Буду с тобой (СИ) - Литвин Светла

– Нет у меня никаких соплей, – возмущаюсь я, утирая выступившие в уголках глаз слёзы.  

– Ничего, съездим завтра на горках покататься, будут, – обещает муж, заодно объявляя о планах на выходной.  

– Ура, – радуюсь я, повисая на руке мужа.  

Дети обожают горки.  

В предвкушении отличного семейного отдыха я прохожу к нашему столику и присаживаюсь на стул, любезно отодвинутый мужем, даже не замечая, что за соседним столом, сидит Белов. Он сам обнаруживает себя для нас с Платоном.  

– Уля, привет, – слышу я справа от себя знакомый голос. 

26

Я нехотя оборачиваюсь и вижу Белова. Впервые за столько лет и он сильно изменился. Всё в нём теперь другое. От цены его гардероба до внешности. Очки сияют дороговизной оправы и линзы увеличивают веер морщин вокруг глаз. Когда мы разошлись двенадцать лет назад зрение у него было стопроцентным и рубашек он не носил ни дорогих, ни дешёвых. Да и взгляд у него стал совсем другим. Высокомерным. Может что-то и было в нём такое раньше, но положение было не то, чтобы яро это демонстрировать, сейчас оно явно изменилось.  

Разбогател.  

Выиграл наконец-то свои миллионы?  

– Здравствуй, Кирилл, – здороваюсь я и отворачиваюсь, дав понять, что милой беседы между нами не будет.  

Не хочу, неинтересно, да и Платону будет неприятно. Я это точно знаю, ведь не одна я тогда волновалась, что Белов вновь объявится.  

Отвернувшись от Белова, я смотрю на мужа, меня больше волнует, как Платон отнесётся к тому, что Белов здесь. А Платон очень даже спокойно относится. Не подаёт вида, садится рядом со мной и лишь через минуту тихо говорит мне.  

– Надо будет сказать Велюгиной, что плюс один больше организовывать не будем.  

– Да, – соглашаюсь я, вздохнув безрадостно.  

Ведь оба понимаем, почему не быть больше плюс одному на наших корпоративах, хотя многие сотрудники фирмы пользуются этим плюсом и приходят со своей второй половинкой.  

– Пораньше уйдём? А где у нас ватрушки? В гараже или у родителей? – засыпаю Платона вопросами, после недолгой паузы, когда за наш столик подсаживаются Дарья с Яром.  

– На помойке, – усмехается Платон.  

– Как? Что с ними случилось? – интересуюсь я.  

– На горки собираетесь? – спрашивает Дарья, с улыбкой глядя на меня и жестом указывает чтобы пправила смазанную помаду.  

– Завтра хотим. Давайте с нами. Так что там с ватрушками? – спрашиваю у мужа, ведь отлично помню, что в последнее катание с горок мы укладывали их в багажник целыми.  

– А ты у Яра спроси, – Платон стреляет взглядом в друга и Яр закатывает глаза.  

– Они у вас были сдутые.  

– Нормальные они были, хранящиеся в тепле, физику в школе надо было учить, дубина.  

– Так что с ватрушками случилось? Это нам завтра надо ещё успеть новые купить?  

– Торчишь нам ватрушки, – угрожающе говорит Платон Яру и обращается ко мне, чтобы объяснить, что же случилось: – Он их надул под завязку, на морозе, а в тёплом гараже воздух внутри расширился, их раздуло и бах! 

– Так надо было на улице хранить, – фыркает Яр.  

– За окно вывесить? – усмехается Платон.  

– Что же всё так долго? Во сколько начало? Я хотела пораньше домой уехать, – снова начинаю нервничать.  

Та тревожность, которую победил Платон за пыльной портьерой снова начинает проявлять себя, да и затылком чувствую прожигающий взгляд зелёных глаз.  

– Ну, – произносит Платон, глядя на меня с обидой и когда до меня не доходит по какой причине эта обда, он добавляет: – Ты хотела сказать хотели? Мы останемся до самого завершения вечера, – он бросает короткий взгляд в сторону Белова и вздёргивает подбородок.   

– Но дома дети одни, – возражаю я, хотя спорить с мужем бесполезно.  

Что-то вбил в голову, и всё. Не оступится. Проще молча улизнуть и ждать дома расправы.  

– Ничего, они уже взрослые, самостоятельные, – с нескрываемой гордостью произносит Платон.  

