принести ослабление Москвы, и начали всячески поддерживать Сварожичей. Сначала у себя, а потом, по мере нарастания кризиса, и в соседних регионах.

Зима была еще в разгаре, но было очевидно, что весной надо ждать полномасштабного краха режима. Возможно, при этом он и удержится. Но ему будет нанесена смертельная рана, после которой может быть только агония. Короткая или долгая, вопрос в сущности, второстепенный.

Интеллектуал в последнюю неделю много ходил на лыжах, по часу в день качал пресс в тесной деревенской горнице и почти каждый день ходил в баню. Колол для нее и для печки массу дров, да носил постоянно воду из колодца. Он все же привык в отношении воды и тепла жить по-городскому. Вот и приходилось имитировать работу водопровода. Но и то хорошо, хоть какое-то занятие.

Ибо делать было решительно нечего. Он на своем личном опыте поверил, как может быть нечего делать полководцу в решающий момент сражения. Все резервы введены в бой, и уже не он, а его бойцы на переднем крае определяют победу. Он сделал свое дело, он создал наилучшие условия для боя, он завел свои колонны в тыл и фланг врага, его разведка под его личным руководством выявила все, что надо. И он может разве только встать в строй простым пехотинцем.

Впрочем, все эти представления были из книг о войнах Средневековья и Нового времени. Наверное, сейчас не так. А может, и тогда было не так. Но вот у него именно так.

Падал пушистый легкий снег, и было не холодно. Белорусская зима не в пример мягче ярославской. Лес за заснеженным полем был уже частью Чернобыльской зоны отчуждения. Но Интеллектуал не боялся радиации. «Мне детей не делать, – сказал он однажды приехавшему к нему Алхимику. – А ты уматывай побыстрее.»

Алхимик был у него сейчас вроде начальника группы офицеров связи. Он приезжал раз в три дня из ближайшего райцентра, где он оборудовал центр связи, а, проще сказать, сидел с тремя десятками мобильных и парой спутниковых телефонов и целой кучей помощников.

Вообще-то, наверное, и Интеллектуала, и Алхимика, и всю их группу в Белоруссии можно было накрыть за день. Они болтались там больше трех месяцев, и, хотя накупили массу конспиративных квартир, по которым регулярно перемещались, российские спецслужбы могли бы их выявить. Тем более что Сварожичи в этих делах оставались дилетантами.

Но этого не происходило. Объяснение могло быть только одно. Белорусские спецслужбы прикрывали их от российских коллег. Ибо путинская Россия давно и откровенно взяла курс на удушение свободной от чеченцев и жидов Белоруссии. И Президент Белой Руси, как любовно называл страну своего нынешнего пребывания Интеллектуал, отплатил своему кремлевскому врагу по полной программе.

Их руками, в конечном итоге. Но и то сказать, как много приличных людей и здоровых сил достал этот двуличный подлый Кремль. И все радуются пожару, который сейчас полыхает под задницей у российских чинуш и полицаев.

Примерно так думал Интеллектуал, сидя в предбаннике, находясь в настроении расслабленном и успокоенном. Он был требователен к себе. «Не опуститься, не стать шкурой, не уподобиться ИМ, – примерно так говорил он себе каждый день этого бездельного периода. – Но я же не прожираю средства проекта, я же не шикую за счет соратников! Я не предаюсь оргиям, когда кто-то из наших страдает в застенках, а кто-то, уже непосредственно рискуя жизнью, пробирается на очередной оружейный склад.»

В соседней хате жили пятеро охранников из бывших белорусских афганцев. Их порекомендовал Интеллектуалу его добрый знакомый, бывший зам командира разведроты у генерала Рохлина. Теперь эти ребята получали по белорусским меркам бешеные деньги, хотя служба их была весьма проста. В деревне, кроме них, жила еще одна бабка. И все. А со стороны чернобыльской зоны вообще никого не было.

Белорусы относились к чернобыльскому соседству спокойно. Они сами были далеко не мальчиками, и все годы жили не так далеко от этой зоны. И ничего, – как говорил, смеясь, Коля Нестереня, румяный здоровяк, командовавший группой охраны.

В деревню вела только одна дорога, которая вилась по брошенному полю, просматриваемая вплоть до горизонта.