Дурная привычка - Павел Торубаров

Тронхейм, как и говорил тогда Полковник, на контакт не шел категорически. В первый же свой день пребывания в Приграничье, Панченко оставил для него записку в условленном месте и отправил сообщение по сталкерской сети о том, что для Тронхейма есть послание. Наемник его получил, это капитан мог утверждать однозначно: в контрольной точке появилась соответствующая метка. Однако, несмотря на недвусмысленный приказ, содержащийся в письме, Тронхейм на встречу не явился.

Осведомители, сидящие внутри Периметра, утверждали, что Тронхейм жив, здоров, бодр и давно нашел себе напарника — известную в сталкерских кругах личность. Один из осведомителей, по приказу Панченко, одобренного, естественно, Агентством, встретился с Тронхеймом и попытался надавить на него, чтобы последний связался с капитаном. Осведомитель из Зоны не вернулся, сгинув в аномалии возле самого Периметра. Было ли это делом рук наемника или звезды так распорядились — оставалось загадкой. Но, факт, как говорится, налицо — Тронхейм на контакт не шел, и идти не собирался.

Вторая попытка пересечься с Тронхеймом тоже успехом не увенчалась. Хитрый наемник уходил от резидента, как угорь из сети. Капитан до сих пор даже не видел Тронхейма лично, только на фотографиях. Положение становилось безвыходным. Полковник давил на Панченко все сильнее и сильнее, заставляя подчиненного проявлять чудеса ловкости, чтобы не угодить под удар властной длани.

Так продолжалось довольно долго. Отчаявшись добиться результатов мирным путем, Панченко перешел к более агрессивным мерам. Это значимых продвижений тоже не принесло.

Предпринятая им операция по нейтрализации напарника Тронхейма, дабы лишить последнего возможности скрываться, полностью провалилась: сначала погиб наемный убийца, потом еще один. А потом пропала уже целая группа, приглашенная для захвата самого Тронхейма живьем.

На том все застопорилось. Половник сидел в Киеве, Панченко — в Приграничье, Тронхейм — в Зоне. Капитан бесновался возле Периметра, не имея санкции на доступ внутрь, Полковник, у себя в штабе, крыл подчиненного трехэтажным матом, но санкции не давал, Тронхейм бродил по Зоне и, казалось, плевал на сгущающиеся над его головой тучи. Определенно, капитану необходимо было срочно что-то предпринять, чтобы вывести естественный ход событий из стадии расцвета застоя. Оставался вопрос- что?

Идею нейтрализовать опытного сталкера — напарника Тронхейма — капитан не забыл, но оставил на потом. В самом деле, глупо было надеяться, что наемные охотники смогут поймать такого матерого волка, да еще на его территории.

Безвыходность ситуации капитан ощутил вчера, когда из Агентства пришел однозначный приказ — встретиться с Тронхеймом любой ценой и выяснить, что, в конце концов, происходит. Более никаких директив не последовало, что оставляло свободу для принятия любых решений, но, в тоже время, возлагало всю ответственность на исполнителя, в данном случае — на самого Николая Николаевича Панченко.

Капитану такая постановка вопроса, естественно, не нравилась. Что он должен предпринять, чтобы пересечься с Тронхеймом? Самому, что ли, инкогнито в Зону идти?! Почему-то, перспектива приобщения к сталкерскому образу жизни не прельщала оперативника.

«Они там, в Агентстве, думают, что самые умные! Это хорошо — давать задания, в кресле сидючи! Там тепло, сухо, и до Зоны три дня на оленях. А тут — все иначе. Когда торчишь в городке, из которого до колючки Периметра полчаса неспешного шага, поневоле задумываешься о жизненных ценностях! Как, интересно, Виктор Иванович предлагает встретиться с Тронхеймом? Где, а самое главное, каким образом, я его в этот чертовой дыре найду? Здесь он не появляется, и правильно, между прочим, делает. Тут ему рады не будут. А там? Там — его земля, его территория. Там он все знает и все понимает, а я — нифига. Самому лезть на рожон глупо. Не захочет Тронхейм со мной говорить, как пить дать не захочет. И с другими не будет откровенничать. Если только с напарником своим. Но, к тому не подступиться. Получается, как не вертись, а идти мне придется. Во всем этом есть только один положительный момент — Тронхейм меня в лицо не знает, значит, контакт наладить будет проще. Хотя, не факт! Может, он с незнакомцем разговаривать не захочет. Все может быть. По-любому, в Зону идти! Ах, как сейчас это несподручно! После недавней заварушки Зона на ушах стоит. Военные землю носом пашут, кланы с ума сошли, сталкеры, опять же, как сбесились!»

