Народная история США: с 1492 года до наших дней - Говард Зинн

«политически чувствительное меньшинство вигов годилось лишь на то, чтобы изматывать администрацию потоком словоблудия, одновременно голосуя за все ассигнования, которые требовались для военных кампаний».

Издававшаяся в Вашингтоне вигская газета «Нэшнл интеллидженсер» заняла именно такую позицию. Будучи в то время конгрессменом от Массачусетса, Дж. К. Адамс первоначально голосовал вместе с «14 упрямцами», однако позднее отдал свой голос за военные ассигнования.

Когда началась война, житель Иллинойса Авраам Линкольн еще не заседал в Конгрессе, но после своего избрания в 1846 г. он однажды имел возможность голосовать и выступить по поводу войны. Его «резолюции о пяди земли» получили известность — Линкольн бросил вызов Дж. Полку, предложив указать, на какой именно пяди «американской земли» пролилась кровь граждан США. Однако конгрессмен не попытался покончить с войной, остановив финансирование и снабжение. Выступая 27 июля 1848 г. в палате представителей с речью в поддержку кандидата на пост президента генерала Тейлора, А. Линкольн заявил:

Но, поскольку генерал Тейлор известен главным образом как герой войны с Мексикой и поскольку вы, демократы, утверждаете, что мы, виги, всегда выступаем против войны, вы считаете, что с нашей стороны крайне нелепо и неловко его поддерживать. Заявление, что мы всегда выступали против войны, можно считать правдивым или ложным в зависимости от того, как истолковывать понятие «выступать против войны». Если его истолковывать в том смысле, что «в войне не было необходимости и ее незаконно начал президент», то да, виги всегда в целом выступали против этого… Марш армии в сердце мирных мексиканских поселений, запугивание тамошних жителей, которые бежали, бросив урожай и имущество, подвергшиеся уничтожению, — возможно, вы это считаете вполне любезной, миролюбивой и приятной акцией, но мы воспринимаем это иначе… Однако если война уже началась и стала общим делом для всей страны, то жертвование на ее ведение вместе с вами наших денег и крови является поддержкой боевых действий, и в таком случае будет неправдой сказать, что мы [виги] всегда выступаем против войны. За некоторыми конкретными исключениями, наши голоса регулярно присоединялись к вашим, для того чтобы обеспечить [армию] всем необходимым.

Горстка противников рабства проголосовала в Конгрессе против любых мер военного характера, рассматривая мексиканскую кампанию как средство расширения рабовладельческой территории Юга. Один из них, конгрессмен от штата Огайо Джошуа Гиддингс, страстный оратор и человек физически очень крепкий, назвал эту кампанию «агрессивной, нечестивой и несправедливой войной». Он объяснил, почему голосует против поставок вооружений и отправки людей:

«Ни сейчас, ни позднее я не хочу принимать участия в убийстве мексиканцев на их собственной земле. Пусть вина в этих преступлениях лежит на других — я к ним примыкать не стану…»

При этом Гилдингс сослался на английских вигов, которые во время Американской революции объявили в парламенте в 1776 г., что будут голосовать против военных поставок, направлявшихся на подавление сопротивления американцев.

После принятия Конгрессом решений в мае 1846 г. в Нью-Йорке, Балтиморе, Филадельфии и во многих других местах прошли массовые митинги и демонстрации в поддержку войны. Тысячи людей записывались добровольцами в армию. Поэт Уолт Уитмен в те первые военные дни писал в бруклинской газете «Игл»:

«Да, Мексику стоит как следует выпороть!. Будем нести наше оружие с духом, который покажет всему миру, что, хотя мы и не стремимся к ссоре, Америка знает, как крушить врагов и как расширяться!»

Вся эта агрессивность основывалась на идее о распространении Соединенными Штатами благ свободы и демократии на возможно большее количество людей. Это переплеталось с идеями расового превосходства, стремлением овладеть прекрасными землями Новой Мексики[82] и Калифорнии, а также с соображениями о развитии торговли в бассейне Тихого океана.

