Божественные кошмары, или живая легенда (СИ) - Юлия Фирсанова

Нрэн находился довольно далеко от Лоуленда, в северо-западном регионе миров. Принцесса не вдавалась в подробности, где именно и для чего. Ясно, что с очередными смертоубийственно-завоевательными целями. Она просто переместилась по Закону Желания, ориентируясь на излучение силы Бога Войны. Другой такой на Уровне не было.

Появилась Богиня Любви у штабной палатки в небольшой роще широколистных освалий, в самом центре ставки главнокомандующего очередной военной компании.

Сколько их было всего, не смогли бы сказать даже сам педант Нрэн и его самые скрупулезные почитатели-биографы. Воитель не считал нужным вести подобный учет, ученые же неизбежно сбивались со счета и спорили до хрипоты.

Был вечер, впрочем, еще не стемнело настолько, чтобы часовые при первом же подозрительном шевелении в тенях открыли огонь на поражение.

Женщина дала секунду охране, чтобы ее разглядели внимательно, но прежде, чем мужчины начали задавать нелепые вопросы, положенные в армии, доложилась на свой лад и требовательно вопросила сама:

— Я принцесса Элия Лоулендская, мне необходимо переговорить с кузеном-главнокомандующим по срочному семейному делу. Он у себя?

— Он ведет Совет Штаба, — чуть ослабив пружину на арбалете, выпалил один из стражников прежде, чем успел задуматься, а имел ли он вообще право отвечать леди.

В это время полотнище, занавешивающее вход, отодвинулось, и, демонстрируя классическую военную выправку, хоть сейчас на парад, вышел молодой и весьма симпатичный мужчина в сине-черном мундире адъютанта. Невозмутимый вид человек явно пытался копировать с куда более совершенного божественного оригинала, и получалось почти хорошо. Только вот огонек неприятия и почти враждебности в светлых зелено-голубых глазах не хотел подчиняться приказу рассудка.

— Ваше высочество, мы не уполномочены прерывать совет командующего, — резко мотнув головой, ответил за стражников явившийся. — Вы можете оставить сообщение мне. Клянусь, полная конфиденциальность будет соблюдена. Принц Нрэн непременно получит известие по окончании совета.

— Не годится, — резко возразила принцесса, подавляя неспешно закипающий гнев. Если Ноуту, как ближайшему помощнику и родственнику, она еще могла простить попытку преградить ей допуск к телу Тэодера, то поведение какого-то человека, вся заслуга которого была в том, чтобы таскать за Нрэном бумажки, передавать приказы и предоставлять свое тело, буде у принца возникнет желание им воспользоваться, богиня спускать не собиралась. — Это неотложный личный разговор.

— Сожалею, но… — собрался настаивать на своем адъютант, но принцесса уже не обращала на человека никакого внимания.

Не желая опускаться до пустых пререканий с охраной или колдовать, Элия воспользовалась старым проверенным способом. Возвысив голос, она позвала:

— Нрэн!

Пусть принцесса и не обладала мелодичным голосом морской сирены, но уж с громкостью автомобильной она конкурировать вполне могла. Имя кузена прозвучало как минимум на половину лагеря, вздернув на ноги устроившихся на ночлег вояк и до полусмерти перепугав часть местной фауны, кое-как примирившейся с обществом армейцев.

Конечно, его услыхал и сам принц, отродясь не страдавший глухотой. Буквально спустя секунду к двум стражникам, разом посеревшему адъютанту и Богине Любви присоединился великий воитель собственной персоной в походной черно-коричневой форме.

— Прекрасный вечер, Элия, — приветствовалвозлюбленную Нрэн, стараясь ничем не выдать радости и тревоги. Ни с того ни с сего богиня никогда не являлась к кузену в разгар похода. — Что случилось?

— Нам нужно обсудить вести из дома, — спокойно ответила принцесса.

— Насколько срочно? У меня Совет Штаба, — чуть нахмурился бог, и стража невольно подалась в стороны.

— Твои игры в войну подождут, я не отниму много времени, — небрежно передернула плечами Элия, отыгрываясь на кузене за бдение на пороге.

— Хорошо, пойдем, — моментально капитулировал Нрэн, понимая, что никакая иная война не обойдется ему так дорого, не принесет неизбежного поражения и не обернется выплатой такой непомерной контрибуции, как война с кузиной: Уходя, принц бросил адъютанту: — Совет перенесешь на утро.

В личной части палатки главнокомандующего Элия по-хозяйски присела на койку (жесткий табурет казался богине совершенно непригодной для использования мебелью) и обронила:

— Твой адъютант — хам, займись его воспитанием.

— Если он оскорбил тебя, то умрет, — отозвался Нрэн, даже не думая защищать человека или обманывать. Богиню Любви в таких делах провести было совершенно невозможно, да принц вообще не мог бы вообразить, в чем именно Элия может дать себя провести.

— Нет, это лишнее, — поморщилась принцесса, не одобряя самый распространенный в Лоуленде метод решения проблемы.

— Ты сказала, вести из дома? — бог так и не присел, лишь отошел к столу, чтобы не нависать над принцессой смотровой башней и не раздражать ее.

— Бэль принята Источником, порадуйся за младшую сестренку, дорогой, — ответила Элия, покачивая ножкой в закрытой туфельке, чей носик выглядывал из-под подола. — Между прочим, не вздумай ругать ее по возвращении домой. Девочка поступила так, как велел ей божественный дар, ибо время пришло. Ей и так пришлось пережить несколько не слишком приятных часов, пока удалось взять под частичный контроль трансформированный талант эмпатии, рвущийся распрямившейся пружиной на качественно более высокий уровень. Боюсь, если б Мирабэль ждала, пока ты соблаговолишь сопроводить ее к Гроту, бедняжке пришлось валяться в горячке не меньше луны, страдая, пока тело и дар достигают гармонии.

— Хорошо, — не то смирился с обстоятельствами, не то одобрил самодеятельность сестренки немногословный Нрэн.

— В основном действительно хорошо, — со смешком согласилась принцесса. — После посещения Бэль Грота Источника дар восприятия обострился, теперь девочка видит близких родственников через миры. Плохо лишь одно — она пока не в состоянии отстраниться от этих видений по своей воле. Если эмоции и чувства близких положительны — это еще куда ни шло, а вот когда на ранимую душу малышки выливается чей-то негатив…

Бог, слушавший кузину очень внимательно, едва заметно вздрогнул (для него сие было равносильно признанию вины), и выпрямился еще больше, хотя, казалось, он и так стоит, словно пронзенный копьем от макушки до пят.

— Так вот, мой дорогой, — голос Элии хоть и строгий, стал мягче, — не знаю уж, чем на сей раз вызваны твои нравственные терзания, но они стали для Бэль настоящим кошмаром. Давай подумаем, как вернуть тебе и соответственно девочке покой.