Конкурент - Оксана Алексеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Миша сам не выдержал, шагнул к ней:
– Нет, это неправда!
Соня отступила:
– Тебе действительно лучше съехать, а нам обоим – хорошо подумать.
– Соня, – Миша заметно волновался. – Я не говорил, что ты мне не нужна!
– А не надо говорить. Надо поступать. Не разворачиваться вчера, а разбудить меня и потребовать объяснений. Не бежать после первой же серьезной ссоры, а сказать, что мы со всем разберемся. Потому что мы бы разобрались. Мне к черту не сдался твой Кулагин, и хоть ситуация некрасивая, но она бы со временем стерлась. Но тебе проще сбежать. Ох, прости, «дать свободное пространство, чтобы подумать». В моем придуманном мирке все должно быть не так!
– Сонь… я ведь как лучше хочу…
Из коридора раздался голос Никиты:
– Миш, ты там? Я извиниться хотел…
Его появление стало последней каплей. Миша побледнел и рванул мимо них на улицу.
Соня не собиралась ни психовать, ни обсуждать произошедшее. Она вскинула голову и посмотрела на Никиту прямо:
– Ты был прав. Это я неправильная.
Ехать Соне пришлось в розовой машине вместе с Никитой и Аней. Они вроде бы поняли, что ее лучше не трогать. Квартира встретила пустотой и лишними доказательствами, что ее слова так до Миши и не дошли. Только оставшись одна, Соня позволила себе разреветься.
Глава 20. Смена правил игры
Никита начал уставать. Пять раз Анна повторила, что ему в данной ситуации лучше вообще не вмешиваться. Восемь раз Настя по телефону обвинила его в том, что он сломал Соне жизнь – но не десять лет назад сломал, а почему-то именно сегодня. Один раз Паша заявил, что полностью согласен с Настей. И если Никита не вернет все, как было, то Паша забудет об их старой дружбе и больше не позовет Никиту на рыбалку. Потом трубку у него выхватила Настя, с угрозой заявила, чтобы Никита не вмешивался, а Соня пусть остается со сломанной жизнью, лишь бы его больше никогда не видела.
В общем, выходило так, что Никита виноват буквально во всем. Он и сам это подсознательно понимал – вроде бы и не произошло ничего особенно ужасного, Соня с Мишей даже поговорила, а потом уже что-то сломалось между ними двумя. Да и несложно предсказать, что именно: Миша по-прежнему немного злился и ревновал, а Соня не прильнула к нему и не заверила в искренней любви, чтобы он и думать забыл об обидах, как сделала бы любая мудрая женщина на ее месте. Как сделала Настя, силой утащив Пашу в спальню и не оставив тому ни единого шанса на побег. Нет, Сонька наверняка начала наступать, чтобы ни в коем случае не сдать ни одного бастиона. Ну и Миша на фоне предыдущих переживаний не выдержал. Какой-то он уж слишком зеленый был, когда из дома вылетал. Почти цвета бывшей машины…
Никита давно осознавал, что Соня ему чуть больше, чем просто нравится, признал свою вину и убедил себя в том, что ее счастье – его счастье. Посреди ночи набрал Пашу, тот сразу же дал номер хирурга – вероятно, Настя уже спала и не могла его остановить. Продумал речь и позвонил.
– Миша, это Никита, – начал сразу бойко, тот должен моментально проснуться, но не до такой степени, чтобы бросить трубку. – Я должен рассказать, что произошло. Соня выпила лишнего, уснула за столом, я ее перенес на диван, и уже там решил, что будет здорово, если ты нас застанешь в обнимку. Сама-то она возражать не могла, а Сонька бы совершенно точно начала возражать.
– И зачем ты это сделал? – о, он, похоже, и не спал.
– Потому что она мне нравится! – Никита даже руками развел, чтобы добавить в тон очевидной искренности. – На пьяную голову план созрел: вот, думаю, ты как явишься, жених такой с цветочками и кольцами, как увидишь и ка-ак психанешь. И Соня, получается, мне достанется.
– Допустим. И зачем ты мне это сейчас рассказываешь?
– Так протрезвел и вспомнил, что Сонька со мной-то оставаться все равно не собиралась. Она же еще в школе меня бросила. Три раза, между прочим. Короче говоря, она теперь расстроенная вся, потому ты иди и мирись с ней. А мне хирургическим скальпелем можешь матерное слово на спине написать.
Миша тяжело вздохнул:
– Не все так просто. Ты мне кто? Да я знать тебя толком не знаю и знать не хочу. А вот Соню я знал как облупленную, так мне казалось. Ты мог творить что угодно – мне плевать. Тебе я доверять и не собирался, но почему-то я перестал доверять Соне. А это уже вопрос совсем другой сложности.
– Дурак ты, хирург, – не сдержался Никита. – Сонька тоже дура, она хочет, чтобы ты за ней побегал, как псина на привязи. Тебе сложно, что ли?
Голос Михаила стал холоднее:
– Мне и побегать несложно, была бы реальная цель. Для начала мне нужно самому понять, точно ли Соня хочет, чтобы за ней побегал именно я, или она десять лет ждала твоего появления, чтобы это наконец-то сделал ты. Вот я и жду, когда она это покажет хоть каким-то шагом к любому из нас. Не звони мне больше, Никита.
Никита минут пятнадцать еще соображал, насколько Миша не прав. Вот вообще не прав и женщин не понимает! Настроение от его слов почему-то начало подниматься, глупая надежда забулькала где-то в животе, но Никита не повелся на ее провокации и даже радоваться себе запретил. Мало ли что хирург сдуру и от обиды ляпнет? Но Миша готов броситься к Соне, как только получит хоть какой-то знак, что она этого хочет.
Осталась вторая часть плана, потому Никита утром ждал возле подъезда, до которого вчера подвез Соню с дачи. Машину и водителя от «Исиды» он узнал – уже видел. Подошел и вежливо попросил:
– Здрасьте.