Что касается Калифорнии, то газета «Иллинойс стейт реджистер» задавалась вопросом:

«Должен ли сей прекрасный сад покоиться в своем диком и бесполезном изобилии?., мириады предприимчивых американцев готовы броситься к его богатым и зовущим прериям; в его долинах может быть услышан рокот англо-американской промышленности; на его равнинах и морских берегах могут вырасти города, а ресурсы и благосостояние нации могут увеличиться в степени, не поддающейся подсчету». «Америкэн ревью» писала, что мексиканцы уступают «более совершенному населению, незаметно просачивающемуся на ее [Мексики] территории, изменяющему ее традиции, образ жизни, торговлю, уничтожающему ее слабеющую кровь».

К 1847 г. в нью-йоркской газете «Гералд» появились такие слова:

«Универсальная нация янки может за несколько лет возродить и освободить народ Мексики, и мы верим в то, что частью нашего предназначения на Земле является вовлечение этой прекрасной страны в цивилизацию».

В нью-йоркской газете «Джорнэл оф коммерс» было опубликовано письмо, упоминавшее в этой связи самого Бога:

«Похоже, в дело вмешался Верховный правитель Вселенной, направляя энергию человека на благо всего человечества. Его вмешательство… как мне кажется, отождествляется с успехом нашего оружия… Искупление всех грехов, которыми полон род человеческий, семью миллионами душ есть цель очевидная… цель явная».

Сенатор Х. В. Джонсон заявил:

Я считаю, что мы бы предали свою благородную миссию, если бы отвергли молчаливое согласие с высокими целями мудрого Провидения. В войне есть свое зло. Во все времена она являлась рассадницей массовой смерти и ужасающего разорения: но как бы война ни была для нас непостижима, она также создана Мудрейшим Распорядителем событий как инструмент достижения великих целей возвышения и счастья человечества… Именно в этом контексте я соглашаюсь с доктриной «предопределения судьбы».

В издании «Конгрэшнл глоб»[83] от 11 февраля 1847 г. сообщалось:

Мистер Джайлс, представитель Мэриленда заявил: «Я считаю само собой разумеющимся, что мы должны увеличить территорию, прежде чем закрыть двери храма Януса… Мы должны пройти маршем от океана к океану… Мы должны пройти маршем от Техаса к Тихому океану, и остановит нас лишь его ревущая волна… В этом — предначертание белой расы, предначертание англосаксонской расы…

С другой стороны, Американское антирабовладельческое общество заявляло, что война «была развязана с единственной отвратительной и ужасной целью расширения и увековечения американского рабства на обширной территории Мексики». Двадцатисемилетний бостонский поэт-аболиционист Джеймс Расселл Лоуэлл начал публиковать сатирические стихи в бостонской газете «Курьер» (позднее они вошли в сборник «Бумаги Биглоу»). В них фермер из Новой Англии Хосеа Биглоу на своем диалекте говорит о войне:

Коль война, считай — убивство,Вот што я считаю.Не хочу я говорить размазанно.Все и так в Писании сказано…Они там рассуждают о Свободе,Аж делаясь пунцовыми в лице.На самом деле это всё — кладбище Свобод, рожденьем данных нашим.Они же просто хочут Калифорню,Штоб новым рабским штатом стать просторным,Отдав ее на растерзание грехам.

Едва начались военные действия, когда летом 1846 г. Генри Дэвид Торо, писатель, живший в городе Конкорде (Массачусетс), отказался платить установленный штатом подушный избирательный налог в знак протеста против войны с Мексикой. Торо посадили в тюрьму, где он провел всего одну ночь. Друзья писателя без его согласия выплатили налог, и Торо выпустили. Два года спустя он выступил с лекцией под названием «Сопротивление гражданскому правительству», которая позднее была напечатана как эссе «Гражданское неповиновение»:

Не так желательно воспитывать уважение к закону, как желательно воспитывать уважение к праву… Закон никогда ни на йоту не делал людей более справедливыми. Посредством уважения к закону даже благодушные люди ежедневно становятся носителями несправедливости. Обычным и естественным результатом чрезмерного уважения к закону является то, что вы можете наблюдать, как строй солдат… браво марширует по горам и по долам, идя воевать против своей воли, вопреки здравому смыслу и совести, что делает этот марш в гору непростым занятием, вызывая у участников учащенное сердцебиение.

Его друг и коллега по перу Р. У. Эмерсон был согласен с Торо, но считал протест бесполезным. Когда Эмерсон посетил Торо в тюрьме и спросил его: «Что ты делаешь здесь?», то ответом последнего, по свидетельству очевидца, было: «А что ты делаешь там?».