Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию... - Николай Ямской

Второй танк Минин наблюдал ближе к шести часам вечера. Его экипаж попытался пробиться по противоположному проходу – между «домом Гиммлера» и Кроль-оперой. Танкистам даже удалось вывести свою боевую машину на площадь и вдоль восточной стены «дома Гиммлера» продвинуться метров на 40—50. Но здесь, даже не успев развернуться лобовой частью к Рейхстагу, танк был сразу же сожжен фауст-снарядом.

Таким образом, еще утром 30 апреля, после первой же неудачно закончившейся атаки, любому более или менее грамотному, опытному командиру, а именно такие, в основном, и руководили вышедшими к Рейхстагу частями, было ясно, что уповать на наш мощный перевес в грозной технике не следует. Да и в живой силе противник фактически мало чем уступал. Об этом говорило простое сопоставление противостоящих здесь частей и соединений. Вместе с гарнизоном район Рейхстага обороняли отборные части противника общей численностью около шести тысяч человек. В сражение с ними вступили наши 150-я, 171-я и 207-я дивизии. Кроме того, из центральных берлинских кварталов с востока и юга к Рейхстагу продвигались передовые части 5-й ударной армии генерал-полковника Н. Берзарина и 8-й Гвардейской армии генерал-полковника В. Чуйкова. Сила, в общем-то, с обороняющимся противником несопоставимая!

Но в нашем рассказе речь идет не о «районе», а о самом Рейхстаге. К сожалению, в истории с его взятием из-за непомерной писательской любви к масштабным батальным сценам в общественном сознании как-то стерся очень важный факт. Суть его в том, что собственно сам Рейхстаг штурмовали не названные дивизии и даже не их полки, а выдвинутые в первый эшелон и оказавшиеся на острие атаки три спешно доукомплектованных батальона.

Оно и понятно. После упорных, сутками идущих на улицах и в зданиях боев, части были сильно обескровлены. Наспех сформированное и с ходу вступавшее в бой пополнение все же не могло полностью компенсировать потери. К тому же для прикрытия непосредственно наступавших на Рейхстаг частей от ударов с флангов и тыла требовалось немало войск, которые комдивы Шатилов, Негода и Шаталин по мере необходимости вводили в действие из второго эшелона.

Поэтому утром 30 апреля, когда попытка Неустроева взять Рейхстаг с наскока закончилась неудачей, диспозиция была следующей.

В центре – по направлению от «дома Гиммлера» на Рейхстаг – действовали «шатиловцы»: батальоны С. Неустроева и В. Давыдова. На стыке между ними нацелилась на логово врага штурмовая группа капитана В. Макова. Несколько левее, со стороны швейцарского посольства, к исходной подтянулся батальон из 171-й дивизии полковника Негоды. В порядках этого батальона, которым командовал старший лейтенант Н. Самсонов, находилась вторая посланная из штаба корпуса штурмовая группа майора М. Бондаря.

Итак, всего три батальона и две штурмовые группы. Прибавьте к этому отсутствие танков и не «сотни», а менее сотни артиллерийских стволов – и станет понятно, почему следующая попытка наших солдат захватить Рейхстаг тоже не принесла успеха.

30 апреля. Середина дня. «Рейхстаг взят! Приготовиться к штурму!»

«Зачем штурмовать то, что уже взято?» – спросит дотошный читатель. И с точки зрения формальной логики и здравого смысла будет абсолютно прав.

Тем не менее, такая команда в этот день прозвучала.

Но начнем все же с того, что ей предшествовало.

Еще утром, после первой неудачной атаки взять Рейхстаг с наскока Маков получил из штаба корпуса приказ еще раз провести тщательную разведку обороны Рейхстага и по возможности максимально полно вскрыть вражескую систему огня. Минина во главе одного из отделений вместе с Лисименко капитан направил как раз в те помещения швейцарского посольства, откуда накануне разведчики разглядывали Рейхстаг в сравнительно спокойной обстановке. Но теперь вражеская оборона вынуждена была время от времени «работать». А значит – вскрывалась для разведки. Добравшись до переднего края 380-го полка, Минин получил полное содействие от командира одного из разместившихся здесь батальонов. Тот оказался человеком внимательным и откровенным. Он охотно показал разведчику через окно соседнего помещения выявленные пулеметы в обороне противника и указал, где кончаются фланги его батальона. Далее состоялся довольно характерный разговор (цитирую по воспоминаниям М. Н. Минина): «Бывалый командир не скрывал своего неудовлетворения тем, что командование корпуса и дивизии форсирует штурм Рейхстага в дневное время, не учитывая того факта, что в предыдущих боях части и подразделения потеряли более половины своего личного состава.