– У нас Туся дома тоже сама, одна дома, снежинки клепает, – поддакивает Платону Дашка.  

Подруга называется. Нет бы поддержать меня.  

– И мы домой поедем через час, – с нажимом говорит Яр Дарье, взглянув на циферблат часов моего мужа.  

– А вы на машине? – уточняю я, забыв, что если и улизнуть с мероприятия, то только втайне.  

– А тебе зачем? – хмурится Платон.  

– Да, – отвечает на мой вопрос Дарья. 

– Просто спросила, они могли бы нас подвезти.   

Наш разговор наперебой и намечающийся спор прерывает шуршание микрофона, ведущий корпоратива берёт слово, просит всех усесться наконец-то и поднять фужеры, чтобы с ходу выпить за итоги уходящего года.  

Дарья с Яром вместе с нами поднимают бокалы, к нам присоединяются ещё несколько человек из руководящего состава фирмы, и мы все дружно чокаемся, поздравляя друг друга с наступающим.  

В момент, когда Платон отвлекается на разговор с Марком Игоревичем, одним из акционеров, на моё плечо ложится рука.  

Горячая и такая цепкая, словно сам дьявол из преисподней схватился за меня.  

– С наступающим, Ульяна. Я уверен, следующий год для тебя будет особенным, – негромко и до паршивого угрожающе тянет над моим ухом Белов.

Я резко оборачиваюсь в попытке скинуть с себя цепкую руку, которой на моём плече уже нет, осталось лишь ощущение железной хватки. И Белова рядом нет, а я смотрю ему в спину, вижу, как он уверенной походкой уходит из зала.  

Получасом позже я понимаю, что он ушёл совсем, а не просто отходил, и это значит, что Белов явился сюда лишь для этой фразы. 

27

Всё время после ухода Белова мне не по себе. Я всё чаще смотрю на время и уже достала дочь звонками. Не могу успокоиться, таких тревог со мной не случалось с тех пор, как я была беременна Асей. Её обвитие пуповиной  до самых родов потрепало нам нервы.   

– Платон, поехали домой? – прошу мужа, когда Дашка уводит Яра потанцевать последний танец перед уходом.  

– Нет, я же сказал, что будем здесь до конца. Я не могу сейчас уйти, – спорит муж и сжимает мою руку.  

– Оставайся, а я тогда домой уеду. Меня Даша с Яром подкинут.  

– Нет. Мы останемся здесь, ешь свои любимые конфеты и не спорь со мной. Ведёшь себя сегодня весь день словно капризная девчонка, – ругается Платон, ссыпая мне на колени с десяток конфет, что влезли в его руку.  

– Просто я хочу домой, – говорю себе под нос, не вступаю в спор с мужем.  

Когда Даша с Яром подходят попрощаться, я увязываюсь за ними якобы проводить. Платон, попрощавшись с нашими друзьями, остаётся в зале и это становится решающим в моём желании сбежать с этого дурацкого корпоратива. Вместе с Дашей я протягиваю дрожащей рукой свой номерок гардеробщику.  

– Ты с нами? – удивляется подруга. 

– Да. Подбросите?  

– Конечно, – радостно соглашается подруга, довольная дополнительным десяти минутам вместе.  

– И Платон тебя одну отпустил? – интересуется Кольцов, помогая Дарье одеться.  

– Да. Я его уговорила, – беспечно вру друзьям, зная, что нашего разговора с Платоном они не слышали.  

– Ладно, поехали скорей, а то Туся у нас дома одна, – переживая торопит нас Яр, что мне так же на руку.  

Одеваемся и выходим из ресторана, садимся в тёплый салон прогретой машины и уезжаем. Лишь проехав несколько улиц, я пишу мужу сообщение, что поехала домой, по причине плохого самочувствия. Про последнее не вру, правда что-то мутит. Наверняка это от нервов. Ведь особо поесть я на корпоративе не успела. Я вижу, что сообщение прочитано, но муж не отвечает. Обиделся или злится. Ну и ладно!  

– А Белов каким стал, – замечает Дашка, явно нацелившись перемыть ему кости.  

– Слепым кротом, – усмехаюсь я, хотя мне не до смеха.  

Я целый год боялась, что Белов нагадит мне, когда у него ничего не было, а теперь он при деньгах и может выкинуть что угодно. Ещё эта его угрожающая фраза про мой новый год...