Кража в Венеции - Донна Леон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«После ударов по затылку Франчини оставался в живых считанные минуты, – писал Риццарди. – Моторика сохранялась, благодаря чему он сумел подняться на ноги и сделать пару шагов в инстинктивной попытке спастись. Но вследствие травм в его организме начались процессы, которые могли привести лишь к летальному исходу, поскольку мозг стал отключать системы, необходимые для поддержания жизнедеятельности организма». В заключение, словно отвечая на невысказанный вопрос Брунетти, патологоанатом добавил: «Маловероятно, что Франчини испытывал боль, если не считать тех моментов, когда ему непосредственно наносили удары. Повреждения мозга таковы, что он не осознавал, что происходит».
Слава богу, Франчини даже не понял того, что его ранили и что он умирает… Но почему Риццарди в этом уверен? И почему он решил, что нужно сообщить об этом ему, Брунетти?
Второй имейл был от Боккезе; он сообщал о том, что на месте преступления были обнаружены три отпечатка правой ноги: сапоги сорок третьего размера на толстой рифленой, «вафельной» подошве. Криминалист не стал строить предположения о том, почему не было других отпечатков, добавив только, что в ночь убийства был сильный дождь, поэтому найти кровавые следы от сапог на кампо перед домом не представляется возможным.
Далее Боккезе писал, что его подчиненные дали предварительный отчет по отпечаткам пальцев, из которого следовало, что пока обработаны только те страницы, что были рядом с вырезанными, – в книгах из Мерулы. Отпечатков убитого Франчини не обнаружили ни в одной из книг. Большое количество отпечатков принадлежит одному и тому же неустановленному лицу, а также есть множество других следов, не поддающихся идентификации.
Отпечатки дотторессы Фаббиани и охранника, которого Боккезе именовал «Пьетро Сарторио», сняли с издания Кортеса и некоторых страниц.
В третьем абзаце электронного письма речь шла о том, что на месте преступления была обнаружена только кровь убитого. На его одежде выявлены следы чужой ДНК, но эта информация оставалась бесполезной, до тех пор пока полиция не арестует подозреваемого, с чьей ДНК ее можно будет сличить. И получить положительный результат. Или отрицательный.
Брунетти отошел, давая Гриффони возможность прочесть оба имейла.
– Что скажешь? – спросил он.
– Сколько злости… – проговорила она и добавила тихим печальным голосом: – Его били ногами по голове… Убийца словно с цепи сорвался! – И после паузы женщина сказала: – Никто не планирует такого заранее.
Брунетти согласился с ней. Это была либо ярость, либо безумие.
Он посмотрел на наручные часы и увидел, что уже за полночь.
– Думаю, нам пора по домам, – сказал он, желая как можно скорее дистанцироваться от мыслей о жестокости и безумии. – На ночном дежурстве должен быть водитель. Можем поехать вместе. Мой дом как раз по пути, – добавил он, вспомнив, что Клаудиа живет в районе Каннареджо, возле церкви Санта-Мария-делла-Мизерикордиа.
Женщина кивнула, и из квестуры они вышли вместе.
20
На следующее утро Брунетти пришел в квестуру рано и уже сидел возле кабинета Боккезе, читая Il Gazzettino, когда тот в восемь появился на работе. Возле стула, на котором устроился комиссар, стояло два ящика с книгами.
– Можешь проверить переплеты? Только переплеты? – спросил Брунетти вместо приветствия.
– Ты имеешь в виду отпечатки пальцев? – уточнил Боккезе, открывая дверь своим ключом.
Брунетти наклонился, поднял с пола одну коробку и проследовал за ним в лабораторию.
– Да, – сказал комиссар и пошел за второй коробкой.
– Ты спал прошлой ночью? – спросил криминалист, включая освещение.
– Очень мало, – ответил Брунетти и поставил вторую коробку на стол. – Ну что, сможешь? Сегодня до обеда?
– Можно подумать, если я скажу «нет», мне дадут жить спокойно, – проворчал Боккезе, снимая пиджак и накидывая на себя рабочий белый халат.
Криминалист прошел к своему столу и включил компьютер.
– Не дадут, – согласился Брунетти.
– Не трогай меня до обеда. – Боккезе взял первую коробку и понес ее на стол, стоящий в глубине комнаты. – Теперь иди и выпей кофе. А меня оставь в покое.
Невыспавшийся, перебравший кофеина и потому раздраженный, комиссар не стал дожидаться, пока его вызовут, и в одиннадцать сам направился в кабинет Патты – к этому времени начальство уже должно было явиться. И Брунетти не ошибся. Они с Паттой столкнулись в коридоре, ведущем к его кабинету. Виче-квесторе разговаривал со своим помощником, лейтенантом Скарпой.
– А, комиссарио! – воскликнул Патта. – Речь как раз о вас.
Брунетти кивнул на ходу, здороваясь, но ремарку виче-квесторе проигнорировал.
– Хочу доложить, что именно мы узнали о смерти Альдо Франчини, дотторе! – сказал он строго-формальным тоном.
Ожидая ответа начальника, комиссар анализировал ситуацию с учетом иерархии: Патта может сказать что угодно им обоим; он, Брунетти, может быть пассивно-агрессивным по отношению к Патте, активно-агрессивным по отношению к Скарпе, в то время как Скарпа вынужден проявлять в общении с Паттой почтение и пиетет, а с Брунетти может позволить себе нечто большее, нежели ироническое пренебрежение. При этом все трое с подчеркнутым уважением разговаривали с синьориной Элеттрой: Патта руководствовался не осознаваемым им самим страхом, Брунетти – нескрываемым восхищением, а Скарпа – миксом активной неприязни и страха, в котором ни за что бы не признался.
– Что там еще? – спросил Патта в своей резкой манере а-ля предводитель человечества.
Скарпа, который был выше Патты и одного роста с Брунетти, глянул на комиссара так, словно тоже ожидал объяснений. Временами лейтенант и вправду демонстрировал любопытство, интересуясь происходящим совсем как змея – температурой окружающей среды.
– Складывается впечатление, что погибший знал убийцу. Когда Франчини пошел открывать дверь, он оставил раскрытую и перевернутую книгу на столе и вернулся в комнату с человеком, который его и убил.
– Как он был убит? – спросил Патта и тут же добавил: – Я не успел прочесть отчет патологоанатома.
«А также запомнить, как его зовут. За все эти годы», – подумал Брунетти.
– По мнению доктора Риццарди, ударив или толкнув, Франчини повалили на пол и несколько раз пнули ногой, но у него еще оставались силы для того, чтобы самостоятельно подняться. Он умер от ударов по голове, возможно, вскоре после нападения…
– А что же убийца? – перебил его Скарпа и, повернувшись к Патте, спросил: – Вы ведь не против того, чтобы я тоже задавал вопросы, виче-квесторе?
Если бы на лейтенанте была шляпа, он наверняка сдернул бы ее с головы и поклонился, изящно черкнув пером по полу.
Брунетти ответил своему непосредственному начальнику:
– У нас нет информации, которая указывала бы на преступника, дотторе! Но мы установили, что Франчини причастен к похищению книг из библиотек и частных домов, и это может помочь нам найти того, кто его убил.
– Того? – переспросил Скарпа.
Будь у голоса брови, они, бесспорно,
