Залпы с берега - Пётр Мельников

Нынешняя мировая война уже знала пример взятия мощной морской крепости с суши. В ночь на 31 января 1942 года японские войска, пройдя с боями по Малаккскому полуострову, начали осаду Сингапура - этого оплота Британской империи в Юго-Восточной Азии и на Южных морях. Английская крепость располагала пятнадцатидюймовой и девятидюймовой артиллерией береговой обороны, крупным гарнизоном, аэродромами. Но уже вечером 8 февраля японцы форсировали пролив, отделявший Сингапур от материка, и к утру прочно закрепились на двадцатишестимильном острове, где размещалась крепость. 15 февраля английское командование согласилось на безоговорочную капитуляцию. На следующий день первые японские части вступили в город.

Две недели потребовалось японцам, чтобы сломить британский гарнизон Сингапура. Восемь месяцев держался Севастополь, где матросы, солдаты и жители города составляли единое войско. Духовному сплочению этого войска служили советский патриотизм, социалистическая идеология, общность в отношении к войне: не отдавая без боя ни одного клочка земли, севастопольцы знали, что тем самым они приближают победу Родины. Это и составляло фундамент их неслыханной стойкости.

Все это было нам близко, понятно, легко представимо. И, выступая на митинге, бойцы и командиры от души давали клятву бить врага по-севастопольски. Чувство горечи отступало перед боевым воодушевлением, перерастало в потребность отомстить врагу. Я чувствовал, как наливаются тяжестью у меня кулаки, как нарастает желание услышать сигнал тревоги, и, заняв место за визиром, с холодной точностью обрушить на головы фашистов полутонные снаряды...

Не помню, две или три недели прошло с того дня. На батарее заканчивался очередной осмотр и проворачивание механизмов, когда вдруг появился рассыльный из штаба дивизиона. К полудню всем свободным от службы предлагалось собраться в большом клубе на внеочередное занятие по командирской подготовке.

В назначенный час мы заняли первые ряды в зрительном зале. На сцене, за столиком, покрытым красной материей, сели полковник Румянцев, батальонный комиссар Гош и какой-то неизвестный нам майор береговой службы. На деревянной стойке, возвышавшейся чуть поодаль, висела крупная схема Севастопольской военно-морской базы и ее стационарных батарей.

Владимир Тимофеевич поднялся и представил нам майора. Он оказался штабным командиром Черноморского флота, участником Севастопольской обороны, только что переведенным к нам, на Балтику.

- Товарищ расскажет об особенностях в использовании береговой артиллерии на сухопутном направлении во время боев за героический Севастополь, - закончил Румянцев. - Прошу вас!

Майор взял указку и вышел к схеме.

Пожалуй, наиболее интересным для меня было все что касалось 30-й и 35-й башенных батарей, однотипных с нашей 311-й. К моим юношеским воспоминаниям о них прибавлялся нынешний опыт - это помогало в деталях представить перипетии жесточайшей борьбы, о которые скупо говорил майор. Я имел меру для сравнения и все время проводил мысленные параллели: "А как бы мы поступили в таком случ:ае? Справились бы? Выдержали бы?"

Что такое замена двенадцатидюймового ствола без помощи подъемного крана, я знал не по книгам. У эту работу выполнили в рекордный срок - за 18 суток.! Севастопольцы с 30-й батарей сменили все четыре изношенных ствола за 16 суток. И это - в полутора километрax от переднего края, когда по каждому, кто появлялся днем на поверхности земли, немцы немедленно открывали огонь! По ночам же противник вел периодический обстрел батареи.

От пленных стало известно, что пока шла смена стволов, германское командование решило, что форт "Максим Горький" (под таким названием немцы числили 30-ю батарею, хотя у нас она этого имени никогда не носила) разбит. И когда двенадцатидюймовые орудия заговорили вновь, враг посчитал, что рядом с разбитой наши построили новую крупнокалиберную батарею.

7 июня Начался третий штурм Севастополя. К этом, времени враг на подступах к городу сосредоточил большие силы. В частности, была подтянута артиллерия особой мощности - от 305- до 420-миллиметрового калибра, батарея 615-миллиметровых мортир и 800-миллиметровая свэрхпушка по имени "Дора". Немцы имели двойное превосходство в численности войск и абсолютное превосходство в танках и авиации.

С самого начала наступления, развернувшегося по всему фронту, 30-я батарея включилась в напряженнейшую боевую работу. Ей пришлось отражать свирепый натиск врага и одновременно оказывать огневую поддержку нашим войскам. Заявки от армейского командования следовали одна за другой, артиллеристам давали все новые и новые цели. Они били по подходящим к фронту резервам и по вражеским батареям, по танкам и даже прямой наводкой по пехоте. И удары эти были точны, сокрушительны: навсегда замолчало несколько осадных я полевых батарей, были уничтожены десятки танков.

Враг всеми силами стремился заставить батарею замолчать. Волнами шли бомбардировщики. Бывали дни, когда на нее обрушивались сотни бомб и тяжелых снарядов. Но тщетно! Батарея жила и громила фашистов. Тогда они подтянули знаменитую "Дору" с ее шеститонными снарядами. Но и "Дора" не смогла подавить батарею.

Все-таки к 17 июня неприятелю удалось вывести из строя одну башню. И, что было еще хуже, батарея оказалась отрезанной от Севастополя. Но и после этого она не прекратила борьбы. В этот же день противник начал штурм огневой позиции, в котором приняла участие почти целая дивизия. За сутки фашисты выпустили почти две тысячи снарядов и мин.

У наших артиллеристов кончились боеприпасы. Уцелевшая башня стреляла учебными болванками. Батарея продолжала бороться.

Через сутки противник ворвался на огневую позицию. Около 400 краснофлотцев и красноармейцев укрылось под землей, в бетонном массиве. На все предложения сдаться артиллеристы отвечали ружейным огнем. Тогда немцы завалили землей вентиляционные трубы. Через некоторые из них они заливали горючую жидкость из огнеметов, пускали ядовитые дымы, кидали взрывчатку.

Только 25 июня ценой больших потерь гитлеровцам удалось ворваться в массив. Но и на этом не была закончена борьба. В первых числах июля небольшая группа уцелевших бойцов сумела вырваться из окружения и пробиться в горы. Командир героической батареи капитан Г. А. Александер был схвачен немцами и погиб.

- Не берусь давать своих оценок, - сказал майор, - но в гитлеровской печати появилось высказывание, что наличие форта "Максим Горький" на Северной стороне на полгода задержали войска фюрера под Севастополем.

Героической и славной была и судьба 35-й батареи, находившейся к юго-западу от Севастополя, на мысе Херсонес. Ее удары были так же метки и губительны для врага, как и залпы 30-й. После того как противник оказался в городе, эта батарея оставалась последним наиболее устойчивым узлом сопротивления на Херсонесе. В ночь на 30 июня сюда перешло командование Севастопольского оборонительного района. Три последних дня батарея отбивала многочисленные атаки гитлеровцев, прикрывая эвакуацию севастопольцев. До последнего управлял огнем и руководил непосредственной обороной позиции комбат капитан А. Я. Лещенко. 2 июля, расстреляв весь боезапас, в том числе и учебные болванки, моряки взорвали батарею.