Развестись нельзя мириться (СИ) - Белозубова Ольга

— И мне тоже была нужна, — возразила я.

— Ну конечно! Настолько, — поджала губы бывшая подруга, — что глазки строила судьям? Я видела, всё видела! А может, ты и в койку с главным судьей легла? Иначе чего он тебе высший балл поставил, а?

Я опешила. Как могла не видеть, что Лена завидовала мне столько лет? А ведь тогда после конкурса она первая бросилась меня обнимать, поздравляла и радовалась… А оказывается, вон что думала. И никаким судьям я глазки не строила, не говоря уж о постели…

— Ты хочешь сказать, что всё это устроила лишь потому, что место у Вяземской получила я, а не ты?!

Я не могла поверить, что это так. Да и, чего скрывать, мои работы и правда были лучше. Возможно, потому что я искренне любила творить, а для нее кулинарное искусство было не искусством вовсе, а способом побольше урвать.

— О нет, Алиночка, я собиралась простить тебе тот конкурс, — прошипела Лена. — Только вот ты не останавливалась на достигнутом. Помнишь наш последний разговор, когда я жаловалась, что муж требует к себе внимания, а я с малышами зашиваюсь? И я боялась, что изменять начнет?

Я не помнила, потому что Лена жаловалась постоянно, и тот разговор скорее всего попросту потонул среди точно таких же.

Покачала головой.

— Конечно, куда уж принцессе помнить о таком, — фыркнула Сидорова. — Зато я помню. Ты мне тогда заявила, что нечего жаловаться. Раз выбрала мужа такого никчемного, так чего уж теперь. Вот Герочка твой, конечно же, принц. Под стать принцессе. И умный, и красивый, и заботливый, и время тебе уделяет, и не бросит никогда, и не изменит. В общем, чуть ли не ангел во плоти.

Я покраснела. Что-то такое всплыло в сознании. Кажется, и правда такое ляпнула, но после того, как она раз за разом продолжала ныть и ныть. Безусловно, это не оправдание, но тогда я просто не сдержалась.

— Вижу, вспомнила. Вот тогда я и решила тебе доказать, что не так уж твой Гера и ангел. И изменить может, и предать. И как раз через две недели в одном кафе столкнулась с Кариной. Она-то меня не знала, а вот ты ее фотки показывала. И план будто кто-то нашептал.

Я во все глаза смотрела на Ленку, а ее понесло:

— Договориться с Кариной проблем не составило. Она, оказывается, всё еще по Герке сохла. Осталось придумать, как ее с ним свести. Впрочем, нужную информацию ты сама выдавала, мне оставалось ждать. А Светлану я долго ловила, в подруги ей набивалась, а потом узнала, в какой она зал на йогу ходит, туда же пошла. Дальше дело техники. Подружилась.

Она хмыкнула.

— Кто ж не любит тех, кто умеет слушать? А я слушала! Всё-всё слушала, все сплетни о работе. И о принце твоем. Знаешь, я ведь даже пожалела в какой-то момент, но тут ты со своим звонком. Во Францию, видите ли, поехала…

И она рухнула на стул. Зато я поднялась.

Мне тут больше делать было нечего.

На выходе я повернулась к бывшей подруге и четко сказала:

— Лена, прости меня за те слова. Мне правда очень жаль.

Мне действительно было жаль, и все мои мысли о том, чтобы сказать то, что собиралась ей сказать с самого начала, испарились — жизнь и так уже достаточно наказала Лену, которая от моих слов поморщилась, а потом опустила плечи и будто бы даже стала меньше.

А я вышла, чтобы больше никогда не возвращаться.

***

Четыре месяца спустя

Анастасия Ивановна

— Да-да, Михаил Алексеевич, всё по плану, всё как полагается, не извольте переживать! Уколы по времени, таблетки, разговариваю с ним. Игорь в надежных руках. Вы же знаете, на меня можно положиться! — пела в трубку я.

— Упражнения? — спросил Михаил Артамонов, мой наниматель.

— Игорь иногда отказывается, но со мной не забалуешь, вы же знаете.

— Знаю, потому и нанял, — усмехнулся Михаил, а потом добавил: — Улучшения есть?

