Свинцовый закат - Роман Глушков

Ассоциации с поездом-товарняком, которые вызвал у меня надвигающийся грохот, оказались на удивление точными. Именно железнодорожный состав и мчался сейчас по провалу, перемалывая усеивавшие его дно и без того неоднократно перемолотые кости. Но как подобное возможно вдали от железных дорог, спросите вы? Поспешу уточнить: для этого товарняка рельсы уже не требовались. Равно как и электроэнергия. Ее с лихвой заменила та силища, которая перед этим, мягко говоря, переделала сей поезд для езды вне рельсовых магистралей. Правда, переделка получилась слишком глобальной, и для иной работы, кроме как давить все, что попадется ему на пути, этот грохотун больше использоваться не мог.

Очередное творение Скульптора вновь озадачило меня вопросом, где пролегала граница между фантазией и возможностями этого неуемного гения смерти. В сравнении с тем, что он сотворил с поездом, вырывание из земли деревьев и сплетение в косичку двух гигантских антенн выглядело легкой разминкой. Вроде как для Микеланджело – взять и вылепить от скуки глиняную тарелку. Сколько времени потратил Скульптор на лепку из цельного железнодорожного состава циклопического катка, знал лишь автор сего авангардного произведения. Явно не меньше полусотни вагонов и как минимум один локомотив были спрессованы в цилиндрическую болванку, о размерах которой свидетельствовала выдавленная ею в земле траншея.

Впечатляла и прыть, с какой несся по ней каток. Чтобы разогнать его до такой скорости в обычных условиях, громадину следовало спихнуть с вершины высокого холма. А что нужно сделать, чтобы ее остановить, если поблизости нет второй такой махины, я вообще затруднялся сказать. Цепляясь краями за склоны рва, она с треском подминала под себя все новые деревья и, выбрасывая вверх фонтаны глины, расширяла свою колею. Завидев эту картину, я наплевал на конспирацию и рванулся прочь от кромки обрыва, полагая, что у Кальтера тоже хватит ума убраться подальше от всесокрушающего молоха. Твердь земная подо мной дрожала так, что мне пришлось стиснуть зубы, дабы ненароком не прикусить язык.

Когда я вновь плюхнулся на землю, на переправе уже творился форменный хаос. Те «буяны», кому на момент появления катка оставалось преодолеть последнюю треть трубы, сумели, напирая на впереди идущих товарищей, кое-как добежать до берега. Последнего из уцелевших счастливчиков приятели чудом успели схватить за руки и вытянули за собой, когда он уже практически падал в ров. А вот замыкающим группу семерым или восьмерым раскольникам не повезло. Каток приближался, тряска с каждым мгновением все нарастала, и труба у них под ногами заходила ходуном, пружиня под собственным весом так, словно была сделана не из металла, а из гибкого пластика. Примерно половина не достигших края раскольников сорвалась в ров, еще трое уцепились за скобы и повисли на них, и лишь один продолжал демонстрировать чудеса эквилибристики, балансируя на раскачивающейся трубе, как канатоходец на канате. Жаль только, что при этом все его силы без остатка тратились на удержание равновесия, поэтому как ни стремился он продвинуться вперед хотя бы на шаг, ничего у него не получалось.

Однако что было проку в жалких потугах этих бедолаг спастись, если в итоге и они, и те, кто упал на дно траншеи, угодили под тысячетонный каток, словно муравьи под асфальтоукладчик? У меня перехватило дыхание, когда махина нависла над переправой и в мгновение ока подмяла под себя и ее, и барахтающихся на ней раскольников. И, даже не замедлив движения, покатила дальше по траншее, обваливая склоны и расшвыривая куски глины подобно тому, как разбрызгивает грязь автомобильное колесо с оторванным крылом. Береза, в корнях которой я только что прятался, зацепилась за выступ на торце катка и отправилась в путь вместе с ним, описывая окружности трепещущей от таких кульбитов кроной. Хорошо, я вовремя сообразил, что не нужно стоять столбом с разинутым ртом, пялясь на это невесть какое по счету чудо Зоны. Не успело оно, щедро обдав меня глиной, прогрохотать мимо, а я уже снова залег за деревом, на сей раз росшим далеко и от провала, и от глаз маячивших на том берегу «буянов».

Опять моим мечтам о сладкой мести не суждено было воплотиться в жизнь. Как и утром, Черепу во второй раз посчастливилось выйти из, казалось бы, проигрышного для него положения с минимальными при таком раскладе потерями. «Господи! – взмолился я, когда узрел, какими свирепыми взглядами провожают раскольники удаляющийся на запад каток. – Сделай так, чтобы они взбунтовались и, прикончив ведущего их на верную погибель Черепа, повернули обратно! Неужто „буяны“ и впрямь боготворят своего главаря, раз готовы без колебаний отдать себя на заклание ради его мстительных амбиций?» Иными словами, от отчаяния и страха я не придумал ничего лучше, как обратиться за помощью к тому, кто, даже услышав мои мольбы, не стал бы помогать мне из принципа.

Выводя бойцов из замешательства, Черепанов проорал им какой-то приказ, и они, встрепенувшись, поспешно рванули через пролом в заборе на территорию радиозавода. Мчащееся по траншее стальное страшилище с изяществом борца сумо вписалось в очередной поворот и погрохотало дальше, подгоняемое невидимым Скульптором. Я был почти уверен, что этот супермутант следует за катком по дну провала, но мне так и не удалось набраться храбрости подбежать к обрыву и взглянуть с него на нашего могущественного врага. Да и не факт, что я вообще сумел бы его увидеть. В то время как Скульптор наверняка засек бы не в меру любопытного сталкера и не поленился швырнуть в него первое подвернувшееся под руку дерево.

Едва Борис с компанией скрылись за забором, а каток – за поворотом, я заметил на противоположном берегу призывное моргание фонарика. Вне всяких сомнений, это был Кальтер, который старался, не поднимая шума, привлечь мое внимание. Оказалось, компаньон залег довольно далеко от того места, где я предполагал. Мне было слишком рискованно отвечать ему тем же – «буяны» могли легко засечь мои световые сигналы. Поэтому я просто высунулся из-за дерева так, чтобы майор видел меня со своей позиции, а раскольники с завода – нет.

Тимофеич тоже привстал с земли и несколько раз выразительно махнул рукой туда, откуда прикатил каток и где сейчас с наименьшей вероятностью мог находиться Скульптор. Каждый свой взмах Кальтер завершал жестом, смысл коего тоже был предельно ясен: я должен отправиться на восток и при первой благоприятной возможности пересечь ров. Дерево, по которому выбрался из него компаньон, обратилось в щепки, а подрезанные катком отвесные склоны выглядели чересчур зыбкими. Стоит их только потревожить, и они погребут меня под обвалом еще до того, как я спущусь на дно траншеи.