Правда или борода - Пенни Рид

К счастью, Дуэйн заговорил раньше, чем я окончательно врубилась, как это делается.

– Я тут думал… – начал он, положив руку на стол слева от себя (и справа от меня), и пригвоздил меня к месту пристальным взглядом.

– О чем? – Мне не хватало касаний его руки, и я гадала, будет ли неприличным дотянуться до его ладони и сжать пальцы.

– Значит, ты уедешь, как только сможешь, и произойдет это, по твоим прикидкам, года через два, так?

Меня несколько обескуражил этот вопрос – я-то надеялась, Дуэйн заведет речь о субботнем свидании и даст мне возможность извиниться и все объяснить. Я ломала голову, как направить разговор в нужное русло, но ничего не придумала.

И я ответила на вопрос Дуэйна со всей честностью:

– Скорее уж года через полтора или два с половиной, смотря сколько денег удастся накопить.

Он прищурился и кивнул. Его рука поднялась к подбородку, и Дуэйн задумчиво почесал свою бороду. Так мы и сидели – он почесывал бороду и смотрел на меня, а я смотрела, как он смотрит на меня и почесывет бороду.

Вдруг Дуэйн сказал:

– А что ты скажешь, если я предложу встречаться ближайшие двенадцать месяцев, но только двенадцать месяцев, и не больше?

Кто? Что? Встречаться?

Сказанное не сразу дошло до меня. Мне понравилось слово «встречаться», а вот «только двенадцать месяцев» показалось подозрительным.

– Гм… я… А почему именно двенадцать месяцев?

От моего вопроса Дуэйн словно немного расслабился, и взгляд повеселел.

– Потому что при таком раскладе мы расстанемся задолго до того, как ты уедешь. Срок хороший – достаточно, чтобы узнать друг друга и приятно провести время, но не привязаться, чтобы потом было больно.

Сердце в груди вытворяло странные и совершенно неожиданные трюки. Если я правильно поняла Дуэйна – а я не сомневалась, что так оно и есть, – он предлагал мне стать его секс-партнершей на ближайший год. Из девушки, за которой он намеревался ухаживать, я превратилась в особу для интрижки. Куда делось уважение?

Я двинулась на стуле – не потому, что было неудобно пятой точке, а потому, что мозг готов был взорваться.

Мое неудовольствие казалось лишенным смысла – ведь это то, чего я хотела… Или нет?

«Нет, такого ты не хотела», – ответил голос в моей голове.

Иногда я абсолютно отказываюсь себя понимать.

– Значит, мы… – Я облизнула губы, медля с ответом. Когда я вновь обрела голос, он звучал хрипло, и подступили слезы. – Будем просто трахаться несколько раз в месяц?

Дуэйн покачал головой и подался ближе. Я поразилась, каким суровым сделалось его лицо.

– Нет, я не этого хочу. Тебе придется вложиться в отношения целиком. Мы будем ходить в кафе, в кино, звонить друг другу, переписываться. Я займусь твоей машиной –Mustang, который ты оставила у меня перед домом, – я понаставлю всяких ненужных штуковин, потому что ты моя девушка. Можешь приезжать к нам в дом и проводить время со мной и моими братьями. Вот как мы проведем эти двенадцать месяцев – или меньше, если выяснится, что мы не подходим друг другу.

Дуэйн еще не договорил, а я уже задыхалась от любви. Вообще я испытала странный душевный подъем, будто ненароком воспарила над стулом.

– Значит, ты по-прежнему хочешь за мной ухаживать?

– Да, – кивнул Дуэйн.

– В течение двенадцати месяцев?

– Ага.

Я уже не пыталась скрыть улыбку.

– И мы будем парой? Настоящей парой?

Его взгляд потеплел, и он с нежностью посмотрел мне в глаза:

– С подарками, с поводом и без, с просмотрами сопливых мелодрам и все такое.

Я вдохнула полной грудью – легкие наполнились кислородом, однако у меня возник логичный вопрос:

– Подожди, а если спустя двенадцать месяцев кто-нибудь из нас или мы оба не захотим расставаться? Этот договор можно будет продлить?

Мягкость тут же исчезла – лицо Дуэйна словно окаменело. Он выпрямился, отдалившись всего на несколько дюймов, однако между нами словно легла пропасть. В голубых глазах читалась холодная решимость.

– Нет. Ни при каких обстоятельствах. Год, и не больше. По истечении этого срока отношения закончатся, останешься ты в Грин-Вэллей или нет.

– А если я смогу уехать только через два с половиной года? А если…

– Двенадцать месяцев, и все. Не хочешь – как хочешь, – отрезал он, будто желая сразу дать понять, что не намерен торговаться.

Дуэйн сжал челюсти и уставился на меня тяжелым взглядом, напомнив мне прежнего Дуэйна Уинстона – мальчишку, который безжалостно разбивал мои аргументы, побуждая смотреть на вещи с разных точек зрения. Тот Дуэйн меня немало раздражал – и оказывался прав в девяти из десяти случаях.

Я ощутила в груди какой-то спазм вроде всплеска паники, отчего стало трудно дышать. Я машинально прижала ладонь к груди, вглядываясь в Дуэйна, сидевшего с совершенно непроницаемым лицом.

Я открыла рот, чтобы все же попробовать уговорить его – твердость в этом вопросе казалась мне бессмысленной, но Дуэйн меня опередил:

– И если мы на это подпишемся, ты больше не заговоришь о возможности продления договора. Ровно через год, начиная с сегодняшнего дня, между нами все будет кончено.

Я долго смотрела на него, поняла, что он совершенно серьезен, и на душе стало как-то скверно.

Поэтому я задала вопрос, ответ на который хотело знать мое запаниковавшее сердце:

– А видеть я тебя смогу?

Он пожал плечами:

– Ну, пересечемся где-нибудь случайно. Городок-то маленький.

– Мы останемся друзьями?

– Не знаю.

– А при встрече ты со мной заговоришь или молча пройдешь мимо?

– Я буду вести себя вежливо.

– Только вежливо?

– Я правда не знаю, Джесс, – прошептал Дуэйн, и в голосе слышалась печаль.

– Вообще-то ты должен знать, Дуэйн! Потому что я, пожалуй, не смогу встречаться целый год, а затем раз – и будто ничего и не было.

– Но ты же готова бросить меня ради поездки в Тимбукту, какие проблемы?