«Ради одного престижа – дескать, мы взяли Рейхстаг – посылать днем на верную смерть людей, которые с боями прошли многие сотни километров, неразумно, – продолжал размышлять вслух командир батальона. – Неужели нельзя отложить решающий штурм до позднего вечера, подтянуть резервы, а еще лучше совместно с другими частями под покровом темноты одним ударом закончить здесь войну?» [85].

Однако командование – то ли по соображениям этого самого престижа, то ли, если конкретнее, не желая делить будущую славу ни с кем другим, то ли надеясь на вечное русское «небось да авось», но ждать ночной темноты котегорически не захотело.

Примерно в 13.00 батальоны Неустроева, Самсонова и Давыдова по сигналу взвившихся красных ракет и заметно усилившейся артподдержки снова пошли в атаку. Подразумевалось, что уж теперь-то им удастся наступать широким фронтом. И – согласно плану – прорваться: батальону Неустроева – к парадному западному входу; Самсонова – к северному, Давыдова – к расположенному в южном торце «депутатскому» подъезду. Более или менее существенно удалось продвинуться вперед лишь действовавшей в давыдовском батальоне группе разведчиков под командой капитана Сорокина. Да и то только к тому месту на правом фланге атаки, где заполненный водой ров заканчивался. Там, конечно, была возможность проскочить к Рейхстагу «посуху». Но с другой стороны, они сразу же попали под бивший чуть ли не в упор фланговый огонь. Остальные же даже не успели приблизиться к «каналу», как площадь буквально утонула в разрывах немецких снарядов и мин. К тому же со стороны Рейхстага резко усилился ружейно-пулеметный огонь. Казалось, что все смешалось: и земля, и небо. Бойцы мелкими группами и в одиночку пытались двигаться вперед. Но очень скоро тем, кто уцелел, пришлось сначала залечь. А затем, отстреливаясь и используя складки изрытой воронками, заваленной поваленными деревьями, металлом и камнями площади, снова отступить на исходную. Некоторым бойцам из-за плотного огня даже этого сделать не удалось. И пришлось – до поры до времени – окапываться или хорониться в любых подходящих для данного случая укрытиях…

Таким образом, и эта, третья по счету атака результата не дала.

Дальнейшее повторение не столько обещало желанный результат, сколько гарантировало новые потери. Казалось, решение лежало, что называется, на поверхности. Недаром еще утром его Минину сформулировал не какой-нибудь генерал-полководец, и даже не военачальник полкового масштаба, а простой армейский комбат: перегруппироваться, подтянуть свежие резервы, дождаться уже проверенного союзника – темноты. Ведь не случайно же, что все важнейшие объекты последних дней – мост Мольтке, швейцарское посольство и «дом Гиммлера» солдаты 3-й ударной армии брали именно ночью.

Разумеется, что на всю эту перегруппировку требовалось время. Но вот как раз время-то для командования было дороже всего. Так что оно упорно продолжало гнуть свое, пытаясь перебить силу силой. Не без упования, вероятно, на ниспосланные с неба чудеса.

И «чудо» действительно свалилось. Причем как раз с самого верха.

Потому что в середине дня в штаб фронта от командующего 3-й ударной армией генерал-полковника В. Кузнецова поступило сообщение: Рейхстаг взят.

Вот как описывал это событие маршал Жуков в первом издании своей знаменитой книги «Воспоминания и размышления» четверть века спустя: «За этим исторически важным событием лично наблюдал командарм В. И. Кузнецов, который держал непрерывную связь.

Около 15 часов 30 апреля он позвонил мне на командный пункт и радостно сообщил:

– На Рейхстаге – Красное знамя! Ура, товарищ маршал!» [86].

Доклад о взятии, молниеносно проскочив по команде снизу вверх, быстро долетел до Москвы. Оттуда поступило поздравление от И. Сталина.

Военный совет 1-го Белорусского фронта без промедления издал поздравительный приказ войскам № 06. В нем отмечалось: «Войска 3-й ударной армии генерал-полковника Кузнецова… заняли здание Рейхстага и сегодня, 30 апреля 1945 года в 14 часов 25 минут подняли на нем советский флаг. В боях за район и главное здание Рейхстага отличился 79-й стрелковый корпус генерал-майора Переверткина, его 171-я стр. дивизия полковника Негоды и 150-я стр. дивизия генерал-майора Шатилова» [87].