Стихия (СИ) - Барминская Марианна

— При каком? — нахмурилась я.

— Ты больше не будешь меня связывать, — рассмеялся Тран без тени обиды.

— Договорились.

Мы сидели на крыше заброшенного домика недалеко от деревни. Запах мокрой травы приятно бодрил, а горячий чай, захваченный Траном из дома, не давал продрогнуть. Мы разговаривали на самые разные темы, а наш смех то и дело раздавался по всей округе. И то едва уловимое ощущение того, что я знаю Трана много лет, перестало казаться мимолетным и прочно обустроилось у меня внутри. Я смотрела в удивительные зеленые глаза и действительно думала, что знаю их с самого детства, даже раньше. Даже до рождения. Поначалу меня это пугало, но потом я приняла это как данное. Что плохого в том, что мне уютно находиться с человеком?

Ночь подкралась так же незаметно, как и вчера, а мы все сидели и болтали. Я снова любовалась ночным небом Миртрана, таким бездонным, мерцающим, недосягаемым. Естественно, Тран это заметил.

— Видишь вон ту звезду? — спросил он, указывая на целое скопление. Я не поняла, на какую именно звезду он показывает, но утвердительно кивнула.

— Она говорит о том, что тебя ждет много счастья. Вон та говорит, что путь к этому счастью будет долгим, нелегким и полным препятствий. Те звезды говорят о твоих страхах, а вон те — о твоей светлой, но раненой душе.

Я молча смотрела на звездное небо, завороженная его красотой и мелодичным голосом Трана. Кажется, этот мир создан только из прекрасного…

— Ты правда все это читаешь по звездам? — негромким голосом спросила я, словно боясь спугнуть завораживающие звезды. Парень улыбнулся, переводя взгляд с черного неба на меня.

— Конечно. Я же Звездочет, это у меня в крови. Завтра, если хочешь, прочитаю больше.

Я уже собиралась согласиться, но внезапно вспомнила о том, что Максим идет на поправку и нам придется продолжить путь. Черт, пока я была с Траном, ни разу о Максе не вспомнила. Да что со мной творится! Сижу здесь, как ни в чем не бывало, и не помню, что дорогой мне человек мучается от боли. Н-да, заметно, насколько он мне дорог.

— Ника, что случилось? Твоя душа начала метаться, словно загнанный в клетку зверь.

— Тран, мы уходим завтра, — сухо сообщила я. По-другому никак, иначе разревусь.

— Завтра?

— Максиму лучше. Завтра в полдень мы уйдем.

Повисло молчание. Тяжелое, давящее, невыносимое. Иногда молчание совсем не золото, а ядовитая ртуть, разливающаяся внутри. Не знаю, о чем думал Тран, я же думала о том, что снова становлюсь причиной чьих-то душевных терзаний.

— Ты винишь себя, я вижу, — шепотом проговорил он, и голос его показался мне таким далеким. От этого ощущения по телу прошелся озноб. — Не вини себя. Уже поздно, надо идти домой. Позволишь мне завтра попрощаться с тобой?

— Странный вопрос, Тран. Конечно.

Я снова шла к дому одна, но теперь Тран сам решил меня не провожать. Надеюсь, мы расстанемся друзьями — странными, знающими друг друга много жизней обычными друзьями.

В этот вечер я не пила чай, не пыталась слушать музыку и даже не зашла к Максиму. Зато он ко мне пришел: медленно, держась за стену, прерывисто дыша. Эрика в это время сидела внизу, поэтому тет-а-тет с командиром оказался неизбежен.

— Привет, — как-то неуверенно сказал он и присел на мою кровать, стараясь не делать резких движений.

— Что ты тут делаешь? Тебе нужно лежать! Иначе раны будут заживать хуже, — тоном строгого доктора сказала я, для убедительности нахмурив брови. Правда, вряд ли получилось из-за малость разбитого состояния.

— Ник, я устал лежать, еще минута в лежачем положении — и я сойду с ума.

— Не сойдешь. Максим, вернись в свою комнату, иначе я позову Астру, — пригрозила я.

— Угрожаешь мне? — усмехнулся Максим, стараясь не встречаться со мной взглядом.

— Предупреждаю. Тебе нужен покой, иначе твои раны…

— Что «мои раны»? — оборвал меня Макс. — Будут медленнее заживать? По-моему, тебе это только на руку.

