Золотая мафия - Василий Васильевич Моисеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Босс к молчанию собеседника относился с пониманием, с ответом не торопил и ни о чем не спрашивал. Босс терпеливо ждал.
— Недавно погиб работник завода, — задумчиво поведал детектив, — плавильщик Дзюба. Слышали об этом?
Босс о трагедии слышал. Он сразу понял, чего добивается детектив, упомянув про Дзюбу. Мент хочет поднять цену, только и всего. Это можно. К сожалению, в своих раздумьях мент прав, несчастный случай пришелся очень некстати и непременно должен фигурировать в отчете по заводу.
Щепихин поморщился, будто от зубной боли. Обронил небрежно:
— Несчастный случай. К тому же не на заводе, а по дороге домой. К заводу это не имеет никакого отношения.
Босс говорил уверенным тоном, желая убедить детектива в отсутствии иных предположений. Или намекал, что при случае о смерти Дзюбы может рассказать гораздо больше и подробней. И не только об этом.
Детектив с доводами Щепихина не согласился.
— К сожалению, имеет, — твердо заметил Вадим, — в этом и проблема, Сергей Павлович. Этот случай нельзя не зафиксировать, иначе весь отчет пойдет коту под хвост. И не просто зафиксировать, а провести оперативно-следственные мероприятия, причем не формальные, а по всей форме, опросить свидетелей, провести экспертизу. Понимаете, о чем речь?
Это Босс понимал. Не понимал, правда, в какую сумму детектив оценит трагический случай с сотрудником завода. Назвать цифру первым Босс не мог. Не потому что боялся завысить, наказать себя материально, а потому что не мог показать своей заинтересованности. Мент никоим образом не должен почувствовать, что Щепихин имеет какое-то отношение к смерти плавильщика. Экономические правонарушения — это одно, а мокруха — совсем другое. От мокрых дел нужно держаться подальше, там светит совсем другая статья.
Молчание детектива затягивалось, и это не нравилось. Что тянуть, что выгадывать, когда они почти уже договорились.
— Четвертак, — наконец-то подал голос детектив, — итого сто двадцать пять.
Щепихин с трудом скрыл ликование, едва удержавшись, чтобы не потянуться к подполковнику с объятиями. Вот что значит умный мужик, что значит умеет жить. Не сравнить с упертым Лешим, тот как ездил на ржавой «восьмерке», так и будет ездить до самой пенсии. В заплатанных штанишках. Естественно, рвущегося наружу торжества Щепихин не высказал, он даже выждал пару секунд, будто обдумывая, и буднично сказал:
— Договорились, — и потянулся к бутылке. Договор следовало отметить.
Чокнулись, выпили, потянулись к тарелкам. Со стороны они выглядели сейчас закадычными друзьями, и Босс пожалел, что никто из братков не видит дружеского застолья, не видит, как главарь учит уму-разуму ментовского подполковника. Пара — не разлей вода. Пожалуй, пора переходить на «ты», нечего выкать.
— Предлагаю перейти на «ты», — заметил Щепихин, — в служебной обстановке нам вряд ли встретиться, а наедине друг перед другом незачем выпендриваться.
Детектив согласно кивнул. Друзьями они пока не стали, но общий язык нашли, пора переходить на новый уровень отношений. Правда, в этих отношениях ничего нельзя исключать, любой непредвиденный поворот, в том числе и встречу в служебной обстановке. На этот счет Щепихин немного поторопился.
А тот снова наполнил рюмки — уже в десятый, наверное, раз — и на прежней умиротворенной ноте предложил:
— Если хочешь, твой гонорар можно поднять еще штук на двадцать пять — тридцать.
Брови детектива поползли наверх и там остались. На самом лбу. Поражала легкость, с которой новоявленный друг оперировал многотысячными цифрами. Щепихин или сам олигарх, или близкий родственник олигарха, если цена безобидной вечерней беседы незаметно выросла до ста пятидесяти тысяч долларов — и не была запредельной. Стоит лишь Ковалеву заупрямиться, показать характер, и Щепихин без раздумий поднимет цифру еще на пару десятков тысяч. Если не больше. Не шутка.
— И за какие такие заслуги? — поинтересовался Вадим. — Не за красивые же глаза.
Босс улыбнулся.
— За красивые глаза я плачу женщинам. Нет, Вадим, не за глаза. За вынос золота с завода.
От неожиданности Ковалев едва не поперхнулся. Такого предложения, честно говоря, он никак не ожидал. Через некоторое время удивление на лице детектива уступило место недоумению, а затем и вовсе возмущению. Если бы они успели стать друзьями, Вадим наверняка обиделся бы. Но на чужих людей не обижаются. Детектив оставил в покое экзотичные «Говяжьи медальоны» и уставился на крутого собеседника с нескрываемым разочарованием, чувствуя себя оскорбленным. От наблюдательного Босса это не ускользнуло.
— Ты что, обиделся?
Вадим молча положил на стол вилку. Сказал жестко:
— Не ожидал, что меня примут за лоха.
Кажется, он собирался уйти. А так все хорошо начиналось. Этого нельзя было допустить.
— О чем ты, Вадим? — спохватился Щепихин. — Какие лохи, бог с тобой? У меня и в мыслях такого не было. Мамой клянусь!
Детектив оставался непреклонным. Ему казалось странным, что Щепихин не понимал допущенной бестактности. Или прикидывается, что ничего не произошло.
— С золотом ты хорошо придумал, — Вадим едва сдерживал негодование, — это хороший номер — сдать подполковника в руки правосудию. И не просто сдать, а сдать тепленьким, с ворованным золотом в кармане, со всеми потрохами. Меня на первом же заводском посту задержат и прямиком переправят в СИЗО. Что мне тогда говорить, на кого кивать? Анекдот. Вся область смеяться будет. Ты что задумал, приятель? За такую насмешку я настрою против тебя всю правоохранительную систему области! Ты за кого меня держишь, фраер дешевый?
Щепихин ничего не понимал и таращился на детектива округлившимися глазами. Кажется, они стали вдвое больше. Неужели он все испортил, неужели завязавшееся знакомство не перерастет в дружбу, в сотрудничество? Но что такого особенного он сказал, почему мент зашелся слюной? Может, рязанец с самого начала ждал повода, чтобы заартачиться, и ни о каком сотрудничестве вообще не думал и не помышлял, а просто вызывал Босса на откровенный разговор? Гнилой чувак, если так. Но что ему это дало, если Босс по сути дела ничего не сказал. Мент услышал о кражах золота с «Цветмета»? Ничего страшного, для него это не в диковинку, он об этом сам хорошо и давно знает. Никаких имен, никаких адресов Босс не назвал и, главное, ни словом не обмолвился о технологии изъятия золота из заводского процесса. И не обмолвится. Даже под пыткой. Одни голые словеса, пустой базар, за который можно разве лишь пригласить в ментовку на беседу, но не к ответу призвать.
— О чем ты, Вадим? — Щепихин пытался улыбаться и сохранить на лице достойное выражение. — Какая подстава, бог
