Чужой среди своих. Чужой среди своих - Al1618

Так что любая война начинается с мобилизации, и первый ее этап — мобилизация скрытая. Для очень многих война начинается задолго до первого выстрела…

— Петрович, ну ты как? С нами или че? — хозяин хутора только зыркнул исподлобья и невежливо махнул топором, с треском расколов полено. Зло сплюнул, полюбовавшись на неровный скол, и все же повернулся к переминающемуся с ноги на ногу гостю. Видимо, решил, что все равно не отвяжется, а колоть дрова в таком настроении — только поленья портить.

— Не береди душу, Ставр. Не понимаешь ведь, о чем просишь. И вам оно не надо. «Дело» у них, — предразнил он пришедшего. — Знаем мы эти дела. Поведут как баранов на бойню, а вы и пойдёте. Сами, да радостно белея… Тьфу!

— Ну, ты это… — на лицо гостя набежала тень, — все же себя умнее обчества не ставь. Думаешь, если полыхнет — в сторонке отсидеться?

— Если полыхнет, то ни в какой пещере не отсидишься. Особо разбираться не будут, всех с землей перемешают… — Петрович опять принялся устанавливать полешко на чурбачок. — Да и Родина про меня не забудет, ети ее. Я ведь, в отличие от вас, присягу давал. Так что позовут, когда понадобится чертей по лесам гонять…

— И че, в моих стрелять будешь?

Петрович, хекнув, расколол полено вместе с чурбаком и, матюгнувшись, отбросил топор в сторону — взгляд, которым он наградил не к месту влезшего с вопросом гостя, ласковым назвать было никак нельзя.

— Ставр, ты ведь вроде не твой Влас, у которого одна военная романтика в голове. Седина вон в бороде, но видать яблоко от яблони… Да пойми — не будет там времени разбираться, кто в прицеле. Там — или ты успел выстрелить, или не успел. А если думать начал, то не успел гарантировано. Да и то, что обычно при таких заварушках творят… Во что люди превращаются, век бы этого не видеть. Так что — не сумлевайся. Никаких сомнений не будет. У тебя, к слову, тоже.

— Жаль, а мы на тебя рассчитывали. Ну да справимся. Это наш мир и хозяйва тут мы! Нечо пришлым тут командывать, вот!

— Революции задумывают романтики, осуществляют фанатики, а результатами пользуются подонки. И вот, что я тебе скажу, самое страшное, зачастую — это все одни и те же люди. Остальные до конца революций редко доживают.

— А че, смотреть, что творится и молчать в тряпочку?

— Вот, под такими лозунгами вас и поведут… Надеюсь, сосед, ты доживешь до того, чтобы понять, что я тебе сказать хотел. Удачи.

Хуторянин проводил взглядом уходящую через ворота фигуру в комке с ружьем за плечами и предернулся как от холода. Потом сплюнул, воткнул топор в половину чурбака и пошел в дом.

— Дядько Ставр, а Ермоловы ушли. — Небольшой пока отряд, расположившийся на отдых после неудачного «сватовства», младшенький брата догнал часа через три.

— Как ушли? — Ставр удивленно смотрел на едва переводящего дух двенадцатилетнего пацана, запоздало подумав, что стоило дать ему сначала время отдышаться.

— Так это… Как вы ушли, так минут через сорок тоже собрались и ушли…

— Ты не части, толком говори — кто ушел, куда?

— Ну дык — он, старуха его и дочка старшая, и Василь. Все в таких одежках пятнистых, с оружием и рюкзаками большими, из дому вышли и ушли. А пошли не далече — до Стрыевой поляны, оттуда их коптер и забрал… Жёлтенький такой, буквы там исчо какие-то были, но я не разглядел… — тут юный разведчик получил затрещину и обижено умолк.

— Вот ведь сука! Но мы еще вполне можем вернуться и эту гниду к ногтю, хозяйтво с дымом… — взвился со своего места Влас, — А я ведь хотел его младшую за себя взять. А теперь и так сойдет, нечего ей кочевряжится…

Дальнейшие планы среднего сына остались не озвученными — поймав вопросительный взгляд брата, Ставр молча кивнул, и пудовый кулак Данилы сбил потерявшего берега щенка на землю. Там его настиг сапог, отбросив на куст малины. Еще с десяток раз пнув свернутое в бублик скулящее тело, брат, пряча глаза, буркнул: — «А ведь не так и неправ Петрович», и склонился над упавшим.

— Сам вижу, еще ничего толком не произошло, а щенки уже сдержаться не могут. Ребра не сломал?

— Нет.

— Сломать?