— На руку? Что за бред? — возмутилась я от такого идиотского предположения. Что-то мне это не нравится.

— Разве нет? Мне кажется, ты здесь неплохо проводишь время. Вторые сутки где-то пропадаешь, а сейчас строишь из себя заботливого лекаря, — наступал на меня Максим. Какая муха его укусила? — Вот скажи мне: где ты была эти два дня?

— Гуляла… — неуверенно ответила я и тут же поняла, что лучше бы я сказала что-нибудь другое.

— Вот и я о том же. Зря я так рано поправился. Может, если бы пролежал дольше, ты бы вспомнила и хотя бы зашла проведать меня.

— Максим, я… — начала я оправдываться, но замолчала. Хотелось сказать, что он не прав, я приходила и вообще переживала, но какого черта? Кто он мне, чтобы я оправдывалась перед ним, как провинившийся ребенок?

— Знаешь что, Максим? Дверь вон там. И лучше приляг, по-моему, у тебя от таблеток голова не в ту сторону стала работать, — сказала я и открыла деревянную дверь. Макс вздохнул, что-то намереваясь ответить, но, видимо, передумал и вышел из комнаты. Я в полном исступлении снова села на кровать. Сумасшедший дом какой-то! Что сейчас произошло? Конфликт на пустом месте. Второй день моего пребывания в Миртране закончился не лучше первого. Не в состоянии больше думать о чем-либо, я переоделась и легла спать. Имею я право хоть несколько часов пожить без всяких переживаний?

Следующее утро началось спокойно. Утренний туалет, потом завтрак, сбор вещей. Не спускался только Максим: Берта завершала лечение и обещала успеть к полудню привести нашего командира в порядок. Когда солнце стояло почти в зените, я вспомнила о Тране.

— Пойду попрощаюсь со всеми, — сказала я хозяевам, но из-за непонятного волнения, мучившего с самого утра, фраза оказалась больше похожа на вопрос, чем на утверждение. Астра с Велизаром переглянулись.

— Конечно, иди. А вы не пойдете? — женщина повернулась к брату с сестрой.

— Нет, — ответила Эрика, сообразив, с кем я так рвусь попрощаться, — мы же не знаем здесь никого. Попрощаемся, когда отправимся в дорогу.

Дальнейшего разговора я не слышала, потому что шла к знакомой беседке в оранжевых цветах. Тран уже сидел там.

— Ты пришла, — он улыбнулся, но лучше бы не делал этого: его улыбка лишь выдавала огромную печаль.

— Я же обещала попрощаться, — я улыбнулась одними уголками губ, присев рядом.

— Обещала… Ничего больше не говори. Я хочу запомнить твой голос веселым, каким он был вчера.

Так мы и сидели неизвестное количество времени. Я смотрела в его глаза, он — в мои. И на этот раз не было никакого неловкого молчания, мы знали, что это наилучший способ проститься. Но время, увы, не останавливалось, а мне нужно уходить.

— Тран, мне пора, — тихо проговорила я и невольно поморщилась, нарушив бесценную тишину. Вздохнув, встала и направилась к калитке. Выйдя за нее, обернулась. Тран подошел ко мне, но остался за резным заборчиком. Протянул мне тоненькую серебряную цепочку, на которой висел маленький хрустальный кулон в форме звезды.

— Здесь частичка души… Моей души. Она и так принадлежит тебе, но я хотел бы, чтобы она всегда была рядом. Не бойся, кулон не разобьется. Он исчезнет лишь в том случае, если я умру, поэтому ты всегда будешь осведомлена о моей судьбе.

Я ошеломленно смотрела на подарок. Тран подарил мне часть своей души, хранить которую я ни грамма не заслуживала.

— Спасибо, я…

— Не говори, что не можешь принять, — догадался о моих мыслях парень и застегнул цепочку на моем запястье. Звездочка красиво переливалась в лучах Церона. Я подняла глаза, чтобы еще раз поблагодарить Трана, но поцелуй, такой неожиданный и стремительный, смешал все мысли. Я ощущала тепло его губ лишь мгновение, но именно в это самое мгновение позади раздались шаги. Вернувшись в реальность, я резко отпрянула от Звездочета и обернулась. Судьба, ну ты серьезно?!

— Я только хотел сказать, что все собрались и нам пора уходить, — на одном дыхании проговорил Максим, смотря куда-то поверх моей головы. Я глубоко вдохнула.