Пессимистические размышления капитана прервал стук в дверь. В ответ на предложение войти, на пороге возник маленький сгорбленный человек в сильно поношенном черном плаще. Лицо визитера прикрывал капюшон, натянутый до самого носа. По плащу стекали капли дождя.

Пришелец потоптался немного у дверей и, оставляя мокрые следы, проследовал на середину комнаты в освещенный лампой круг. Панченко неодобрительно покосился на дорожку грязи, оставшуюся за посетителем. Тот, будто так и надо, встал под лампой и вновь принялся переминаться с ноги на ногу, покашливая в такт движениям.

Капитан разглядывал пришедшего, силясь понять, что этому старику здесь нужно. В том, что именно старик почтил его своим визитом, Панченко не сомневался: рука, поправившая полу плаща, когда незнакомец переступал порог, была иссушена возрастом. Молчание затягивалось. Визитер, казалось, не собирался его прерывать.

Наконец, капитану надоело ждать, и он решился начать разговор. Что мешало это сделать раньше, было неясно, однако Панченко был уверен, что поступает совершенно правильно, не торопя визитера с беседой.

— Кто вы, и что вам нужно? — слова капитана прозвучали грубовато, однако старик не подал вида, что обиделся. — Зачем вы здесь?

— Я имею честь разговаривать с капитаном Николаем Николаевичем Панченко, — скрипучим голосом проговорил старик. — Сотрудником Агентства Специальных Операций?

— Не понимаю, о чем вы. — от неожиданности капитан опешил. — Меня зовут Панченко Николай Николаевич, однако, никакого Агентства не знаю. Я — слесарь в мастерских. Занимаюсь ремонтом военной техники.

— Извините, — прошмакал старик. — Наверное, я ошибся, и мне нужны не вы. Простите рассеянность старого человека.

Визитер повернулся, и шаркающим шагом начал удаляться в сторону двери. Панченко, теоретически, должен был бы остановить странного гостя, только что-то мешало ему так поступить. Какое-то шестое, если не седьмое, чувство, настойчиво советовало подождать. На пороге старик обернулся:

— Очень жаль, что вы не понимаете, про какое учреждение я вам тут толкую, сударь. У меня есть информация из Зоны. Относительно небезызвестного человека, которого в упомянутой мной структуре называют Тронхейм, а в Зоне — совсем другим именем.

Панченко чуть не подпрыгнул от неожиданности. Старик, меж тем, собрался уходить. Еще немного, и дверь закрылась бы за незнакомцем навсегда. Такого поворота событий Панченко допустить не мог. Он бросился к уходящему визитеру и схватил того за плечо.

Очнулся капитан на полу. Он лежал в освещенном круге, раскинув руки. Рядом, на границе света и тени стоял стул, занятый, судя по сухим ногам, выступающим из-под черной полы плаща, странным стариком.

— Как вы себя чувствуете, дорогой Николай Николаевич? — старик нагнулся в круг света и из-под капюшона высунулся кончик носа. — Не ушиблись?

— Нет, не ушибся! — Панченко прислушался к своим ощущениям и понял, что тело, на удивление, не болит. — Кто вы такой, черт побери?!

— Кто я? — визитер качнулся на стуле, от чего тот обижено заскрипел. — Скажем так, я — заинтересованная личность. Хочу сразу предупредить ваш вопрос: меня вы не знаете. Может, слышали, хотя, вряд ли.

— Что вам от меня нужно?

— От вас? — голос старика выражал искреннее недоумение. — От вас мне не нужно ничего, ровным счетом. Это вам от меня что-то нужно. Иначе, я бы не пришел. Но, может быть, вы сядете? А то мне неловко разговаривать с человеком, лежащим на полу.

— Не надо было меня укладывать на этот пол. — пробормотал капитан поднимаясь.

— Я приношу вам свои извинения за этот поступок, но, в противном случае, могло пострадать мое здоровье, которым я с недавних пор сильно дорожу. Вы, насколько я могу судить, готовы были применить силу, чтобы удержать меня. Или я не прав?

Надо было отдать должное незнакомцу — разговор он вел умело и напористо, не оставляя капитану возможности маневрировать. Панченко вышел за освещенный круг и сел на стул, стоящий возле окна.