— Да какие уж там улучшения, Михаил Алексеевич, рано еще. И ладно бы еще параплегия была, а то тетраплегия. Тут дай бог чтобы вообще встал… Хотя всё может быть, всё может быть. Лучшие врачи к его услугам. Возможно, со временем…

— Я понял. Держите меня в курсе, Анастасия Ивановна. Хорошего вам дня.

— И вам хорошего!

«Ах, какой обаятельный мужчина! Не то что мой несносный пациент».

Кстати, как раз пора было к нему наведаться — поставить очередной укол.

Я не знала, почему меня нанял не сам Игорь Лебедев, ведь говорить он мог, а Михаил. Видимо, какая-то договоренность. Я в эти мужские разборки не лезла. Платят хорошо — вот и славно.

Ко всем пациентам я относилась как к детям, к Игорю в том числе. Поэтому все его перепады настроения, крики и недовольства пропускала мимо ушей.

— Я ничего не хочу! — заорал Игорь.

Я лишь подбоченилась и зацокала.

— Ай-ай-ай, Игорь, нехорошо, нехорошо! Сейчас укольчик поставим…

— Не надо мне никаких уколов! — взорвался он.

Я погрозила ему пальцем.

— Но-но-но, разве так можно? Вы бы лучше эту энергию на восстановление пустили. Эвона сколько злости! Ее бы да в нужное русло…

Да и что Лебедев мог, кроме как кричать? Ничего. При параличе и ног, и рук не разгуляешься.

Я поставила укол, улыбнулась пациенту, погладила его по голове и вышла из его комнаты.

Жила тут же и уже очень полюбила этот дом. Огромный, роскошный.

Прошла мимо портрета красивой блондинки с синими глазами, такими же, как у меня. Да и грудь такая же, выдающаяся.

— Да, — задумалась я, глядя на нее. — Определенное сходство имеется. Хорошая, наверное, женщина была…

Шесть лет спустя

Алина

Я вплыла в спальню с подносом в руках. На нем ароматным паром исходила большая кружка с кофе — пить из маленьких Герман так и не привык. А еще яичница с беконом и хрустящий багет собственного производства.

— Кофе для господина директора!

Любимый открыл глаза, увидел меня и искренне улыбнулся.

Он каждый раз так улыбался, и каждый раз при виде его улыбки в груди разливалась нежность и растущее чувство любви. Я не понимала, как можно было с каждым годом любить его всё сильнее, ведь моя любовь и так казалась безграничной, но это происходило. Наверное, потому что у меня самый лучший в мире муж.

Я подала ему столик, а сама уселась рядом.

Гера сел в кровати и пригубил кофе, а потом отставил столик с едой на прикроватную тумбочку, поцокал языком и посетовал:

— Что-то кофе горчит… Но я знаю, что его подсластит!

Тут же бросился на меня, повалил на кровать и начал целовать.

— М-м-м, мой сахарок! Вот теперь утро что надо! — подурачился он, а потом его поцелуй стал более настойчивым.

И только я обняла его шею, запустила пальцы в густые волосы, как вдруг сбоку раздался звонкий голосок:

— А что это вы тут делаете?

Мы резво подскочили и переглянулись.

На нас огромными синими глазищами смотрела Оксана. Нашей любимой дочке неделю назад исполнилось пять лет, и поэтому она старалась быть строгой, ведь стала такой взрослой! Правда, строгости хватало минут на пять, не больше, и она снова становилась сама собой.

Герман протянул руки:

— Конечно же, ждем тебя, егоза!

И Оксана с визгом бросилась к папе на шею. Тот баловал ее и бесконечно любил. Впрочем, дочь отвечала ему тем же. Я любила наблюдать за их творческим тандемом. Благодаря их стараниям гостиная обзавелась новыми авторскими обоями, а стол в кухне покрылся чудесными надписями в стиле «мама, папа и я = счастье».

Сегодня мы собирались сходить в парк, а потом нас ждало открытие второго автосервиса. Первый муж открыл четыре года назад. Причем открыл сам, не стал просить помощи у того же Агеева или Артамонова, хотя они периодически общались.

А теперь вот второй сервис! Мои кондитерские, которых теперь было уже три, тоже процветали и приносили хороший доход.

Я безумно гордилась Германом и нашим общим чудесным творением — Оксаной.

Разве могла наша жизнь быть еще лучше?

***

Я сидела на лавочке, пока муж с дочкой бегали по фонтану. Тот периодически выпускал в воздух струи прохладной воды, и главной задачей было пробежать не промокнув.