Некоторое время Ставр раздумывал под скулеж избитого сына.

— Неее, лучше пусть гаденыш на глазах будет. Так, пожалуй, спокойнее. Ишь, чаво ему захотелось… И увидев вытаращенные глаза мальчонки, опомнившись, добавил, — а ты чего замер? Дуй домой и скажи там… В общем, скажи, чтобы все вместе держались. Как и раньше. Кто бы там не за что, а всем спокойнее будет, если в дом эта дрянь не приползет. Так что пусть друг за дружку держатся крепче чем було… Понял? Все давай отселя.

Данил с сомнением посмотрел на вытирающего кровавую юшку Власа, потом на Ставра.

— Щенков мы, может, в узде и удержим, а много ли нам самим надо, чтобы озвереть?

Ставр только угрюмо вздохнул, он прекрасно понимал, как легок этот путь. Гражданская война набирала обороты, разделяя ранее прежний мир на своих и чужих.

События на далекой Земле тоже происходили весьма занимательные.

Генеральские дачи. Одно время в мозгах «дорогих расиян» это словосочетание вызывало картины, достойные скорее «Тысячи и одной ночи», и нельзя сказать, что такое мнение было уж полностью незаслуженным. Потом общественное мнение свыклось и поутихло, но стереотип держался крепко, тем более, что количество желающих считать деньги в чужом кармане и обсудить ближнего вместе с его дальними родственниками — есть величина, зависимая только от текущего количества населения. Потому как, именно к общей численности проживающий в стране дееспособных граждан она и стремится. Асимптотически.

Но вот в двух этих конкретных строениях вряд ли кто-либо смог усмотреть знакомые по фильмам и газетным статьям черты. Они, если и выделялись на фоне прочих «фазенд» типично городских жителей, искренне желающих единения с природой, то только в сторону своей несовременности, если не сказать — древности. Видимо, дачам не повезло с генералами — они ведь тоже люди и бывают совершенно разными.

Эти двое были именно такими — не привлекающими лишнего внимания и очень его нетерпящие. Еще крепкие, но уже даже не «в возрасте», скорее крепкие деды. Совсем не привычные к пышным мундирам и одевавших их исключительно «когда положено». Такие вот тихие и неприметные генералы. Под стать их службе. Дома были на них похожи — удобные места отдыха вдали от городского шума, тоже еще крепкие, но даже на невооруженный взгляд старые.

А еще между дачами был забор. Не слишком высокий или красивый. Обычный дачный забор из потемневших крашенных досок. Он тоже производил впечатление «прям сейчас в музей», но не от ветхости, просто чувствовалось, что забор этот видел немало прогуливавшихся вдоль него генералов. Причем как-бы еще не тех, которые совсем недавно стали офицерами, перестав быть красными командирами. А еще этот забор был линией, разделяющей два мира, которые не могли встретиться в соответствии с установленными правилами игры.

Не то, что бы он был так уж высок и неприступен, хотя количеству и качеству совершенно незаметных систем сигнализации и контроля позавидовало бы любое банковское хранилище. Нет, преграда была вполне преодолима, маленькие и не очень дети (а на самом деле — внуки и даже правнуки), вполне спокойно пересекали эту границу в любых направлениях. Суровые хозяйки, когда они появлялись в этих местах, вполне могли переброситься друг с другом через него парой слов. О погоде там, или по каким-то хозяйственным делам. А вот Хозяева как-то умудрялись не встречаться. И даже в поле зрения не попадать, что согласитесь, уже скорее признак высочайшего профессионализма.

Они не испытывали друг к другу какой-то неприязни, нет, когда-то в далеком уже времени, когда дети были маленькими, а они сами молодыми, они принадлежали к одному курсантскому братству. Потом с уважением следили за совместными успехами, а потом карьера развела их по разные стороны и к уважению прибавилась настороженность. И уже в самом конце, когда выше подниматься стало просто некуда, и оба оказались во главе серьезных организаций, судьба решила пошутить и свела старых товарищей-противников буквально бок-о-бок. Вот и пришлось каждому мирится с странным соседством, потому как отступится — значило бы показать слабость, даже в такой мелочи.

Ничего личного, просто таковы были правила игры. Потому что структуры эти государство создавало именно, чтоб не давать слишком много власти в одни руки, и внимательно следило, не давая произойти этому явочным порядком. Потому как борьба шла совсем не шуточная, клочья в стороны так и летели. Личные же контакты между главами контор могли значить только одно — большие проблемы уже у государства и не только у него. Вот и был не слишком высокий штакетник неприступнее иных крепостей.